Навеки твой. Бастион. Неизвестный партнер - Гюннар Столесен

– Какой хорошенький! – восхитилась Венке. – И жена у тебя такая симпатичная!

Бертелсен тут же разразился длинным монологом о Малыше.

Он замолчал, когда подошло время обедать. Было видно, что Бертелсен хорошо знает местность, по которой они проезжали, и потому так ловко рассчитал время, что закончил свой рассказ, когда они подъехали к тому месту, где обычно останавливались отдохнуть.

Им пришлось довольно долго ждать вторую машину. Когда трейлер Гюндерсена и Лиена наконец подъехал к стоянке, предназначенной для таких крупных машин, и остановился рядом с первым, выяснилась причина задержки. Лиену было так плохо, что в пути им пришлось несколько раз останавливаться, чтобы он мог прийти в себя и глотнуть свежего воздуха. Он и сейчас еще был весь зеленый. Гюндерсен злился.

– На этот раз нам ничего не останется от Steuer, – досадовал он. – Наоборот, еще с нас сдерут. Вот увидите.

– А что такое Steuer? – поинтересовалась Венке.

– Это своего рода дорожный налог, – объяснил ей Слон. – За каждый день, что мы едем по этому чертову шоссе, мы выкладываем по тридцать марок. Всю сумму платим сразу, когда пересекаем границу, и, само собой, нам дается квитанция. А когда мы покидаем ФРГ, делается перерасчет. И, как правило, нам всегда возвращают немного денег.

Он старался говорить спокойно и неторопливо, чтобы никто не догадался, что ему так же плохо, как Лиену. Слон понимал Гюндерсена, но сочувствие его было на стороне Лиена. Не так–то просто вести такую махину, когда твоя голова вот–вот лопнет.

Всей гурьбой они вошли в кафетерий, который носил романтическое название «Der goldene Hirsch» – «Золотой олень». Настроение у всех было скверное. Они молча выстроились в очередь у прилавка, привычно ставя тарелки на подносы. Даже Венке не проронила ни слова. Слон попросил ее найти свободный столик, пока он расплатится за них обоих. Она ушла в дальний угол и заняла стол на пятерых.

Когда они расселись, Гюндерсен сердито посмотрел на Лиена.

– Думаю, ты сумеешь найти оправдание всем нашим остановкам. И не надейся, на мотор я валить не стану, он работает как часы.

– А зачем вам докладывать про все ваши остановки? – спросила Венке, которой хотелось всех успокоить и примирить.

Гюндерсен фыркнул:

– А мы и не будем докладывать, за нас это сделает регистратор движения.

– Регистратор движения? – удивилась Венке. – Не понимаю…

– Регистратор движения – это такой хитрый счетчик на щитке приборов, – объяснил ей Слон. – Он автоматически фиксирует весь наш путь: скорость, остановки, время – и все это с точностью до секунды. Фирма «Кинцле»!

Неожиданно гнев Гюндерсена обрушился на Слона.

– Ты что, переводчик? Или Дельфийский оракул? Думаешь, я сам не в состоянии отвечать на вопросы?

Тяжелый кулак Слона поднялся над столом. Его глубокий вздох был похож на стон.

– Вы с Лиеном пара… – со злостью бросил Гюндерсен.

– В прошлую поездку ты и сам был не лучше! – возмущенно напомнил ему Бертелсен.

– Зря мы останавливались в Крусо, – проворчал Лиен. – Конечно, я сам виноват, ведь это я предложил там остановиться, но мне так захотелось чего–нибудь вкусненького. – Он с мольбой переводил взгляд с одного на другого. – Вы не должны были соглашаться! Вы же знаете, как на меня действуют остановки в Дании!

– Тридцать с лишним миль за весь день! – От злости Гюндерсен с трудом выговаривал слова. – Можно еще наверстать упущенное, но ехать придется так, будто за тобой гонится сам черт. И учти, я больше не буду один вести машину, хватит!

– Ребята, ребята! – вмешалась Венке. – На вас все смотрят!

– Да пошли они к черту! – побагровев, рявкнул Гюндерсен.

Однако после третьей кружки баварского он смягчился. К тому же Würstchen[86] и картофельное пюре были превосходные. А он страшно проголодался и устал за этот перегон.

По дороге к машинам Венке подошла к Гюндерсену и, улыбаясь, предложила:

– Ты можешь сказать, что Лиен застудил себе мочевой пузырь.

– При чем здесь мочевой пузырь? – Гюндерсен с недоумением уставился на нее.

– А этим вы оправдаете все свои остановки.

Гюндерсен вздохнул и покачал головой.

– Ладно, не волнуйся. Мы что–нибудь придумаем.

Один за другим трейлеры подъехали к заправке.

Каждый бак вмещал восемьсот литров горючего. За одну милю трейлер расходовал примерно четыре с половиной литра.

Лиен, решивший сесть за руль и, хоть тресни, вести машину, изрядно удивился, когда Гюндерсен сказал, что часа два он еще посидит за рулем.

– Ты слыхал, Харри? – Венке была поражена.

– Я знал, что этим кончится, – невозмутимо ответил Слон. – Гюндерсен помнит, что он в долгу перед Лиеном за прошлую поездку.

– И вы каждый раз так накидываетесь друг на друга?

– А что тут такого? Ведь никто из нас этого всерьез не принимает. Вести трейлер – каторжный труд, вот мы и срываемся иногда. Можно сказать, что это наш профессиональный жаргон.

– Странный жаргон, – заметила Венке. – Такого я еще не слыхала.

– Ну так что, едем мы или нет? – спросил Бертелсен. – Может, вы намерены сперва взять небольшой отпуск?

Вскоре их крепость снова выехала на шоссе, теперь за рулем сидел Слон, рядом с ним Венке. Бертелсен улегся сзади на койку и наверняка тут же уснул, сморенный тяжелой дорогой, нескончаемым потоком машин и пивом.

– О чем вы говорили с Бертелсеном?

– Харри! Неужели ты ревнуешь?

Он заметил ее насмешливую улыбку и не на шутку рассердился.

– Он к тебе приставал, да?

– Ты бы это сразу увидел, – спокойно ответила она.

– Каким образом? – растерялся Слон.

– Да по его лицу! Я бы его всего исцарапала, если б он дал волю рукам. Неужели ты думаешь, что я позволю кому попало лапать меня? Я же его вообще не знаю! – Голос у нее был злой. – Мог бы избавить меня от таких подозрений! – Она отвернулась и стала смотреть в окно.

Но со МНОЮ–то она переспала в первый же вечер!

Правда, Слон был в таком состоянии, что не мог уехать домой. Но разве не сама Венке и виновата в этом? Как только его рюмка пустела, Венке снова наполняла ее. Ему даже казалось, что он делал слабые попытки помешать ей, ведь у него не было обыкновения напиваться в первый же день знакомства. Но как бы там ни было, а в десять вечера он уже едва стоял на ногах.

О том, чтобы уехать на такси, не могло быть и речи, он был не в состоянии даже набрать свой номер телефона, чтобы предупредить мать.

Венке сама раздела его; вытянувшись во всю длину, он лежал на ее широкой постели. Это, как ни странно, он еще помнил, но потом он уснул. И спал как убитый. Под утро он проснулся от жажды, и сразу же рядом оказалась Венке с рюмкой виски в руке. Ей пришлось держать рюмку, пока он пил. Слон пришел в себя только после третьей рюмки чистого виски. И все это время Венке сидела на краю постели совершенно голая.

А потом… Потом она прямо–таки набросилась на него! Так почему бы ей не наброситься на Бертелсена, который гораздо привлекательнее, моложе и, уж конечно, куда более опытный любовник, чем он?

– Эй, Харри, ты что молчишь?

Он вздрогнул.

– О чем ты задумался?

Он не ответил, разве не ясно, что он думает только о ней?

Она погладила его по щеке.

– Я тебя люблю, – нежно сказала она, – но сержусь, когда ты начинаешь скверно думать обо мне. Я тогда не верю, что ты тоже любишь меня.

4

– Мне кажется, что мы едем уже целую вечность, – пожаловалась Венке.

В эту пятницу она выглядела измученной и усталой. Было одиннадцать часов вечера, стояла кромешная тьма.

– Сколько раз тебе повторять, что ЕТА в Бриндизи – десять ноль–ноль в субботу двадцать второго октября? – раздраженно сказал Бертелсен.

Венке понятия не имела, что значит ЕТА, пока Бертелсен не объяснил ей, что ЕТА – это Expected Time of Arrival или предполагаемое время прибытия. Так же как ETD – Expected Time of Departure или предполагаемое время отъезда.

– Я понимаю, что тебе не терпится поскорее попасть к своей тетушке, – продолжал Бертелсен тем же тоном. – Как, кстати, ее фамилия?

– Кантани.

– Если она и в самом деле так богата, как ты говоришь, почему бы нам не остановиться у нее в Фодже? Привели бы себя в порядок, поели и покатили дальше в Бриндизи?

Венке нахмурилась.

– Дело в том, что я ее почти не знаю. Она вышла замуж и уехала в Италию, когда мне было семь или восемь лет. С тех пор мы не виделись. Насколько мне известно, она живет в замке, но в Италии столько замков, что, наверно, в этом нет ничего особенного, это вам не Норвегия. И, конечно, у нее есть прислуга. А раз так, уж как–нибудь нас там накормят.

– Ты только не считай, что ты в долгу перед нами, – быстро сказал Слон. – Напротив. Твое общество доставило нам удовольствие. Правда, Бертелсен, нам было очень приятно?

Бертелсен не ответил.