Всемогущее правительство: Тотальное государство и тотальная война - Людвиг фон Мизес
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Главным недостатком многих предлагаемых проектов установления прочного мира является то, что они не придают значения этому факту. Такие выдающиеся сторонники Лиги наций, как профессора Д. Б. Кондлифф и Д. Е. Мид убеждены, что правительствам хватит мудрости, чтобы достичь согласия и общими усилиями устранить наиболее нежелательные проявления экономического национализма и, проявив уступчивость, достичь смягчения конфликтов[133]. Они рекомендуют умеренность и ограничение национального суверенитета. Но одновременно они призывают к усилению государственного регулирования, не догадываясь, что тем самым подталкивают правительства к самому непримиримому национализму. Не стоит надеяться, что правительства, приверженные принципам этатизма, смогут отказаться от усиления изоляционизма. Легко предположить, что сторонники предложений гг. Кондлиффа и Мида найдутся во всех странах, но они составят меньшинство, мнение которого не найдет широкой поддержки. Чем дальше страна заходит по пути государственного регулирования экономики, тем ближе она к выходу из системы международного разделения труда. Благонамеренные проповеди настроенных на международное сотрудничество экономистов не способны отговорить интервенционистские правительства от политики экономического национализма.
Лига наций может продолжить борьбу с инфекционными болезнями, наркоторговлей и проституцией. Она сможет в будущем исполнять роль международного статистического управления. Но тщетно надеяться, что она сможет сколько-нибудь значимым образом способствовать укреплению мира.
Заключение
I
Либералы XVIII в. всецело верили в способность человека к самосовершенствованию. Все люди, полагали они, равны и наделены способностью понимать сложные умозаключения. Благодаря этому они воспримут учение экономической и социальной теории; они поймут, что только в условиях свободной рыночной экономики правильно понимаемые (т. е. долгосрочные) интересы всех людей могут пребывать в совершенной гармонии. И тогда они на практике осуществят либеральную утопию. Человечество стоит на пороге длительного процветания и вечного мира, потому что впредь верховные позиции будут принадлежать разуму.
Этот оптимизм всецело покоился на допущении, что люди всех рас, народов и стран достаточно проницательны, чтобы осмыслить проблемы социального сотрудничества. В те времена никто не сомневался в истинности этого допущения. Все были убеждены, что никакие силы не смогут остановить прогресс просвещения и распространения здравого мышления. Именно этим оптимизмом объясняется уверенность Авраама Линкольна в том, что «невозможно все время дурачить всех».
Экономические теории, на которые опирается либеральное учение, неопровержимы. В течение 150 с лишним лет все отчаянные попытки опровергнуть учение, которое Карлейль, один из величайших предшественников тоталитаризма и нацизма, назвал «мрачной наукой», заканчивались плачевным провалом. Всем этим самозваным экономистам не удалось пошатнуть разработанную Рикардо теорию международной торговли или доктрины, описывающие последствия вмешательства государства в рыночную экономику. Никому не удалось опровергнуть доказательство того, что в условиях социализма невозможен экономический расчет. Бесспорен тот факт, что в рыночной экономике не существует конфликта между правильно понимаемыми интересами.
Но будут ли все люди понимать собственные интересы правильно? Что, если это не так? Именно здесь слабое место либерального проекта свободного мира и мирного сотрудничества. Реализация либерального проекта невозможна из-за того, что – по крайней мере в наши дни – людям не хватает умственных способностей для понимания принципов здравой экономической теории. В большинстве своем люди слишком недалеки, чтобы воспринимать сложные умозаключения. Либерализм потерпел неудачу, потому что этому большинству не хватило интеллектуальных способностей для постижения его учения.
Не стоит рассчитывать, что в ближайшем будущем произойдут какие-то изменения. Люди порой не способны видеть даже простейшие и самые очевидные факты. Нет ничего проще, чем понять, кто выиграл или проиграл сражение. Однако миллионы немцев твердо убеждены, что в Первой мировой войне победили не союзники, а Германия. Ни один немецкий националист не признал того, что немецкая армия потерпела поражение в сражениях на Марне и в 1914, и в 1918 г. Если такое возможно с немцами, как можно ожидать, что индусы, обожествляющие корову, смогут понять теории Рикардо и Бентама?
В демократически устроенном мире даже реализация социалистических проектов будет возможна лишь в том случае, если большинство признает их целесообразность. Забудем на миг о проблеме экономической осуществимости социализма. В порядке дискуссии предположим, что социалисты правы в своей идее социалистического планирования. Маркс под влиянием мистической гегелевской идеи о Weltgeist{141} полагал, что эволюцию человечества направляют некие диалектические силы, которые толкают пролетариат, т. е. подавляющее большинство, к реализации социализма, разумеется, его собственного варианта социализма. Он неявно предполагал, что социализм наилучшим образом соответствует интересам пролетариев и что они смогут в нем разобраться. Как сказал Франц Оппенгеймер, некогда профессор пропитанного марксизмом франкфуртского университета: «Индивидуум часто ошибается в понимании собственных интересов; класс в долгосрочной перспективе никогда не ошибается»[134].
Современные марксисты отбросили эти метафизические иллюзии. Им пришлось столкнуться с тем фактом, что хотя во многих странах социализм стал политическим кредо большинства, согласие в том, какую именно разновидность социализма следует реализовывать, отсутствует. Они поняли, что существует множество разновидностей социализма и множество социалистических партий, яростно враждующих между собой. Они больше не надеются, что большинство выскажется в пользу некоего единого социалистического проекта и что их собственный вариант получит поддержку всего пролетариата. Сегодня марксисты убеждены, что только элита обладает интеллектуальными способностями для понимания преимуществ подлинного социализма. На эту элиту – не на весь пролетариат, а на его самозваный авангард – возложена священная обязанность, делают они вывод, с помощью силы захватить власть, ликвидировать всех противников и установить социалистический золотой век. В этом вопросе о процедуре существует полное согласие между Лениным и Вернером Зомбартом, между Сталиным и Гитлером. Они расходятся только по вопросу о том, кто входит в элиту.
Для либералов такое решение неприемлемо. Они не верят, что меньшинство, даже если это будет подлинная элита человечества, может принудить большинство к длительному молчанию. Они не верят, что человечество удастся спасти с помощью насилия и угнетения. Они предвидят, что диктатура неизбежно приведет к бесконечным конфликтам, войнам и революциям. Правление может быть стабильным только при добровольном согласии населения. Тирания, даже тирания благожелательных деспотов, не может создать условия для прочного мира и процветания.
Если люди не в состоянии понять, чтó лучше всего способствует их собственному благополучию, здесь уже ничем помочь невозможно. Либерализм неосуществим, потому что большинство людей еще слишком малокультурно, чтобы понять его. В логике прежних либералов была психологическая ошибка. Они переоценили как интеллектуальные возможности среднего человека, так и способность элиты привлечь своих менее благоразумных сограждан на сторону здравых идей.
II
Суть современных международных проблем можно сжато сформулировать следующим образом:
1. Прочный мир возможен только в условиях совершенного
