Сентябрьская луна - Констанс О`Бэньон

– Это не совсем так. Я сам зарабатываю себе на жизнь.

Но Уэйд не слушал. Ему хотелось высказать наконец в глаза Хантеру все, что долгие годы копилось в душе.

– Ты всегда хотел заполучить Камиллу – и вот, пожалуйста, она твоя, хотя ты ее и не стоишь! У меня никогда не было ни единого шанса против тебя…

Неожиданно Хантер схватил его за руку.

– Что ж, давай поговорим о Камилле, Уэйд. Кто-то ее преследует, угоняет скот; наконец, недавно пытались похитить ее самое. Кто-то дважды покушался на нее! Может быть, ты мне скажешь, кто именно?

Лицо Уэйда побледнело, глаза расширились.

– Если кто-то хочет убить Камиллу, я об этом ничего не знаю, Хантер, Богом клянусь! Черт, я же люблю ее! Зачем мне желать ее смерти?

Хантер еще крепче сжал его руку.

– А если я тебе скажу, что Сантос видел тебя в Мексике, причем вместе с теми самыми людьми, которые похитили ее тетю?

Уэйд совершенно растерялся.

– Ее тетю? Но ты же говорил, что кто-то хочет похитить Камиллу!

– Совершенно верно. Ее тетю они взяли по ошибке. Так как же ты объяснишь тот факт, что тебя видели в их компании?

Уэйд вдруг откинулся на подушки и уставился на потолок.

– Черт, ну и заваруха! Странно, что я ничего не знал о похищении. Я, конечно, наделал глупостей и, наверное, загубил свою жизнь, но Камилла… Я ни за что не дал бы ее в обиду. Мы с тобой когда-то были друзьями… Неужели ты веришь, что я на такое способен?

– Может, расскажешь мне все по порядку? Только не говори, что ты продаешь мустангов и таким образом сколотил состояние. Я на это не куплюсь.

– Я… Что уж говорить, я стал вором, Хантер! Мое ранчо погибало, и я соблазнился на большие деньги. Я угонял скот у соседей и продавал его в Мексике. А ранчо Монтесов казалось мне самой легкой добычей…

– И тебе ничего не известно о том, кто убил Сегина Монтеса, не так ли?

– Нет! Я дружил с мистером Монтесом. Ты же не думаешь, будто это я его убил?

– Ладно, пока оставим это. А что ты делал с угнанным скотом? Ты ведь не мог переправлять его в Мексику в одиночку.

– Со мной работали пять человек. Называть их я не буду по понятным причинам. А в Мексике продавали скот одному французу. Я не знаю, как его зовут: я видел его только два раза. – Внезапно Уэйд сел в постели. – Слушай, я кое-что вспомнил. Когда я впервые встретился с этим французом, он спросил меня о Камилле! Я тогда еще удивился, откуда он ее знает, но потом просто выбросил это из головы. Он вроде даже радовался, что я граблю именно ранчо Монтесов. А когда мы виделись в последний раз, он опять спросил о Камилле. Сказал, что до него дошли слухи о вашей свадьбе.

Хантер выпустил его руку.

– Что-то у тебя концы с концами не сходятся, Уэйд. Какой смысл этому французу грабить Камиллу?

– Не знаю, но я сказал тебе правду.

– А почему я должен верить угонщику скота? – рявкнул Хантер. – Ну скажи, с какой стати я должен тебе верить? И почему бы мне не передать тебя шерифу прямо сейчас?

Уэйд опустил голову.

– У тебя, конечно, есть все основания это сделать. Я поступил очень дурно и готов за все ответить. Я конченый человек, Хантер. Меня уже ничто не спасет.

Хантер рывком поднялся со стула.

– Ну, вот что. Сейчас я ничего не стану предпринимать в отношении тебя, Уэйд. Из уважения к твоей матери я подожду, – его глаза угрожающе потемнели. – А теперь послушай меня внимательно: если я увижу тебя в Валье дель Корасон или где бы то ни было вблизи Камиллы – ты покойник. Можешь считать это предупреждением, Уэйд. Тебе все ясно?

Губы Уэйда искривились в жалкой дрожащей улыбке. Он похлопал себя по ноге в лубках.

– Несколько недель я буду прикован к постели, Хантер. Не беспокойся, я и близко не подойду к Камилле. После всех моих бед мне не хватает только столкновения с ревнивым мужем.

Хантер подошел к двери и на пороге обернулся.

– А еще я хочу дать тебе один совет, Уэйд. Будь я на твоем месте, я бы начал откладывать деньги. Ты много задолжал моей жене!

По дороге домой Хантер испытывал непривычное чувство беспомощности. Самое странное заключалось в том, что он поверил словам Уэйда! Но если не Уэйд пытался убить Камиллу, то кто? Француз, о котором он рассказывал? Кто он, этот человек? Что связывает его с Камиллой?

Хантер с горечью сознавал, что со всеми своими деньгами и властью он бессилен защитить Камиллу от таинственного злоумышленника.

Камилла окончательно пришла в себя, когда на полу ее спальни уже удлинились вечерние тени. В комнате кроме нее никого не было. Слезы выступили у нее на глазах при воспоминании о кошмаре, который ей пришлось пережить. Она снова увидела, как из беспросветной тьмы появляется человек, который ненавидит ее; ощутила исходившую от него лютую злобу. Рассудок отказывался смириться с тем, что это был Хантер. Но никто другой не смог бы отыскать ее в разгар песчаной бури!

Вскоре в комнату вошла Нелли с чаном воды.

– Сейчас мы умоемся, а потом выпьем крепкого горячего бульона. Боже мой, да на вас смотреть страшно! Как в грязевой ванне побывали!

Камилла слабо кивнула. Как все-таки прекрасно чувствовать себя живой! Мысль о том, что совсем недавно она была на волосок от смерти, заставила ее поежиться. Сердце у нее разрывалось от боли. Как можно любить человека, способного на такую жестокость? А ведь она его по-прежнему любила, хотя знала, что он хочет ее смерти!

28

На следующее утро Камилла поднялась с твердым намерением спуститься к завтраку. Горло у нее болело, голос, когда она попыталась заговорить, прозвучал сиплым шепотом, но, несмотря на это, она решила, что не будет валяться в постели, сколько бы ее ни уговаривали Нелли и тетя Пруди.

Камилла выбрала в своем гардеробе легкое платье из зеленого ситца с воротником-стойкой, чтобы скрыть синяки на шее. Спустившись по лестнице, она услышала доносившийся из столовой смех и решительным шагом вошла в комнату, прекрасно понимая, что тетя Пруди немедленно попытается отослать ее обратно в постель. Склонившись над стулом Антонии, она поцеловала дочку в щеку.

– Доброе утро, детка. По какому поводу веселье?

– Почему ты говоришь так тихо, мамочка? – удивленно спросила Антония.

Камилла переглянулась с тетей.

– У меня горло болит, но я скоро поправлюсь.

Пруденс недовольно нахмурилась, отодвинув от себя тарелку с беконом.

– Насколько мне известно, людям с больным горлом полагается оставаться в постели. Не понимаю, зачем тебе понадобилось вставать. Ранчо не развалится на части, если ты хоть на денек дашь себе отдых.

– Не браните меня, тетя Пруди. Я вовсе не больна, и мне незачем лежать в постели.