Стихийница (СИ) - Марьянна Кей

Недоуменно осматривая всех, дернулась, чтобы освободиться, но мама лишь сильнее меня к себе прижала, а Наир стал успокаивающе гладить по ладони правой руки. Глядя пристально в лицо водника, убедилась, что он определенно что‑то скрывает.

— Мышонок, знай, мы тебя очень любим. И всегда будем любить. Запомни, чтобы не случилось, твоя семья и твои близкие рядом с тобой, — начала говорить мама и по ее голосу я поняла, что она плачет.

Да, чтобы моя мама плакала! Такое очень редко происходит!

— Прошу, помни, у тебя еще есть мы, — тихо сказал Лэйс, — мы тебя никогда не оставим. Никогда.

Всегда шутливый и веселый Кот, говорил это с выражением такой боли и скорби на лице, что я даже не нашлась что на это ответить. И только глянув на Наира, поняла, что он расскажет правду. Потому, что в ярко — синих глазах было столько жалости, что мне самой захотелось плакать.

— Малдия… Дия… Держись, помни что все будет хорошо, пусть и не сразу.

— Наир, — одними губами прошептала я и попыталась подготовить себя к самому плохому. А именно — что из‑за этого боя, что‑то могло произойти с моим организмом. Ведь, я же чувствую свои потоки, значит, могу использовать магию Воздуха. Или все же нет?

— Лирен, — произнес водник, и, опустив голову, спрятал свои глаза за завесой длинных не расчёсанных волос, — он погиб.

Его слова подействовали на меня как удар молота. Это было сродни тому, как спрыгнуть с высокой — высокой скалы. Перед самым падением уже не ощущаешь никаких эмоций. А затем я рассмеялась, и, срывая голос, закричала, пытаясь вырваться из маминых рук:

— Не верю тебе! Он не может умереть! — подняла на маму умоляющий взгляд: — Наир же шутит? Это очередная их глупая шутка?

Мама только сильнее меня обняла. Этого действия мне хватило для того, чтобы понять — мой друг не шутит, и человека, который меня любил, больше нет.

Первоначально, я даже не плакала, просто раскачивалась из стороны в сторону, удерживаемая близкими. Мне что‑то говорили. Даже не помню что. Была только пустота и ничего, ни мыслей, ни чувств, ни эмоций. Только тьма зияющая раной в сердце.

— Как? — настолько тихо спросила я, что Наиру пришлось даже придвинуться ко мне.

Но ответил не водник, а Кот:

— Когда тебя принес тот огневик, мы все очень испугались. Но еще больше мы и… — тут друг замолчал, а потом все же заставил себя продолжить: — Лирен перепугался, когда через день ты стала бредить. Постоянно шептала что‑то про Огонь, смерть, покушения. А на вторую ночь кто‑то прокрался в Дом Целителей. Тогда возле тебя были я и Лирен. Он послал меня к Раанану, проверить, все ли у того в порядке. В комнате огненного было шесть профессиональных боевых магов. И все они были разной направленности. Мне пришлось прийти на помощь к нему. Да практически всех нападавших я и обезвредил, ведь Раанан был очень сильно ослаблен! Вызвав Наира сюда, мы поспешили к тебе… — Лэйс замолчал и только сильнее сжал мою руку. — В твоей комнате и около нее было семь наемников, очень сильных магов и ко всему прочему хорошо вооруженных. И если Раанана, судя по ведению боя, хотели просто забрать, то тебя шли определенно убить… Он умер, защищая тебя.

'… защищая тебя', — пронеслось у меня в голове и слезы потекли из глаз.

А потом я завыла от невыносимой боли, которая переполняла сердце, от осознания того, что это из‑за меня его убили. Обрывки мыслей проносились в голове, но все сводились только к одному — это все только моя вина. Если бы я была осмотрительнее, то не попала бы в Эларин, не прошла кошмар боя и домогательства Адутлана, была бы полна сил, когда меня попытались убить. Если бы только можно было повернуть время вспять…

Сколько времени была в этом состоянии, не могу сказать, но в какой‑то момент ко мне подошла оти — ва Зинава, приподняла мою голову и, внимательно глядя в глаза, что‑то шептала. Меня резко стало клонить в сон, и я просто потеряла связь с реальностью. ***

Проснулась я на следующий день, близко к зениту утренней звезды. В комнате на этот раз, удобно устроившись в кресле с книгой, сидела Эва. Открыв глаза, почувствовала, что подушка под моей щекой совсем промокла, а кожа на щеках будто стянута из‑за слез.

Как в тумане я поднялась с кровати и пошла, пошатываясь, в ванную. Вымыв лицо ледяной водой, вернулась в комнату, села на кровать, и, обняв колени, уткнулась в них лбом. Слезы опять потекли из глаз, но я старалась не издавать лишних звуков. Почувствовав, как прогнулась кровать, под тяжестью севшей подруги, даже не подняла голову.

Эва погладила меня по волосам, затем обняла и уткнулась носом в плечо. Так мы и сидели очень долгое время, а потом я просто начала говорить:

— Это моя вина, что он умер. Если бы не мои глупость, доверчивость и невнимательность, Лирен бы сейчас был рядом… живой… здоровый… — не сдержавшись, опять начала выть.

— Не вини себя… — опять поглаживая по волосам, сказала Эва. — Ты ведь не знала, что так будет.

— Но я знала, что меня могут попытаться убить! — обернувшись к подруге закричала. — Ты не понимаешь! Спасая Раанана, я кому‑то перепутала все карты!

— Тебе это кажется, — постаралась успокоить меня подруга и уже жёстче добавила: — Ты просто на себя наговариваешь!

— Нет, — прошептала, а потом, решившись, попросила Эву: — Я хочу увидеть место, где его похоронили.

Глаза подруги увеличились, а она немного отшатнулась от меня.

— Дия, не надо, — попросила она. — Тебе только хуже будет.

— Я хочу увидеть его склеп, — упрямо повторила, глядя в одну точку на противоположной стене.

— Малдия…

— Пожалуйста, мне это необходимо, — перебила подругу. — И прошу тебя пойти со мной.

— Какая же ты упрямая, — сказала она.

Только сейчас я заметила, что в красивых золотистых глазах поблескивают слезы. Она утерла их тыльной стороной руки, встала, оправила свое синее платье и вышла из комнаты. Вернувшись, Эва принесла стопку с одеждой: нижнее белье, теплые брюки, кофта с высоким горлом и вязаная жилетку. А сверху лежал бело — серебристый плащ с витиеватой вышивкой — подарок Наира и Лэйса. Рядом с кроватью поставила мои сапожки.

Когда я оделась, подруга протянула мне мой кулон — два топаза и один аметист. Смотрела на фиолетовый камень, который так напоминал его глаза, и слезы катились по щекам, а сердце болезненно заныло от воспоминания о том танце под падающим снегом. Тогда я была счастлива…

Постаралась взять себя в руки, и вытерла вновь ставшие мокрыми глаза. Усмехнулась отражению в небольшом зеркальце, которое попросила у Эвы. На меня смотрел какой‑то призрак — бледное осунувшееся лицо с царапинами, нос распух, глаза потеряли свой живой блеск. Но приводить себя в порядок мне не хотелось, просто расчесала волосы. И этого хватит.