Сны чужие - Денис Луженский

Вирэль молчала, стараясь ничем не выдать бушующей внутри нее бури чувств. Только нервно подрагивали острые кончики пушистых ушей и превращали в труху сухую ветку напряженно сжатые пальчики. Те самые пальчики, которые в бою с такой легкостью вздымали над головой тяжелый акрам.

"Зачем я пошла с тобой, непонятным, странно далеким, обладающим удивительной силой, так похожей на силу Дара и такой отличной от нее? Я ведь чувствую, что ты не Избранный. Не знаю как, но чувствую… Так кто же ты? Кто?! Я ведь почти не знаю тебя. Я уже и сама не знаю почему рассказывала тебе про себя. Ты только слушал, ничего не говоря взамен… Мы ведь даже не делили с тобой ложе! Так почему же я надеюсь на то, на что надеяться не вправе?"

- Мне нужно, - прошептала Вирэль почти умоляюще, - пойми.

Ольк переглянулся с Антри, вздохнул, посмотрел ей в глаза… Она никогда не попросила бы помощи у него. Она не могла даже показать ему взглядом как сильно нужна ей его помощь. Единственной просьбой, которую смогли позволить себе ее глаза было:

"Не говори мне больше про палача, ладно? И про крэдек не надо… Иначе я не выдержу и сдамся… А я не могу! Я должна быть действительно сильной сейчас! Сильной, отчаянной и бесстрашной! Ну, прошу тебя… Не говори… Хорошо?"

- Только сразу стучаться в ворота не будем, - хмуро бросил Ольк, отводя взгляд, - подумаем сперва. Здесь напролом нельзя. Здесь план нужен.

Антри только фыркнул и весело блеснул глазами из тени шалаша. Он, кажется, и не ожидал иного решения от того, кого, похоже, и впрямь считал никем иным как хальгиром Северного Арка.

А ей сразу стало легко. Легко и покойно. Почти так же легко и покойно, как тогда, несколько лет назад, после побега из "Золотой Радости". Тогда все казалось возможным и чудо происходило каждый миг, каждый шаг, каждый вздох. Тогда свобода пьянила сильнее забродившего бьяни… И Зарта была еще рядом.

- Итак?… - произнес Харт и замолчал, давая возможность Избранному высказать свои соображения.

- Это не может быть хальгир, - покачал головой тот, явственно избегая смотреть в сторону Зар-Шами. Толстяк, после того как эндра-ши отпустил его запястья, мешком осел на пол и теперь сидел у его ног, жадно хватая ртом спертый воздух зала и неловко разминая опухшие кисти рук. Узкие глазенки джартада влажно блестели, по трясущимся брыластым щекам сбегали вниз крупные мутные капли. Жалок был сейчас вид у заносчивого Зар-Шами, жалок и неприятен.

"Слабак ты, издар, - подумал с легким оттенком злорадства Харт, - разве что чуть покрепче, чем этот жирный студень на полу. Возьми тебя за руку, сожми чуток - и запоешь ты как певчая птаха, только успевай вопросы задавать. Даром, что одним напряжением воли способен этот зал в духовку превратить… А и взял бы, спросил кое о чем… Не время пока, не время."

- Эки-Ра погиб, - сказал Мар-Ратш, - его смерть видели два десятка воинов.

- Никто не видел его тела, - возразил Харт.

- Он упал в бешеный горный поток с большой высоты.

- До этого он уже падал в Садр-Каш.

- В акведуке нет острых подводных камней. И он не был тогда так сильно изранен. Воины, видевшие его падение, утверждали, что мальчишка уже едва держался на ногах. Неизвестно, выжил бы он на берегу или нет, но в воде смерть от потери крови была неминуема. Не говоря уже о слабости, наверняка утянувшей его на дно в одно мгновение.

Мар-Ратш подумал немного и добавил как бы нехотя:

- Геверх тоже считает, что хальгир мертв, а его словам я привык доверять. Он никогда не ошибается.

"Никогда - слишком категоричное понятие, - мысленно усмехнулся Харт. - Настолько категоричное, что попросту не способно облекаться в форму реальности, когда речь идет о жизни - хаотичном собрании парадоксов и исключений… Я лично свое "никогда" когда-то сожрал и переварил, а чужие для меня не указ."

- Карта у тебя есть? - спросил он, нагибаясь к испуганно дернувшемуся джартаду.

Толстяк некоторое время бессмысленно смотрел ему в глаза. Потом суть вопроса наконец-то достигла скрытого жировыми отложениями мозга, взгляд отразил понимание и Зар-Шами попытался подняться с пола. Знакомство с пальцами Серого практически лишило бедолагу возможности двигаться. Понаблюдав немного за его вялой возней, Харт, преодолевая чувство брезгливости, немного помог жирному ублюдку, подтянув того вверх за ворот. При этом ворот едва не остался у него в руке, а сам джартад едва не задохнулся; зато, наконец-то встал на ноги и, изрядно покачиваясь, заковылял к двери, ведущей в смежную с гостевым залом комнату.

"Как бы не попытался сбежать, жирный поганец. Со страху и не такое учудить может. А то еще хватит дури кликнуть стражу…"

При мысли о страже Серому стало скучно. Тех увальней, что стояли при входе в дом джартада, он уделал бы просто голыми руками. Мар-Ратш при этом даже двух раз моргнуть не успел бы. Здесь, в крепости, единственными, кто мог бы потягаться с ним, были только его парни. Да и то - если напали бы вместе, одновременно… Впрочем, и в этом случае - без гарантий.

"Жаль, все-таки, что тогда ночью в Вирт-Хорл я не встретился с тем нолк-ланом, - подняла на миг голову давняя досада. - Поговаривали, потом, у Кур-Кухаж, прежде чем его изрубили на куски, он успел десятка полтора преследователей накосить… И за что только умер? За бесполезного мальчишку, который сгинул в ревущей бездне горной реки? А ведь настоящего бойца найти непросто… Разве только самому обучить - подобрать в каком-нибудь селении крепкого здорового паренька, потратить на него лет двадцать-тридцать, вылепить, воспитать из податливого живого материала воина под стать себе… и в один прекрасный день, когда ученик станет ровней учителю, сойтись с ним один на один, жизнь на жизнь, клинок на… Хабар-Калаз, что за нелепая, бредовая идея?!"

Толстяк вернулся, таща подмышкой большой рулон толстой и плотной южной бумаги. За время своего отсутствия Зар-Шами немного пришел в себя. Он перестал шататься как пьяный и страх в его глазах отступил вглубь, позволив выглянуть наружу некоему жалкому подобию гордости и чувства достоинства. Пыхтя и отдуваясь, джартад начал расстилать прямо на полу посреди зала принесенное бумажное полотно. Скоро взорам его гостей-мучителей предстала карта всего Северного Арка, от берегов Отагона до перевалов Варт-Варши. Карта была сильно измята и замусолена, местами покрыта пятнами "рек" и "озер" подозрительных оттенков, но это была безусловно настоящая, большая и весьма подробная карта, неведомо как вообще оказавшаяся у этого воплощения тупости, сэй-горского джартада.

Избранный и эндра-ши склонились над облеченной в сложное сочетание разноцветных линий частью обитаемого Мира.