Это было в Праге - Георгий Брянцев

Старик Вандрачек сегодня был в самом бодром и даже веселом настроении. Утром ему удалось выгодно обменять свой старый форменный костюм почтальона с пелериной на продукты питания. Благодаря этой операции он запасся крупой, макаронами и несколькими кусками свиного сала. Но с костюмом своим расстался не без сожаления.

— Без пелеринки мне трудно будет, — сказал он, сокрушаясь. — Она как плащ. Накинешь бывало капюшон на голову, и сам черт не брат. Никакой дождь не страшен, а про снег и говорить нечего.

— Не горюй, — успокоил его Лукаш. — Станешь снова почтальоном, поработаешь какой-нибудь годик, а потом и на пенсию.

— Э-хе-хе… — вздохнул Вандрачек. — Пенсия — большое дело, что и говорить. Дождаться бы только… Эх, милый человек, только бы мне дождаться этого времени.

— Дождешься. Почему не дождаться? Ты человек заслуженный, и пенсия от тебя не уйдет. Могу тебя заверить.

— Дай бог, дай бог, — покачал головой Вандрачек. Он подошел к единственному оконцу, выходящему на крышу, открыл створку и достал что-то обернутое в чистую тряпицу.

— Сейчас, пан Лукаш, я вас угощу настоящим салом. Надеюсь, не откажетесь?

Сало было прекрасное: толщиной в четыре пальца, плотное, подмерзшее, белое, с тоненькими прожилочками и розоватой коркой. От сала исходил аппетитный запах. Конечно, хорошо отведать такого сальца, кусочек граммов в сто. Когда Лукаш лакомился салом? Даже трудно припомнить. Вероятно, очень давно это было. Но…

— Откажусь, откажусь, Вандрачек, — сказал Лукаш, зная, как дорого обошлось старику сало.

— Нехорошо, пан Лукаш, обижаете меня, — огорчился Вандрачек. — Очень нехорошо. Вспомните, сколько рюмок вина я выпил в вашем доме. Это случалось каждый раз на Новый год, когда я вам приносил поздравительные письма. Я пил вино, сливовицу, кушал яблочный пирог.

— Я, Вандрачек, сытно позавтракал сегодня, — внушительным голосом сказал Лукаш. — Как-нибудь в другой раз. Ты не обижайся.

Вандрачек недоверчиво посмотрел на Лукаша, держа в руках драгоценное сало. Глаза его говорили: «Ох, что-то не верю я, будто вы сытно позавтракали». Он снова завернул сало в бумагу и бережно положил его за окно.

Блажек явился ровно в восемь часов. Лукаш передал ему шесть брошюр, несколько листовок и попросил передать их Божене.

Вандрачек тотчас покинул комнату и спустился вниз, на улицу — дежурить у входа.

Блажек был угрюм. Сегодня он прочитал официальный правительственный обзор событий в Словакии. Там свирепствует беспощадный террор. От многих деревень остался только пепел. В лагери, по предварительным данным, заключено более двадцати пяти тысяч словаков. А сколько людей замучено, сожжено, расстреляно! Немцы грабят, расхищают Словакию, эвакуируют ее заводы, фабрики, предприятия, больницы, научные учреждения, сельскохозяйственный инвентарь, гуртами угоняют скот. Предатель Тисо шлет благодарственные телеграммы Гитлеру за «братскую помощь». Он передал свои отряды бандитов глинковцев в полное распоряжение немцев. Глинковцы по жестокости не отстают от эсэсовцев.

— Знаю, дорогой, все знаю, — выслушав брата, сказал Лукаш. — Очень тяжело. Но скоро Тисо и его хозяевам придет конец. За все свои преступления они расплатятся. Советская армия перевалила через Карпаты на участке почти в двести километров. Ее передовые части уже достигли районных центров Собранце и Вельке Капушаны. Скоро свободно вздохнет Словакия…

До слуха Лукаша донесся шум шагов. Значит, возвращается Вандрачек. Но почему? Он взглянул на Блажека. Тот тоже прислушался. Через несколько секунд дверь открылась и, к немалому удивлению Лукаша и Блажека, на пороге показался… Иржи Мрачек.

— Иржи! — вскрикнул Лукаш.

С несвойственным его комплекции проворством он вскочил с места и сжал Мрачека в своих крепких объятиях.

— А мы вас уже похоронили.

Мрачек улыбался, не зная, чем и как ему выразить свою радость встречи.

Лукаш и Блажек засыпали его вопросами. Когда приехал? Как? Хочет ли есть? Почему так затянулась поездка? Не выследили ли его немцы?

Мрачек отвечал так же беспорядочно. Он прямо с вокзала, никуда и ни к кому не заходил. Приехал на поезде. У него документы, выданные Обермейером, поэтому немцы его не задерживали. Почему долго отсутствовал? История длинная. Надо по порядку рассказывать. Прежде всего, о главном. Из посланных людей все до одного человека добрались до товарища Швермы, получили назначения. Четверо и сейчас командуют отрядами в горах. Видел Голяна. Два раза был у него. Принял нелюбезно. Пушил на чем свет стоит, расспрашивал о людях, грозил судом. Сейчас Голян вместе с Виестом в руках немцев.

— Как это в руках? — вырвалось у Блажека.

Мрачек рассказал. Голян и Виест в критический для восстания момент самоустранились от командования и, не желая идти в горы, скрылись. Однако немцы их выследили и схватили. Теперь их песенка спета…

Мрачек сильно изменился за время поездки. Лицо похудело, почернело, глаза запали, под ними пролегли черные тени. Говорил он простуженным голосом.

— Устали? — спросил Лукаш.

— Смертельно.

— Передохните, — сказал Блажек. — Давайте покурим.

Мрачек не пошевелился, только проговорил медленно:

— Доживем ли мы до хороших дней, друзья?

— О! Что-то на вас не похоже, Иржи, — упрекнул его Блажек. — Откуда такие настроения? Не можем не дожить. А тут без вас произошли кое-какие чудеса. Лондонцы исчезли.

— Капитан и поручик? — удивился Мрачек.

— Они.

— Вот это новость! Никак не ожидал.

Блажек начал излагать всю историю, начиная с того дня, когда лондонцы перебрались в Прагу, в дом Ярды Кулача, и когда Обермейер вызвал к себе Блажека.

Ему не удалось закончить рассказ. За дверью снова послышались шаги, на этот раз уже торопливые, и в комнатушку ворвался бледный Вандрачек.

— В доме гестаповцы! — приглушенно вскрикнул он.

Все вскочили, словно по команде. Вот она, беда.

— Подъехала машина, в ней человек шесть, не меньше… Уже поднимаются по лестнице, — торопливо говорил Вандрачек. — Выходите сюда! — он показал на окно и выбежал.

Другого выхода не было.

— Полезай, Ярослав! — строго распорядился Блажек.

— Подожди, — тихо ответил Лукаш, — может быть, они не за нами…

— Некогда рассуждать! — оборвал его Блажек. — Если вошли в дом, то ни одной квартиры не минуют. Лезь быстрей! И вы за ним, Иржи. А я найду, что им сказать…

— Стой! — раздался окрик за дверью, и один за другим грохнули три выстрела.

Мрачек вынул из кармана пистолет, Лукаш — гранату. Блажек схватил брата за руку.

— Лезь!

Лукаш повиновался. Передав гранату Мрачеку, он открыл окно и взобрался на подоконник.

— Быстрее! Быстрее! — торопил его Блажек.

Дверь с треском распахнулась, и показался Вандрачек. Он пятился задом, прижав локти к животу. Изо рта у него шла кровь. Едва переступив порог, он без крика и стона повалился на пол.

В коридоре слышался шум, голоса.

— Теперь вы, Блажек, — сказал Иржи, кивая на окно, — а я их сейчас угощу.

Блажек понимал, что при создавшейся ситуации ему оставаться в комнате и встретиться с гестаповцами нельзя. Но не в его характере было отступать одним из первых. Он бросился к двери, чтобы прикрыть ее, но его опередил Мрачек. Взмахнув рукой, он бросил в коридор гранату. Раздался оглушительный взрыв.

Тогда Иржи захлопнул дверь и задвинул засов.

— Иржи, — настойчиво проговорил Блажек, — вы обязаны уйти!

Но Мрачек не слышал его. Он навел пистолет на дверь и сделал два выстрела. Потом быстро забаррикадировал дверь столом, стульями. Он готовился к большому бою. Блажек попытался оттащить его от двери, но Иржи вырвался из его рук. В эту минуту две длинные очереди из автомата прошили дверь. Мрачек вскрикнул и с шумом упал на пол. Голова его была прострелена несколькими пулями.

Блажек остался один на один с нападавшими. Он стоял, прижавшись к стене, и ждал новой автоматной очереди. Лукаш загремел ногами по кровельному железу и заглянул в комнату. Блажек сделал ему резкий знак рукой. Лукаш исчез.

Гестаповцы снова хлестнули из автоматов.

«Как же выбраться из комнаты под огнем автоматов?» — быстро соображал Блажек. Его глаза остановились на кровати. Матрац был застлан одеялом. Блажек ухватился за спинку кровати, приподнял и, укрываясь ею, навалил на дверь.

Гестаповцы, заслышав шум, дали еще несколько коротких очередей, но Блажек в горячке не почувствовал ранения. Только оказавшись на крыше, он ощутил боль в левой ноге…

Крыша вся сплошь была покрыта ледяной копкой. Лукаш и Блажек ползли, цепляясь за железные гребешки, слуховые окна, трубы, антенные шесты. Добравшись до края, они увидели, что крыша соседнего здания ниже метров на восемь. Между зданиями зияло узкое пространство. Что делать? Возвращаться назад нельзя. Уже доносились до них разъяренные голоса гестаповцев.