Огнем и водой - Дмитрий Вересов

– Только то, что у кого-то очень хорошая память, – Марков пожал плечами и бережно положил пластинку назад в конверт.

Глава 3

«Бога нет и не будет!» – гласила надпись на заборе возле строящейся церкви. Вадим покачал головой и прошел мимо.

Он не знал, так это или нет, но хотелось верить, что Бог есть. Очень хотелось верить. Кто-то ведь спас его дочь, кто-то спас его самого во время этого взрыва.

Кто-то спас Акентьева. Иволгину показалось тогда… Смешно было об этом говорить теперь, но тогда, сразу после взрыва, он был уверен, что Александру Акентьеву оторвало голову. Теперь, впрочем, он не был так уверен. Интересные вещи иногда происходят. Не верь глазам своим. Но чему тогда верить?! Странный человек, даже более странный, чем Кирилл Марков. «Меня окружают странные люди», – думал Вадим.

Несколько дней он не мог прийти в себя, бродил по врачебным кабинетам. Его физическое здоровье не вызывало у эскулапов сомнения – осколком оцарапало ухо, да еще легкая контузия, от которой вскоре не осталось и следа. Легко отделался. Но в такие моменты понимаешь, насколько ценна жизнь и как хрупка грань, отделяющая тебя от небытия.

Акентьев навестил его в больнице в тот же вечер. Иволгину сначала показалось, что пришел призрак. Акентьев повторил все свои обещания, прозвучавшие на злополучном собрании. Можно было подумать, что ничего не произошло. Вадим изучал материалы, посвященные этому взрыву, пытаясь понять, как все было. Однако статьи противоречили друг другу в деталях, прокуратура не разглашала подробности, ссылаясь на тайну следствия, а потом очередное заказное убийство заставило журналистов и публику забыть о теракте в КУГИ.

Иволгин и сам перестал о нем думать. Лучше и не задумываться, тем более что были дела и поважнее. Иволгин улаживал с Первым отделом формальности, связанные с вскрытием подвалов. Его подгоняли воспоминания о том, что было сказано на памятном заседании. Несмотря на все теплые слова Александра Акентьева, Вадим вовсе не был уверен, что сможет контролировать ситуацию. Такие люди, как Акентьев, легко раздают обещания, когда им это нужно. Не внушал доверия Александр Акентьев, несмотря на то, что устроил когда-то Домового в «Ленинец».

Кроме того, он чувствовал, что должен сделать это сам, без чьего-либо участия. Это его крест, и нести его будет он сам.

– Вадим Геннадьевич… – Полковник Черных, сменивший Колесникова на посту главы Первого отдела, не разделял энтузиазма Иволгина, – я не уверен, что мы имеем право принимать в одну минуту подобные решения!

Вадим Геннадьевич саркастически усмехнулся.

Этот тон ему нравился, нравилось растерянное выражение на лице работника госбезопасности. Сейчас ему казалось, что только ради такого момента стоило разрушить систему. Чтобы посмотреть на лица всех этих Колесниковых и Черных.

– Вы сейчас с ломом сунетесь в подвалы, а кто потом расхлебывать будет?! – продолжил Черных, опасливо косясь на портрет президента. Обстановка в кабинете была столь же аскетична, что и в те далекие дни, когда Вадим Иволгин выслушивал здесь назидания Колесникова. Но в стране обстановка была совсем уже иной, и Вадим знал, что добьется своего.

– Не беспокойтесь, Игорь Николаевич, – сказал он, – я, знаете ли, давно привык сам отвечать за свои поступки. И рад бы свалить иногда на кого-нибудь другого, но никак, к сожалению, не выходит! А что касается решения, то я его уже принял, и уверяю вас, на это ушла не одна минута, а гораздо, гораздо больше.

– Но вы же понимаете, что прежде необходима экспертиза, а на это уйдет немало времени. И, вероятно, средств, – добавил Черных как последний аргумент, – а ведь мы переживаем далеко не самые лучшие времена! Возможно, вы не знаете… – Он наклонился к Иволгину и понизил голос. – Но в кулуарах идут разговоры о том, что наше предприятие скоро может быть объявлено банкротом. В таких условиях, как мне кажется, любые действия, не оправданные насущной необходимостью…

Черных тщательно подбирал слова, но переубедить Вадима был не в силах.

– Не преувеличивайте, я навел все необходимые справки в Институте микрокультур. Экспертиза уже проведена, Игорь Николаевич, примите это как факт. В помещение был запущен микрозонд – знаете, вроде тех, что используют в хирургии. Во взятой пробе воздуха опасных микроорганизмов не содержится. И на этот счет имеется официальное заключение. Что касается насущной необходимости, то могу сказать откровенно – подвалы интересуют лично меня.

– Хотел бы я знать, – Черных с трудом скрывал раздражение, – что же вам так дались эти подвалы? Площадей у нас хватает! Если дела и дальше пойдут как сейчас, то нам придется отказаться даже от того, что мы имеем. Вы ведь знаете, нынче многие госпредприятия сдают помещения в аренду. Под бордель, например!

– Не беспокойтесь, – сказал Иволгин. – Бордель я устраивать в подвалах не собираюсь. Это было бы слишком… экстремально.

Черных покачал головой. «Не будите лихо, пока оно тихо», – говорили его глаза. Но вслух он ничего больше не сказал. Понимал, что бесполезно.

Иволгин с трудом уснул. Это все равно, как ночь перед экзаменом.

Теперь, когда его ничто больше не сдерживало, события развивались с головокружительной быстротой.

Когда утром секретарь доложил, что все готово, Вадим замер на мгновение в нерешительности. Но тут же взял себя в руки – отступать было поздно. И тем лучше – пока еще слухи не успели разнестись по предприятию, иначе можно не сомневаться – к подвалам собралось бы немало добровольцев. Все эти разговорчики о секретных сталинских экспериментах, о мутантах и прочей фантастике, не только не прекратились с годами, а наоборот, обросли множеством подробностей, пересекаясь со слухами, которые время от времени появлялись на страницах бульварных газет. Гигантские крысы в метрополитене, монстрики, которых якобы кто-то видел в Мойке – совсем рядом с Невским. И в подвалах последнее время слышали не раз странные звуки.

Неудивительно, что на лицах подсобных рабочих, которых привлекли для операции, особого энтузиазма не отражалось. Вадиму было наплевать на страшилки, эти странные звуки могли быть следствием каких-либо разрушительных процессов – лишний довод для вскрытия подвалов. Если он и боялся чего-либо, то лишь того, что в последний момент все может сорваться. Казалось, что вот-вот появится Черных, может быть даже с пистолетом, и прикажет поворачивать назад. Да, именно с пистолетом, потому что только так сейчас можно было остановить Вадима.

Вниз, вниз по ступеням. Фонарь в обрешетке на лестнице почему-то не горел. Кирпичная кладка была покрыта светло-зеленой краской. На месте, где микробиологи по просьбе Вадима запускали микрозонд, краска была сбита, отверстие тщательно запечатано герметической смесью.

Врубили свет. Лампочки под потолком вспыхнули на несколько мгновений, осветив длинный коридор, потом погасли – где-то замкнуло.

– Я тут вчера был – все работало! – сказал секретарь, имея в виду освещение.

– Это, очевидно, происки коммунистов, – пошутил Иволгин, – или ваши мутанты провода перегрызли!

Никто не засмеялся. Откуда-то притащили тяжелую кувалду. Вадим попытался поднять ее – но смог только слегка оторвать от пола.

– Это же… – вырвалось у него.

– Неэстетично?! – спросил подсобный рабочий, как видно, любитель старых советских фильмов. – Зато дешево, удобно и практично. Нет, в самом деле, здесь ничего больше и не нужно. Вот увидите!

– Не счесть алмазов пламенных в подвалах каменных! – сказал секретарь.

– В пещерах! – поправил его подсобный рабочий. – Давайте-ка в сторонку!

Он поплевал на ладони и поднял инструмент.

– Начинать, начальник?!

– С Богом! – благословил Вадим.

Рабочий криво усмехнулся, словно сомневаясь в том, что Вседержитель участвует в этом их начинании, а потом, коротко размахнувшись, нанес первый удар по кирпичной кладке. Этот удар прозвучал для Вадима победным гонгом. Даже если там ничего нет, кроме запылившихся пробирок, это была победа. Его личная победа.

Он невольно зажмурился, но стена не рассыпалась в прах от одного удара. Кладка была сделана на совесть. Орудовавший кувалдой коротышка, не останавливаясь, бил снова и снова, кирпичи осыпались, люди вокруг молчали. Мерные удары гулко разносились по лестнице. Вадим ждал, посматривая на часы. «Нужно было запротоколировать все это, – мелькнула запоздалая мысль. – Для потомков».

Пыль оседала на его брюках, но это все уже не имело никакого значения. Наконец, большая часть стены была разрушена, за ней оказались двери, выкрашенные в казенный темно-зеленый цвет. Вадим подошел к ним, когда это стало возможно. Он чувствовал, что все взгляды сейчас устремлены на него. Рабочий вытер пот со лба. Замок на дверях был опечатан. Ключей у Иволгина не было.

– Ломайте! – сказал он коротко.