Достойны ли мы отцов и дедов (СИ) - Сергеев Станислав Сергеевич

Берия некоторое время молча смотрел на меня. Взгляд был жестким. Так смотрит хищник на добычу, но потом, что-то решив для себя, хлопнул двумя ладонями по столу, продолжил разговор. И в его голосе проскользнули некоторые интонации угрозы. Вообще он был вполне спокойным, только моя обострившаяся наблюдательность позволяла бесстрастно фиксировать такие нюансы поведения.

— Все равно вы часто подвергаетесь неоправданному риску, в вашем положении посланника это выглядит глупо. Постарайтесь в будущем больше не ввязываться в приключения. Я недавно изучил рапорт о ваших приключениях в полосе обороны 222-й дивизии. Вы не подумали, что попав в руки противника, можете нанести огромный вред и своим знакомым и нашей стране?

Я решил показать зубки, а то ведь построят и заставят плясать под их дудку. Пришлось его перебить.

— Лаврентий Павлович, этих приключений не было бы, если бы нас на аэродроме подскока не ждали. Благодаря профессионализму летчика, удалось избежать захвата немцами. А то, что там именно нас ждали, я уже докладывал. Надеюсь, вопрос о наличии у вас в центральном аппарате немецкого агента решен? А то если до немцев дойдет реальная информация по Страннику, то все: вермахт, абвер, СС — будут за нами охотиться. Это при условии, что они не договорятся с англичанами и американцами, чтоб совместно раскатать Советский Союз, пока вы не успели воспользоваться информацией из будущего.

Видимо, задел наркома за живое, но он, казалось, и не заметил подколки. Правда, так его носом в ошибки никто еще не тыкал. Ой зря я это сделал. Вспомнит он мне это, хотя меня там чуть не угробили по его милости. Столько виртуальных шпионов нашли, а реального упустили. Надо срочно подсластить ему пилюлю. Берия быстро взял себя в руки.

— Мы работаем над этим вопросом.

Попробуем теперь доброжелательность, после хамства.

— От себя могу предложить помощь, в частном порядке, не афишируя свое участие.

Он удивленно уставился на меня. Такой переход от одной манеры общения к другой явно его удивил. И на фоне искусственной маски дружеского спокойствия в его интонациях проскочил реальный интерес. Я ему давал понять, что помогу выявить агента, не приписывая себе лавры победителя.

— Вот как? Вы знаете имя агента?

— Нет, не знаю. Как правило, информация о таких случаях всегда была содержимым спецархивов и в свободную печать не попадала. Но вам, наверно, говорил Судоплатов, я достаточно продолжительный срок являлся сотрудником службы безопасности коммерческого банка и после определенных событий получил репутацию профессионала. Мои функциональные обязанности полностью совпадали с обязанностями контрразведчика. Разница в том, что я искал воров коммерческой информации и денежных средств, а контрразведка ищет предателей и агентов. Хотя методы одни и те же. И на нашей службе не экономили, оборудование закупалось самое современное.

Берия по-настоящему заинтересованно на меня уставился. Что-то я соловьем заливаюсь, а они меня слушают, нормальная ситуация при расспросе любителя поговорить, главное — направлять разговор в нужное русло. Но и я это прекрасно понимаю. Опять выдержав небольшую театральную паузу, продолжил:

— Не знаю, обращали вы внимание на разработку и использование у американцев такого прибора, как "полиграф", а в простонародье детектор лжи.

— Мне сообщали об этом, мы рассматривали вариант приобретения этого прибора, но отказались.

— Зря. Очень удобная вещь. Я привез с собой многофункциональный вычислительный прибор и к нему есть приставка, превращающая его в детектор лжи. От вас потребуется только составить корректно список вопросов и ограничить список подозреваемых. А там дело техники. Если честно, я лично заинтересован в этом, это вопрос моей безопасности и безопасности всего проекта. Думаю, если с такого начнется наше плотное сотрудничество, это станет весьма мощным положительным сигналом для расширения взаимоотношений.

Я говорил весьма спокойно, ровным голосом. На Берию это произвело впечатление. С кавказским темпераментом он воскликнул:

— Я смотрю, Сергей Иванович, вы подготовились к разговору. Но мне ваша идея нравится. Поймать немецкого агента, используя прибор из будущего. Но ведь его можно спугнуть или выдать наличие у нас такого прибора.

— Нет, американцы его уже вовсю используют и к концу войны такие приборы, правда намного примитивнее, чем у меня, будут поставлены в армию и флот. А чтоб не выдать, сделаете пять-шесть кабинок с имитацией прибора, всем объявить, что это какой-то опыт, и практически всех сотрудников прогнать через эти кабинки, где все будет похоже, датчики, вопросы, только в одной из них буду сидеть я, и ко мне вы направите именно тех, кто на подозрении. Вот и все.

Берия посмотрел на Морошко, который заинтересованно слушал меня.

— Ну что, Александр Александрович. Мне кажется, идея неплохая, только давайте сначала проверим прибор.

Я опять вполне спокойно сказал:

— Конечно. Это не проблема. Только просьба. У вас должен быть скоро сеанс связи с моей базой. Вы, наверно, отправили уже сообщение, что я вышел к вам?

— Да, и ваши ответили, что пока не верят.

— Конечно. Этот вариант рассматривался. Дайте опять подтверждение моего выхода и в конце радиограммы добавьте подпись "Кентавр-26". Это кодовая фраза, что добрался целый, но с приключениями, не зависящими от принимающей стороны.

Морошко чуть ухмыльнулся, оценив мою предусмотрительность.

— Какие у вас еще сигналы предусмотрены?

— Многие. Но регулярные. На всякий случай мы предусмотрели разные варианты развития ситуации и временные рамки подачи сообщений.

Берия, удовлетворенно покачал головой, давая понять, что оценил мою предусмотрительность.

— Что ж, Сергей Иванович, вы убедили меня, что с вами как минимум интересно иметь дело, да и пользы уже много принесли. Теперь давайте поговорим о текущих вопросах. Чем вы сейчас можете помочь нам, за исключением, конечно, поиска немецкого агента?

— Я ж сказал, что привез многофункциональный электронный комплекс, с большим объемом информации за определенный промежуток времени по военному направлению, технологиям, истории войн и локальных конфликтов, воспоминаниями немецких, наших генералов и маршалов, по которым можно создавать психологические портреты и прогнозировать возможные действия. Подборка о перспективных разработках, которые ведутся у противника и у союзников, ключевых фигурах в проектах. Примерно то же самое, что вам было предоставлено по ядерному оружию, только намного шире. По сути дела, я вам передаю данные о всех ваших победах и поражениях. Никто и никогда не получал такого, даже астрологи и провидцы вам не дадут большего. Надеюсь, это будет оценено. Но информация разбита на блоки и закодирована. И пароли на базе. Мы рассматривали возможный вариант, что я могу попасть в руки противника. Поэтому вся конфигурация системы безопасности портала изменена после моего выхода, а пароли на привезенную информацию будут переданы в радиограммах, после подтверждения, что мы с вами пришли к взаимопониманию.

Берия и Морошко молчали. Потом нарком встал и немного прошелся мимо нас по кабинету. Видимо, эмоции распирали его. Такая несговорчивость и предусмотрительность Странника его только раззадорила. Он себе представлял этот разговор несколько иным, что удастся договориться и получить информацию сразу. Изначально Странник создавал впечатление умного, но увлекающегося человека, а тут настолько все продумано и просчитано. С другой стороны, потомки знали про наркома многое, чего он еще не знал сам, поэтому подстраховались и перевели переговоры в такую плоскость, что Берия волей-неволей должен был быть осторожным в общении. Вот он сидит спокойный и усталый, рассматривает портрет товарища Сталина над его рабочим столом. Личность Странника интересовала Берию все больше и больше. То, что этот человек не боится смерти, он видел. Сам вышел к эсэсовцам, не побоялся. Пробивался с боями. Достойный человек. Не зря Хозяин предложил его наградить и повысить в звании, попытавшись сыграть на его тщеславии. Но Лаврентий Павлович не был уверен, что это что-то изменит. Да, этот человек сейчас на их стороне. Но что будет потом? Не придя к определенному мнению, он решил оставить решение вопроса на потом, после доклада Сталину.