Киропедия - "Ксенофонт"

Наряду с новеллами, мы встречаем в «Киропедии» рассказы, которые можно было бы назвать «солдатскими анекдотами». Этот жанр народного прозаического рассказа должен был получить особое развитие в среде наемников, с которой связал свою жизнь Ксенофонт. Он был не первым, кто почерпнул из этого источника материал для своего произведения. Еще отец истории Геродот находил здесь занимательный материал, общаясь с потомками греческих наемников, живших в Египте. Фривольная история о дочери египетского фараона, которая отдавалась в публичном доме всем желающим и получала в качестве «сверхгонорара» огромные камни (из которых затем была сложена маленькая пирамида на поле пирамид — см. Геродот, II, 126), представляет собой, скорее всего, такой солдатский анекдот, возникший в среде служивших в Египте греческих наемников.

Во II книге «Киропедии» гости, собравшиеся в палатку Кира (это были командиры, которых Кир время от времени приглашал к себе на обед), ведут «светские» разговоры, имевшие целью, как и все остальное, что затевал Кир, воспитать образцовых солдат. Один из офицеров, таксиарх Гистасп, рассказал анекдот о том, как за обедом один из солдат был наказан за свою жадность. За ним другой офицер сообщает забавный анекдот о непонятливом новобранце. Эти рассказы, вполне соответствующие уровню и интересам слушателей, вызывают смех у всех, за исключением таксиарха Аглаитада, угрюмого и желчного офицера. Немедленно начинаются шутки и в его адрес — шутки, от которых несет спартанской казармой…

Вопросы обучения воинов, стратегии и тактики занимают в «Киропедии» особенно большое место. В том, что они анализируются до тонкостей и с большим знанием дела, нет ничего удивительного — Ксенофонт, выражаясь современным языком, был «кадровым офицером», и военному делу посвятил значительную часть своей жизни. Способы обучения войск рукопашному бою, построениям во время марша, охрана лагеря, боевые охранения, военные хитрости — обо всем этом ведется речь на многих страницах романа, и античный полководец мог почерпнуть для себя немало полезного из сообщаемых автором сведений. [548]Взаимоотношения командира и солдат рассматриваются с таким глубоким знанием чисто психологического аспекта, что наблюдения автора могли бы быть полезными даже для современного офицера (особенно то, что говорится о личном примере командира в VI главе I книги).

Картина наступления гоплитов, нарисованная в конце III книги «Киропедии», является необыкновенно впечатляющей: автор описывает ее с подлинным вдохновением. Конечно, здесь описана атака спартанской фаланги: воины наступают в строгом соответствии со спартанским боевым уставом, запев военный гимн (пэан), обращаясь друг к другу с ободряющими восклицаниями и обмениваясь паролем, переходящим по рядам. В том воодушевлении, с которым Ксенофонт описывает эту атаку, чувствуется душа «военного человека».

Теория и практика военного дела занимает автора повсюду (особенно до пятой главы VII книги). Более того, в конце I книги «Киропедии» (I, VI, 12 слл.) мы находим настоящее наставление по военному делу, и даже можем выделить в нем отдельные главы, где вводные фразы служат заголовками. [549]Это наставление изложено в форме беседы, происходящей между Киром и его отцом Камбисом, в которой затронуты следующие вопросы: снабжение войска, забота о здоровье воинов, искусства, необходимые в военном деле, умение воодушевлять войска, воспитание воинской дисциплины, построение войска перед сражением, искусство вождения войск днем и ночью по различным дорогам, разбивка лагеря, боевое охранение и караульная служба, тактика наступления и отступления, осада крепостей, форсирование рек, защита от вражеской конницы, лучников и т. п.

Диалогическая форма изложения основ военной тактики все время напоминает нам, что мы имеем дело с учеником Сократа. Но очень часто морально-философские и политические воззрения автора и его героев изложены в форме монологов.

Кир выступает в «Киропедии» со множеством речей, произносимых по различным поводам, а иногда и без всякого повода, и речи эти утомляют современного читателя. В древности, однако, дело обстояло иначе. Время расцвета творчества Ксенофонта, как уже отмечалось выше, совпадает с веком расцвета аттического красноречия. В это время творят наиболее выдающиеся аттические ораторы. Искусные, изощренно-витиеватые речи Кира построены по всем правилам риторики, длинные периоды, состоящие из систем нанизанных сложных предложений, проникнуты внутренним ритмом и изящно закруглены, само звучание их рассчитано на тонкий и взыскательный вкус ценителей изящного слова (не случайно Ксенофонт получил в древности имя «аттической музы» или «аттической пчелы», как говорится в словаре Суды). Ни в одном другом произведении Ксенофонта мы не найдем таких распространенных и многоречивых систем периодов, как в «Киропедии». Искусно построены и речи сподвижников Кира, часто служащие только фоном, отражающим выдающуюся индивидуальность и величие их вождя. [550]

Особенно характерно введение «Киропедии», в котором автор выражает свое восхищение личностью Кира. Энкомиастический, хвалебный тон его имеет яркую риторическую окраску. Уже первые строки «Киропедии» («…какое множество демократий было ниспровергнуто… какое множество монархий и олигархий пали… как много лиц, домогавшихся тиранической власти, очень быстро ее лишились…») содержат характерное мерное повторение одного и того же слова в начале сходных по ритмике и синтаксической структуре словосочетаний (теоретики ораторской прозы называли этот прием анафора). Часто встречается эпанастрофэ — повторение слов, заканчивающих одно предложение, в начале другого; парономасия — игра сходно звучащих, но имеющих различные значения слов: гомойотелевта — мерно повторяющиеся слова с одинаковыми окончаниями; гомойоптота — повторяющиеся слова, стоящие в одном и том же падеже и т. п. Эти риторические фигуры соединяются в одном или нескольких периодах, например: … стадо отправляется в путь туда, куда его ведут, пасется там, куда его пригонят, не идет туда, куда его не пускают… (7, Л 2)

Здесь несомненно проявилось влияние риторической школы Исократа на стиль «Киропедии». [551]

Риторическими фигурами украшены и диалоги — ср. I, VI, 2—46; III, I, 15–30; III, III, 49–55; V, I, 7-17; VIII, III, 36–47 и др.

Диалогов и монологов в «Киропедии» намного больше, чем действия, и это сильно отличает ее от более позднего античного романа (и приближает к жанру «сократического диалога», о котором говорилось выше). Но, как справедливо отмечает Шварц, [552]риторические рассуждения, которыми так густо оснащена «Киропедия», могут оказаться интересными и даже увлекательными, если последовательно восстанавливать точки соприкосновения авторской мысли с его личным жизненным опытом.

Тесную связь «Киропедии» с жанром сократического диалога можно легко проиллюстрировать, сравнив диалоги «Киропедии» с диалогами Платона.

В первой главе III книги Кир, захватив в плен армянского царя (бывшего данником Мидии, но отказавшегося выполнять взятые на себя обязательства), заставляет его держать ответ в присутствии всего войска, а также семьи армянского царя и знатных армян. Искусно поставленными альтернативными вопросами (предполагающими однозначный ответ) Кир заставляет армянского царя признать, что, он, царь, вполне заслужил, чтобы ему был вынесен смертный приговор:

Кир. Если у тебя какое-либо должностное лицо совершит преступление, ты оставишь его на занимаемой должности или же поставишь вместо него другого? Царь. Поставлю другого.

К и р. А если у него окажется много денег, ты оставишь ему его богатство, или же сделаешь его бедняком? Царь. Разумеется, отниму все, что у него окажется.