Древо Тьмы - Лори Форест
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Лукас опускает бокалы и штопор на небольшой столик и слегка хмурится.
— Эллорен, — с бесконечным терпением произносит он, — я понимаю, что наше положение далеко от идеального. Я и сам не раз это признавал. Всё произошло слишком быстро, я бы предпочёл поухаживать за тобой по-настоящему, как принято.
Сдвинув брови, я опять молча киваю. Как непросто даётся мне этот вечер, и все эти гарднерийские традиции, так нагло регулирующие личную жизнь и выбор.
— Мне не нравятся шутки об этом, — в приливе откровенности выпаливаю я, обводя неопределённым жестом кровать и спальню. — Все эти шуточки о твоём «натиске боевого мага» и постоянное «сангре-лин»!
Меня до сих пор трясёт, как вспомню наглые ухмылки поздравителей, и очень хочется навсегда отменить бессмысленные традиции, которые выдуманы лишь для того, чтобы отнимать у меня волю.
Лукас серьёзно и понимающе кивает. Он подходит ко мне и нежно гладит меня по плечу, очерчивая его контуры большим пальцем.
— Шутят обо мне, но я совершенно не представляю своей роли в этой шутке, — недовольно продолжаю я. Наконец-то можно выговориться! Бросив ещё один мрачный взгляд на постель, я объясняю: — Мне ничего об этом не известно, и так сделали намеренно, потому что я женщина, и… так нечестно.
Я вдруг понимаю, что делюсь с Лукасом сокровенными мыслями. Кажется, такая неожиданная честность его удивляет, однако он не отшатывается от меня в страхе или отвращении. А я злюсь, меня охватывает настоящая неподдельная злость — будто дрожь, ответ на все непростительно несправедливые по отношению к женщинам традиции и обряды.
— Эллорен, — мягко говорит Лукас, взяв меня за руки и притягивая к себе. Его голос звучит искренне и сочувственно. — Это наше общее дело. И эта ночь — тоже наша. Здесь нет места глупым шуткам. По крайней мере для меня.
Я с отвращением кривлю губы.
— А завтра тебя спросят, увенчался ли «боевой натиск» победой, и опять станут нагло ухмыляться, поглядывая на меня?
— Однажды ты непременно ударишь всех любопытных нахалов своей боевой магией, и они подавятся собственными прибаутками, охваченные пламенем.
Не в силах сдержаться, я отвечаю Лукасу хитрым взглядом. Какой великолепный воинственный комплимент! И как здорово он меня, оказывается, понимает. И не считает мои слова «всякими глупостями».
— Ты совершенно прав, Лукас. Сегодня ты прав во всём.
— Вот и хорошо, потому что я вовсе не шучу, — со смехом отвечает он и наклоняется, чтобы погладить меня по щеке.
Только что я дрожала от злости, и вот от нежного прикосновения уже успокаиваюсь и дышу ровнее. Кивнув в сторону бутылок на столике, я спрашиваю, кое-что припомнив:
— Так ты… принёс вино? — И сама же отвечаю. — Очень хорошо.
Лукас улыбается и выпускает мою руку.
— Мне кажется, тебе понравятся эти напитки.
Я с интересом слежу за каждым его движением: Лукас выбирает одну из бутылок, берёт штопор и с заговорщическим видом принимается вкручивать штопор в пробку.
— Вина с лесными ароматами, — сообщает он.
Пробка с тихим щелчком вылетает из бутылки, и я иронично приподнимаю брови.
— Надеюсь, они достаточно крепкие.
— Вовсе нет, — качает головой Лукас, возвращая открытую бутылку на столик. — Нам завтра потребуются трезвые головы. Опьянеть мы от этих вин не опьянеем, скорее, слегка расслабимся. После них остаётся особенное древесное послевкусие. Сама поймёшь.
— Тогда… ладно, — неуверенно пожимаю я плечами. Тем временем пробка вылетает уже из второй бутылки. — Лукас… я ужасно нервничаю.
Он снова уверенно смотрит мне в глаза.
— Всё будет в порядке, — говорит он и вставляет пробку в горлышко бутылки. — Вино прекрасное, Эллорен. Ты ведь никогда не пробовала вино?
«Ну… с Валаской я пробовала тираг, — мелькает у меня в голове. — Так напробовалась…»
— Нет, вино я никогда не пила.
— Полагаю, тебе понравится.
Я же поудобнее устраиваюсь на кровати и беру со столика маленький хрустальный пузырёк, перевязанный золотистой ленточкой, на которой вышиты ишкартанские буквы.
— Что это?
— Ароматное эллузианское масло. — Лукас на мгновение умолкает — он явно раздумывает, как бы получше объяснить. — Потом пригодится.
Приподняв крошечную хрустальную крышечку, я принюхиваюсь: ваниль, роза, жасмин.
— Зачем это? — спрашиваю я, закрывая флакон.
Лукас медлит с ответом, покачивая в руке бутылку вина.
— Я не хочу, чтобы тебе было больно, Эллорен.
Смысл его слов до меня доходит не сразу. А потом, поняв в чём дело, я тепло улыбаюсь.
— Умеешь превращать девственниц в женщин, да, Лукас? — шутливо спрашиваю я и опускаю в смущении глаза.
Он улыбается и наливает в бокалы немного вина.
— Нет. Ты у меня первая.
С бокалами в руках он подходит и протягивает мне вино.
Чувствуя, как пылают от смущения щёки, я принимаю хрустальный фужер с вином цвета мёда.
— Мы с тобой особенные — и ты, и я. — Лукас опускается на обитый бархатом стул напротив. Бокал с вином он держит непринуждённо, слегка покачивая в руке. — Наши магические линии совпадают идеально. — Приподняв бокал, он указывает им на постель. — Скорее всего, и в этом мы прекрасно подойдём друг другу.
Страх опять подбирается, будто липкий туман, и я делаю глоток вина.
Нежно-сладкая ароматная жидкость проникает мне в рот, и я изумлённо округляю глаза. Действительно, очень вкусно. Отличное вино. Терпкое, с древесными ароматами.
— Что это? — восхищённо спрашиваю я и провожу языком по верхней губе. Винный аромат нежно согревает мои земные линии силы. — Знаю! Сейчас… — Прикрыв глаза, я сосредотачиваюсь и вижу рощу вечнозелёных деревьев с низко опущенными пушистыми ветвями. — М-м-м. Кедр.
Открыв глаза, я встречаюсь взглядом с внимательными глазами Лукаса.
— Правильно, — кивает он. — Это вино много лет хранили в кедровых бочонках. Только маги с очень сильными земными линиями силы могут различить в этом вине кедровые нотки.
— Ах, Лукас! — Ещё глоток — и на этот раз я медлю, удерживая вино на языке, а древесные ароматы всё сильнее будоражат магические линии. — Прекрасное вино.
Лукас довольно улыбается, его глаза сияют.
— Ты умеешь чувствовать красоту во всём. Знаешь толк в музыке, а теперь и в вине. — Он задумчиво рассматривает бокал. — Дураки гарднерийцы. Нельзя объявлять вино вне закона.
Я снова подношу к губам бокал — ласковые ветви кедра обнимают меня, унося напряжение, даруя покой, и из глубин памяти поднимаются нежданные мысли: я вижу прекрасное лицо Айвена, вспоминаю, как он обнимал меня, как мы сливались в огненном поцелуе, как окутывали мои плечи его крылья…
«Айвен!»
Горе накрывает меня холодной колючей волной, в груди поднимается боль…
«Эта ночь должны была быть нашей, Айвен.
