Скорбь Гвиннеда - Кэтрин Куртц

- Какую радость, учитель? - закричали тут все. - Было ли это Слово обещанное?

Осторожно, неуверенно, Реван поднялся на ноги - с него свалились сандалии, пока он бился в конвульсиях, - и вновь уставился на толпу остекленевшим взглядом.

- О, братья и сестры мои, я не знаю, как поведать вам о своем видении.

- Расскажи, расскажи нам! - послышался крик.

- Я принес слово о милости Господней, об очищении всех чад Его, - начал он осторожно. - Прежде, Господь повелел мне сказать вам, что те, кто бродят во тьме, предстанут перед великим судилищем и испытаны будут в кузне вечности. И сожжет Он все несовершенное, и отделит породу от золота, и грозно будет пламя, и велика боль для тех, кому надлежит быть очищенным.

Реван выпрямился и заговорил увереннее, убедившись, что все, и правда, слушают его, затаив дыхание.

- Но Господь Сил, в бесконечной своей милости и любви, снизошел даже до тех, кто бродил во тьме самой кромешной - даже до детей мрака, именуемых Дерини. Всем тем из них, кто искренне раскается и навсегда будет готов отречься от зла. Господь дарует особый знак своей милости. Водой изменит Он природу тех, кто станет взывать к Нему всем сердцем, в новом крещении водой и Духом. Вода очищения погасит все зло, подобно тому, как она гасит факел, и Господь Сил поднимет их к жизни новой, очищенных от прежнего зла, что поработило их.

- Так он очистит даже Дерини? - воскликнул кто-то.

- Но как возможно такое? - переспросил другой. - Лаже если Дерини раскается, он все равно останется Дерини.

Согласный ропот пробежал по толпе, и один из виллимитских Дерини поднялся с места, с надеждой и недоверием на залитом слезами лице. Реван словно бы и не заметил его, зато увидели остальные.

- Не насмехайся надо мной, учитель, - вполголоса промолвил мужчина. - Я знаю свою природу. Я покаялся перед братьями и отрекся от зла, но оно все равно живет во мне, и пребудет со мной до смертного часа.

- А я говорю тебе... - внезапно Реван отшвырнул накидку и ступил в воду, - Что ныне Господь дарует тебе возможность сломать прошлую жизнь и стать тем, кем ты желаешь быть - Его возлюбленным чадом земным, незапятнанным никаким злом. Он даровал очищение моим рукам и повелел оделить им тех, кто раскается искренне. Ла, даже те, кого затронуло самое страшное зло, могут быть очищены, если всем сердцем взывают к милости Божией. Взываешь ли меня к ней, брат Гиллеберт?

По толпе вновь прокатился шепоток, но Реван лишь протянул руку Дерини, приглашая его выйти вперед. И поскольку весь начальный сценарий был тщательно прописан и отрежиссирован, Гиллеберт сделал именно то, что ему было велено - хотя сам он не помнил об этом - и медленно, пошатываясь, вышел вперед, не сводя горящего взора с Ревана.

- Ла, приди, брат Гиллеберт, - вполголоса молвил Реван, все глубже заходя в запруду, протягивая руки к идущему. - Сними сандалии, ибо ты ступаешь в святую воду. Патрик, Иоахим, помогите ему, ради Бога. Или, Гиллеберт, возьми меня за руку, и я приведу тебя к очищению. Вы же все, молитесь со мной, ибо брат Гиллеберт ныне принимает спасение от Господа и смывает с души своей все нечистое.

Теперь Гиллеберт стоял уже по щиколотку в воде, а за ним - перепуганный Патрик, тоже Дерини, прижимая к груди сброшенные сандалии. Обливаясь слезами, Гиллеберт шел все глубже, в воду по колена, по бедра, не замечая холода, - пока наконец Реван не взял его за руку.

- Благословен будь Господь, что привел тебя сюда, - промолвил тот, заводя Дерини еще глубже. - И будь благословен и ты, что уверовал в Его бесконечную милость и любовь.

- Я погружу тебя в воду целиком, - сказал Реван, так что лишь Гиллеберт мог слышать его, а затем обнял того, одной рукой взяв за лоб, а другой за шею. - Ухватись за мое запястье, держи ноги и спину прямыми. Остальное я сделаю сам. А теперь задержи дыхание... - и с этими словами подтолкнул Гиллеберта назад.

- Прими очищение, во имя Духа Святого! - воскликнул Реван, удерживая его под водой и мысленно сдвигая установки, заблаговременно сделанные Сильвеном. - Пусть сей акт веры смоет все зло, дабы очищенным ты восстал к новой жизни!

Толпа вскрикнула, как один человек, когда Реван помог Гиллеберту подняться из воды. Вид у того был скорее растерянный, чем испуганный, и он смущенно заморгал, вытирая воду с лица.

- Так является Он чадам Своим, и делает их чистыми, - объявил Реван, выводя своего первого подопечного на берег. - В великой тайне говорит Он с ними, и чада слышат Его.

В этот самый миг Гиллеберт вдруг сдавленно вскрикнул и прижал руки к вискам. Глаза его распахнулись в испуге и благоговении.

- Исчез! - выдохнул он. - Мой проклятый дар исчез! Он раньше звучал, как тихий голос, и говорил мне вещи, которых я не желал слышать, а теперь его больше нет! Я чист!

Засим разразилось настоящее столпотворение, люди, а среди них и Дерини, устремились в воду, чтобы самим убедиться в чуде. Дерини принялись проверять Гиллеберта, и почти никто не заметил, как неподалеку на мелководье Реван рухнул в воду на колени, склонил голову и прижал руки к груди. Те, кто видел это, решили, что он возносит хвалу Господу, но на самом деле, он молился, чтобы никто не разоблачил их обман.

Тем временем Гиллеберт вовсю рассказывал - или, по крайней мере, пытался передать своим товарищам, что с ним произошло. Другие спустя пару минут помогли Ревану выбраться на берег, где уже расстелили на теплом песке его накидку. Тот повиновался, но словно бы не видел и не слышал ничего вокруг, лишь бормоча бессвязные благодарственные молитвы Господу.

Еще через какое-то время от до сих пор не пришедшего в себя Гиллеберта толпа обернулась к Ревану. Сильвен в этот миг ощутил приступ паники, поскольку среди них были и Дерини, которых они с Тависом не успели еще подготовить должным образом к принятию "чуда". Но вскоре стало ясно, что они все равно поверили в происходящее, так же, как и остальные, и теперь взывают к Ревану о помощи.

- Очисти нас, наставник! - Они повалились перед ним на колени в чистый теплый песок. - Избавь нас от проклятия Дерини. Возроди нас в глазах Господа!

И Реван поднялся и вновь вошел в воду.

Именно к этой тихой заводи на реке Эйриан и выехал позже утром регент Манфред со свитой. Брат говорил, что он может наткнуться здесь на виллимитов, и Манфред смутно представлял себе, кто они такие, но глядя вниз в небольшого прибрежного холма, он подумал, что представлял их себе совсем иначе. Внизу у заводи, образованной излучиной реки, молодой человек в промокшем белом балахоне окунал людей в воду, а на берегу, выстроившись в длинную цепочку, остальные, похоже, ожидали свое очереди.

- Эй, ты! - окликнул Манфред, тыча хлыстом в какого-то мужчину, державшемуся чуть поодаль. Судя по богатому платью - точнее, по его остаткам, ибо золотое шитье никто и никогда не предполагал окунать в речные волны, - это был зажиточный лавочник. - Что такое, дьявол побери, здесь творится?