Последнее воплощение - Антон Белозеров

Комета ликвидировала полковника не только для того, чтобы избежать разоблачения, но и для проверки Адонсо. Молодой человек выдержал испытание, никак не выказав ужаса или возмущения от содеянного девушкой. Либо он на самом деле ненавидел войну и ее олицетворение — дворян, либо очень хорошо играл свою роль.

Пока Комета размышляла, беглецы преодолели открытое пространство, завернули за угол одного из домов и стали невидимы для людей на улице. Алиний и Адонсо прислонили полковника к стене, и его тело тихо сползло вниз, приняв полусидящую позу. Со стороны могло показаться, что он заснул, привалившись спиной к стене здания. Лишь с очень близкого расстояния и при наличии яркого факела можно было заметить посиневшее лицо и вывалившийся язык.

У полковника при себе имелись только шпага и длинный кинжал. Комета не стала тратить время на то, чтобы снять перевязь со шпагой с покойника. Она просто вытянула клинок и прикрыла его складками своей широкой сутаны. С кинжалом было легче — его ножны были просто заткнуты за пояс. Комета взяла кинжал и, немного поколебавшись, протянула его Алинию.

Но лекарь выставил перед собой открытые ладони, словно упирался в невидимую стену:

— Нет, нет, нет! Оружия я в руки не возьму.

— Ну, как хочешь, — Комета не собиралась тратить время на уговоры, и кинжал также исчез в складках сутаны.

Затем девушка повернулась к Адонсо и посмотрела ему прямо в глаза:

— Похоже, выбраться из Дубовых Взгорий будет не так-то просто.

— Если ты начнешь убивать всех, кто с нами заговорит, мы вообще никогда отсюда не выберемся.

— Если бы ты нашел более безопасный и менее заметный путь, то нам бы на дороге никто не встретился.

— Я и так делаю все, что могу.

— Вопрос только в том, ЗАЧЕМ ты это делаешь, — на всякий случай Комета поудобнее перехватила шпагу. — Кажется, появление полковника помешало тебе объясниться…

Алиний попытался утихомирить девушку:

— Комета, неужели у нас сейчас есть время?…

— Не надо жалеть время на то, чтобы выяснить, кто друг, а кто враг. Итак, лейтенант Адонсо Калтрадский, я жду продолжения вашего рассказа.

— Только, умоляю, покороче! — добавил Алиний.

Молодой человек тяжело вздохнул:

— Моя история довольно проста. Я родился на Побережье в семье небогатого дворянина, который переселился на Восточный материк. Но мой отец искал не богатств и новых земель, а знаний. Он занимался изучением многих наук и потому вынужден был скрывать свои интересы от соглядатаев Триединой церкви. Но священники все-таки прознали про то, что мой отец организовал в подвале нашего дома лабораторию, где проводил опыты над минералами и растениями. Когда мне было пять лет, в наш дом ворвались солдаты. Отец и несколько верных слуг держали оборону, а моя мать схватила меня и поволокла прочь. Помню, я пытался вырваться… А позади уже горел наш дом, подожженный солдатами короля и праведными триединистами.

Адонсо отвел факел в сторону, и его лицо оказалось в тени. Сделав несколько глубоких вдохов, он продолжил:

— Я до сих пор не понимаю, как могла моя мать, выскочившая из дома без вещей и денег, добраться до своих родственников, живших в нескольких тысячах лиг от нас. И я вечно благодарен этим людям, приютившим у себя беглянку, которую преследовала Триединая церковь. Они объявили меня своим сыном и дали мне свою фамилию. А моя мать после перенесенных страданий прожила всего чуть больше года… Ее похоронили под чужим именем… Вот так… Я вел жизнь дворянина, но ненавидел короля и Триединую церковь. Я хотел пойти по стопам отца и заняться наукой, но боялся, что этим навлеку беду на свой новый дом. Мои приемные родители, разумеется, догадывались о том, какие чувства терзают мою душу. Они относились ко мне, как к родному сыну, но со временем и в их глазах я начал замечать страх и сомнения. И тогда я пошел в армию. Я еще не знал, что король готовит войну с миром нелюдей. Я надеялся, что служба в армии позволит мне увидеть новые земли, поучаствовать в далеких экспедициях вглубь Восточного материка. И вот моя мечта сбылась… — Адонсо невесело усмехнулся. — Я в Холмогорье, в окружении ненавидящих нас местных жителей, и первое же мое доброе деяние встречено с опаской и недоверием.

— Извини, что заставила тебя разбередить старые раны, — искреннее сказала Комета. — И чтобы показать, что я полностью тебе доверяю, я предлагаю тебе вступить в мой отряд. Зачем тебе воевать на стороне людей? То есть, не на стороне людей, а на стороне зла. Ведь и в армии Холмогорья служат люди, которым нужен опытный командир.

— Я не уверен… — Адонсо замялся. — Я не уверен, что меня примут местные жители. Для них я навсегда останусь чужаком.

— Мы все чужаки в этом мире, — философски заметил Алиний. — Но я хотел бы предложить продолжить этот разговор чуть позже, в более безопасном месте.

— Да, — согласилась Комета, — веди нас, Адонсо.

Молодой человек с благодарностью посмотрел на девушку:

— Я не подведу тебя, Леди Комета!

Когда беглецы выглянули из-за угла, то увидели, что улица почти пустынна. Лишь редкие прохожие торопились по своим квартирам.

— Будем идти быстро и уверенно, словно у нас срочное дело, — сказал Адонсо. — Патрули нас не остановят. Я доведу вас до своего дома. Там я приготовил лошадей.

Комета и ее спутники быстрым шагом двинулись по улице. Действительно, больше никто не проявил к ним интереса, и вскоре они уже оказались за шлагбаумом, возле которого остановили телегу Гарбискула. Торговая площадь была пуста, и Комета подумала, что озерник либо отправился назад к отряду с вестью о том, что «светлое воплощение» попало в плен, либо остался в Дубовых Взгорьях, чтобы попытаться ее спасти. И в том, и в другом случае найти его не представлялось возможным. Да и попытка отправиться к прыгункам, скорее всего, закончилась бы довольно печально. Беглецов мог остановить патруль, или прыгунки в темноте приняли бы их за подкрадывающихся врагов. Поэтому Комета решила следовать плану Адонсо, выбраться из Дубовых Взгорий и соединиться со своим отрядом.

— Вот и мой дом, — Адонсо показал на небольшое строение, вероятно, принадлежавшее ранее какому-нибудь фавну-торговцу. — Пойдемте к конюшне.

«Конюшней» назывался небольшой сарай, где возле большой охапки свежей травы стояли две лошади. Седла, уздечки и прочие предметы упряжи были сложены рядом.

Адонсо начал быстро и умело седлать первую лошадь.

— Почему ты не подготовился заранее? — спросила Комета.

— Оседланные лошади могли вызвать подозрения.

— А почему лошадей всего две?

— Вообще-то, я рассчитывал только на одного беглеца — на тебя, Леди Комета. Теперь вторую лошадь придется отдать Алинию. А я утром подыщу себе нового скакуна.