Вор Города. Невольник - Алексей Егоров

Назад пути не было, Галент мог двигаться только вперед и надеяться, что строители оставили лазейку для крысы.

Потянуло знакомым смрадом канализации, поток воздуха бил в лицо Галента, мешая лезть вперед. Почуяв запах свободы, вор поднажал и преодолел расстояние в считанные минуты, достиг очередной ржавой решетки, которая закрывало отверстие в сортире. Вор подполз к ней, сминая грудью какой-то пахучий старый мусор.

Решетка была установлена на петлях, так что ее не составило труда открыть. Но вор не стал этого делать, она бы наверняка заскрипела, его бы услышал монах, занявший позицию над отверстием. Монах несколько минут громко тужился и подбадривал себя музыкальным пердением, но у него так ничего и не вышло. Раскрасневшийся и явно неудовлетворенный монах запахнул полы рясы и подпоясался любимой веревкой и вышел прочь, громко хлопнув дверью.

Галент тут же оттолкнул решетку, которая противно скрипнула и ударилась с лязгом о стену. Выбравшись наружу, вор с любопытством осмотрелся.

— Всегда мечтал посетить пердонарий монастыря Святого Антония, — пробормотал он, пройдя мимо тронов мудрости.

Чисто, опрятно, лучше, чем в монастыре Заступницы, но нет никаких черепов, унитазов из костей погубленных и тому подобной чепухи. Конечно, сплетням нельзя было верить, никто же не удостоился чести срать в инквизиторском кабинете размышлений.

Отряхнувшись и поправив снаряжение, вор нашел кадку с водой, которую оставили для умывания. Церковники отличались от еретиков тем, что блюли чистоту своего тела. Они как механисты следили за исправностью своих инструментов. Галент, пусть и всей душой ненавидел церковные порядки, но кое-какие привычки все же перенял.

Умывшись, вор заторопился дальше, отставать от графика не следовало, наоборот же, было выгоднее прийти с упреждением. Если "друзья" приготовили ловушку, то вор успеет ее выявить. Разумная предосторожность.

Покинув туалет, вор направился по коридору к кельям и подземной церкви, некогда стоявшей на месте монастыря. В прошлом она была разрушена, остался только верхний этаж, который использовали вместо фундамента во время возведения монастыря. Но церковники не закрыли церковь, а переоборудовали ее для инквизиторских литургий. Не все монахи были членами карательной организации, так что каждой группе клириков требовалась свое место для удовлетворения религиозных обязанностей.

Галент пришел раньше назначенного времени, так что стал свидетелем, как всех монахов сдергивают с кроватей и призывают на службу. Эту службу устроили для того, чтобы Галент мог без риска пройти по коридорам вниз. Священник наверняка даже не знал, что поспособствовал вору проникнуть внутрь, он просто исполнял приказ вышестоящего.

Вор покачал головой, оценив размах связей Госнольда. Суметь сдвинуть монолит монашеского ордена — для этого требуются огромные силы. Или огромные деньги, которые заплатил Галент.

Монахи в сером заняли места в подземной часовни и стали слушать проповедника. Галент некоторое время наблюдал за ними, просто из опасения нарваться на опоздавшего, потом пошел преспокойно по коридору дальше.

Миновав несколько залов, Галент добрался до ведущего под уклон коридора. Сверившись с картами, вор выбрал нужный поворот и двинулся к темницам.

Галент узнал запах, сопутствующий всем тюрьмам, не зависимо от их принадлежности. Пахли они все одинаково, только в монастыре Заступнице к этому отвратительному зловонию примешивался запах крови и гноя.

В подземные катакомбы вела неширокая старая лестница со сгладившимися от времени ступенями. Слева от лестницы располагался балкон, на который можно было пройти по галерее второго этажа. На балконе стоял одинокий монах, защищенный поверх рясы железным нагрудником, на поясе у него висела дубинка. Он ленивым взглядом смотрел на закрытые камеры внизу, арестанты которых не решались подавать голос.

Инквизиторы обязывали всех блюсти тишину, каяться и молиться молча во тьме. Нарушителей они переучивали быстро, не проливая крови, полировали свои дубинки о кости арестованных.

На перилах балкона была установлена державка, с который свешивался фонарь. Свет падал от него на лестницу, так что проскочить незамеченным мимо караулки вор просто не мог. Галент знал по записям Госнольда, что обычно в каморке на втором этаже дежурят трое монахов. Но, даже оставшись в одиночестве, монах был проблемой. Госнольд не озаботился тем, чтобы подсказать вору решение. Свою-то работу он выполнил.

Вор, прижавшись к косяку, выглянул чуть вперед, не выступая из тени. Между балконом и лестницей было небольшое пространство, вполне можно было спрыгнуть, если отвлечь внимание стража.

Вытащив из кармана припасенную монету, Галент отступил назад, размахнулся и забросил ее в начало галереи. Вор пригнулся и замер возле входа, ожидая. Монета, несколько раз ударившись о камень, покатилась прочь от входа в караульное помещение. Монах вздрогнул, услышав звяканье, выхватил дубинку и некоторое время прислушивался. Вор ждал, не проявляя никакой активности. Через некоторое время заинтригованный шумом монах, вышел из караулки, неся перед собой масляную лампу.

Страж внимательно глядел вперед на вход галереи, откуда последний раз было слышно звяканье. Он опасался нападения только с этой стороны и не обращал внимания ни на что вокруг. Вор воспользовался его невнимательностью, крадучись спустился вниз по лестнице и перемахнул через перила, быстро отпрянув в тень под балконом.

Монах спустился на первый этаж, прошел до середины коридора, заставив вора напрячься, но до лестницы не пошел. Он замер в центре коридора, смотрел то направо, то налево, поднял голову к потолку, пожал плечами и, заглянув по ходу в несколько камер, отправился назад к своему посту.

Когда монах скрылся, Галент поспешил покинуть первый блок темниц. Он миновал еще несколько блоков, в которых обитали такие же безмолвные пленники. Галент знал, что эти люди скоро освободятся из заключения, передав часть своей собственности Церкви, они смогли получить ее прощение. Клирики не были заинтересованы в уничтожении кормящей их массы людей.

Вот пленники и молчали, боясь вернуться на нижние уровни, где содержались смертники и особо интересные экземпляры. Где-то там, судя по плану, находились отдельный зал, в котором находились камеры для язычников и сочувствующих им. Простые монахи, лишенные магических способностей, не имели права туда заходить. Аббат опасался, что лесные маги даже заброшенные в темные каменные казематы будут способны помутить разум верных служителей Церкви.