Орки (СИ) - "Урук Хромой"

Как я не вглядывался, но появление темной тени я пропустил, не хрустнув сучком, не зашелестев травой, она появилась там, где ее только что и не было. Она замерла, когда луна в очередной раз осветила распадок и тени от деревьев побежали по ее шкуре. У меня за спиной, на дереве дружно и придушенно охнули в три голоса и, поняв, что его увидели, зверь сверкнул глазами.

Огромное, как мне показалось вначале, животное, практически бесшумно ступающее широкими лапами, казалось плыло к нам, сверкая светящимися в свете луны глазами. Не спуская с меня глаз, оно перетекло в низину и уверенно направилось ко мне. Не дойдя до мне десятка три шагов, оно замерло и заворчало. Глубокий, низкий звук пронесся по распадку, и было начавшая кричать ночная птица, как мне показалось, подавилась и замолчала.

Меня опять передернуло от дрожи, не страха, удивления. Я понял, что оно сказало!

- Еще одна костлявая мелочь, и по запаху еще большая дрянь.

Звучало это как неразборчивое ворчание, но в голове у меня оно сложилось в эти слова. Из глубины души вдруг полезла какое-то чувство обиды и злости. Я не успел удивиться, как это чувство буквально затопило меня. Сгорбившись и наклонившись вперед, глядя прямо в светящиеся глаза, я тоже глухо заворчал. Выглянувшая в очередной раз луна, хорошо осветило моего противника.

Крупное и широкое в плечах животное, своим массивным сложением напоминающее медведя, но только напоминающее, на меня смотрела огромная зубастая морда, явно имевшее в родне кого-то волко- или собакообразного. И эта морда находилась на уровне моей груди, за ней поднимались бугры мышц плеча, в землю упирались широкие и мускулистые лапы, из которых выглянули здоровенные когти в презрительном жесте скребнувшие траву. Достаточно короткий хвост, подергивающийся из стороны в сторону завершал картину. В темноте не получалось понять какого цвета шкура у этого собако-кошко-медведя-переростка.

Услышав мое ворчание, зверь удивленно шевельнул небольшими острыми ушами и, подавшись вперед, разинув немаленькую пасть, сверкнув устрашающим набором зубов, заревел мне в лицо.

На дереве придушено пискнули.

Меня окончательно залило волной злости, наклонившись вперед, упираясь руками в землю, я слушал этот рев и меня всего выгибало от бешенства, я почувствовал, как у меня хрустят, раздвигаясь кости, как мышцы, раздуваясь, натягивают кожу, раздаваясь все шире. Дыхание перехватило, я рывками выталкивал из себя воздух, перхая и кашляя. Замолчавший зверь с интересом наблюдал за мной. Продышавшись и прокашлявшись, я дернул руками перед собой по траве, выдирая и разбрасывая землю и подняв голову, глядя ему в глаза, буквально прокашлял ему что-то оскорбительное.

Дернувшись как от оплеухи, зверь заворчав, замотал головой и, не переставая все громче реветь, побежал ко мне, все увеличивая прыжки. Меня толкнуло к нему навстречу, в голове мелькнула ироничная мысль.

- Встретились, поговорили.

Мелькнула и пропала, не удивляясь самому себе, я уверенно, на четырех лапах, поскакал ему навстречу, примеряясь, как его приложить посильнее.

Пропустив над головой, нырнув под его левую лапу, весь ее когтистый набор, и рявкнув почти так же громко, как и он, приложил ему в бок под эту же левую лапу. Он как-то жалобно мявкнул и, потеряв равновесие, покатился кувырком к дереву с моими орками. Увесисто тряхнул дерево, впечатавшись в нее спиной, едва не стряхнув с нее мою команду. Одним прыжком оказавшись с ним рядом, я со злостью ударил в то же место на боку, отчетливо услышав хруст костей. Он опять жалобно пискнул и попытался встать на лапы. Я ударил его в голову сразу за ухом и, схватив за шею, ткнул носом в землю.

Раздавшийся у меня за спиной еще один, уже знакомый рев, заставил меня обернуться. К нам мчалась второе животное, только более темное. Под моими руками завозился первый зверь, и я со злостью опять сунул его носом в землю, еще сильнее сдавливая ему загривок. Он захрипел, второй зверь еще ускорился и завыл еще громче. Недовольный, что меня отвлекают, не отпуская свою жертву и повернувшись к новому противнику, я выдал ему навстречу такой вопль, что, как потом призналась Ая, они чуть не попадали с дерева.

Черный зверь подавился и стал пытаться остановиться, упираясь лапами и разбрасывая фонтаны земли и щебня. Остановившись в шагах трех от меня, черный зверь замер, открыв рот и поставив торчком уши. Глядя ему прямо в глаза, я, с трудом проталкивая через сорванное горло звуки, прокашлял ему какое-то ругательство с угрозами расправы. Завозившийся у меня под руками первый зверь, буквально окаменел и, как мне показалось, перестал дышать.

Черный зверь, как-то хрюкнув, опустился на живот и, неуклюже загребая лапами, пополз ко мне. Я с подозрением наблюдал за ним. Подобравшись ближе, он взглянул мне в глаза. У меня перед глазами побежало множество размытых образов и в голове всплыли слова.

- Не убивай. Пожалуйста, - эти слова у меня в голове всплывали все снова и снова, крутясь, теряя очертания и смысл и снова высвечиваясь, ярко и четко. Я потряс головой и снова посмотрел в глаза зверю. Воркотнул вопросительно.

- Кто?

Меня залило радостью понимания и быстрый ответ образами, складывающиеся в слова.

- Я Таша, это Быстрый. Вместе, пара, - и теплое чувство привязанности.

Я отпустил первого зверя, он выдохнул и замер, косясь одним глазом на меня.

Быстрая смена образов в моей голове, и снова слова с оттенком робкого ожидания и надежды.

- Ты Старший Брат? Ты Варга?

Меня коснулось робкое желание и невероятная надежда на возврат чего-то большого и очень важного, давно утерянного и желанного. В голове проносились картины и образы жизни народа, да народа - Варги. Их короткая история жизни без нас и ежедневное ожидание встречи.

Глядя в глаза этого огромного зверя, зверя, что с такой надеждой всматривался в мои глаза, в мою душу, я вдруг отчетливо понял, на краю какой пропасти я стою. Что если я сейчас скажу правду, то я никогда уже не останусь один, что всегда и всюду со мною будут эти звери. И как я понял, что кроме этих есть еще и другие. И я сейчас одним словом беру их всех, в свое сердце, свой род и под свою защиту и заботу. Я БОЛЬШЕ НИКОГДА НЕ БУДУ ОДИН. Это для меня действительно страшно. Брать кого-то в свое сердце.

Помолчав мгновение, я с трудом произнес.

- Да, я Тач-Варга, я ваш брат.

С двух сторон меня затопили волны радости от долгожданной встречи.

Мое лицо облизывал горячий язык давящейся слезами радости Таши, и осторожно лизнул руку и прижался головой к ногам Быстрый. Моя новая семья и родня. И в три голоса заорали от ужаса на дереве над нами Ая и посыльные.

- Мой господин, - вошедший с зал стражник-эльф склонил голову. Сидевший в глубине зала за монументальным резным столом из черного дерева эльф приподнял голову. Уловивший движение стражник приложил руку к груди, затянутой в посеребренный бахтерец, и продолжил, - к вам пришел сотник.

Зал, по другому нельзя было назвать это помещение из-за его размеров и высоты резного потолка. Стены обиты лакированными, резными деревянными панелями. Свет в нее проникал через высокие окна с очень качественным и дорогим стеклом в одной из стен, в глубине этого зала, шагах в ста от двери и стоял стол хозяина и господина.

Сидевший за столом эльф, не выказывая ни малейших чувств на лице, продолжал смотреть на стража. Волевое лицо, насколько оно может быть таким у эльфа. Густые, светлые, длинные волосы, с серебряными узорчатыми заколками по обе стороны головы. Тонкий шрам от давней раны пересекает верхнюю губу. Леденистые серые глаза. Под изукрашенным золотой вышивкой распахнутым голубым кафтаном с геральдическим единорогом на правом плече, белоснежная плиссированная рубашка, без воротника, из паучьего шелка. Руки, длинные крепкие кисти с мозолями фехтовальщика, на правой руке, на безымянном пальце витое, золотое кольцо с крупным багровым рубином, лежат на раскрытой книге. На столе в безукоризненном порядке расставлены письменный прибор из серебра с черными агатовыми вставками, небольшая кипа беленой бумаги, несколько писем и фолиантов. Под рукой на листе бумаги, исписанном замечаниями, лежит золотая чернильная ручка, изумительной гномьей работы мастера Тараина. Редчайшая и неимоверно дорогая новинка от гномов. Небрежно отставленная, изукрашенная драгоценными камнями шкатулка для хранения от нее сама по себе стоит, как небольшой город.