Две тайны, три сестры - Барбара Фритти

– Почему это? – в один голос спросили сестры.

Кэролайн посмотрела на них и покачала головой.

– Потому что мы избегаем говорить о прошлом.

– Мы не хотели бередить твою боль, – объяснила Кейт. – Мы полагали, что если ты захочешь поговорить об этом, то сама начнешь разговор.

– Тогда послушайте меня сейчас, – сказала Кэролайн и посмотрела на Тайлера. – Я была довольно своенравной и необузданной девушкой. Меня тянуло к выпивке, и я начала пить во время гонки, брала потихоньку из запасов отца. Да и на берегу было достаточно легко найти выпивку. Я часто сидела с папой в баре, а мужчины всегда с радостью угощали меня – несколько глотков того, несколько другого. Кейт и Эшли пытались удержать поводья, но я росла мятежным подростком, да и жили мы как цыгане. Однажды ночью я попала в беду. Я зашла дальше, чем хотела. Это не было изнасилованием, – быстро добавила она. – Я просто потеряла над собой контроль. Я не пыталась остановиться, пока не стало слишком поздно. Самое страшное, я даже не знаю его имени, не знаю, кто он такой.

– Мне жаль, – сказал Тайлер совершенно искренне. Несмотря на сдержанный рассказ Кэролайн, у него возникло чувство, что та ночь была для нее болезненным потрясением. – Но как ты могла держать это в тайне? Вот чего я не понимаю. Неужели никто ничего не заметил?

– Мы часто носили просторные плащи, защищающие от непогоды, – объяснила Кэролайн. – И как только моя беременность стала заметна, я не покидала лодку. Кроме того, я была в отличной физической форме, много работала. Я даже не знала, что беременна, пока не исполнилось пять месяцев.

– Это невозможно, – сказал Тайлер.

– Это правда, поверьте мне. Мои месячные еще не были регулярными. Меня не тошнило. А если бы я почувствовала тошноту, то объяснила бы качкой в лодке. Но растущий живот наконец выдал мое состояние, и я рассказала Кейт и Эшли о своей беременности.

– Представляю, это, должно быть, была не простая беседа, – заметил Тайлер, глядя на Кейт.

– Мы испугались и растерялись, – ответила она. – Кэролайн совсем юная, а я не намного старше. Я понятия не имела, что нам делать.

– Кейт купила мне тест на беременность на следующей стоянке, и мы узнали точно, – продолжала Кэролайн. – Кейт думала, что мы должны выйти из гонки.

– Конечно, вы должны были выйти из гонки, – резко заметил Тайлер. – Что сказал твой отец, когда узнал?

– Он сказал «нет», – ответила Кейт вместо Кэролайн. – Кэролайн не должна была родить до возвращения, а мы в тот момент шли в гонке вторыми. Мы оказались очень близко к тому, о чем он мечтал всю жизнь. Позже я обнаружила, что отец вложил в гонку все наши сбережения.

– Ваши деньги из паевых инвестиционных фондов и ювелирные украшения вашей матери, – кивнул Тайлер. – Он сказал мне об этом.

– Как он мог пуститься в откровения с тобой? – поразилась Кейт.

– Удивительно, что человек может выложить в порыве откровенности, полагая, что не увидит завтрашний день. Но давайте вернемся к беременной Кэролайн, оказавшейся на гонках мирового класса только с отцом и сестрами, которые должны заботиться о ней. Вы так далеко от земли, вас отделяли от берега многие мили и дни плавания. А если бы что-то пошло не так? Что бы вы сделали?

– Не знаю, – призналась Кейт. – Сейчас, оглядываясь назад, легко говорить, что мы все просто сошли с ума, но ты не понимаешь, насколько бессильными мы чувствовали себя. Отец стремится к победе несмотря ни на что. Кэролайн несовершеннолетняя. Я не могла взять ее и сбежать с яхты, даже если бы решилась на это. У меня не было никаких денег. Мы жили на лодке больше двух с половиной лет. Я должна была слушаться папу. У меня не было выбора. Ни у кого из нас.

– Зачем было держать это в тайне? – поинтересовался Тайлер. – Вас бы дисквалифицировали?

– Нет, но папа не хотел, чтобы Кэролайн оказалась в центре внимания, причем нежелательного внимания. Он защищал ее.

– Чушь! – Тайлер подался вперед. – Он никому не рассказывал, потому что не хотел выпасть из центра внимания. Не хотел, чтобы пресса отвлеклась на беременную девушку-подростка, попавшую в неприятную историю. Разве это не правда?

– Да, это так, – согласилась Эшли, которая впервые подала голос за все время разговора. – Папа был одержим этой гонкой. Он стал другим человеком в эти одиннадцать месяцев. Он не позволил бы ничему и никому помешать его победе. Я не помню ни одного разговора с ним, чтобы он не беспокоился о парусах, о скорости лодки или о погоде. Когда мы рассказали ему о Кэролайн, он едва ли обратил внимание на эту новость. Он ответил: «Ладно, мы разберемся с этим позже, когда вернемся домой. Сейчас у нас гонка, мы должны ее выиграть».

– Папа не хотел отвлекаться от своей цели из-за беременности Кэролайн, – добавила Кейт. – Он знал в глубине души, что отвечает за случившееся. Он не присматривал за ней как следует. Мне кажется, что он чувствовал свою вину, хотя ничего и не говорил. В глубине души он понимал, что сам позволил Кэролайн скатиться вниз.

– Ты действительно так думаешь? – спросила Кэролайн. – Ты считаешь, он чувствовал свою вину и поэтому всегда казался сердитым? Тогда он отстранился от меня, мы почти не разговаривали. Я считала, что он расстроен, он едва мог смотреть на меня.

Тайлер с трудом верил своим ушам. Хотя чему тут удивляться? Проведя день с Дунканом, он понял, насколько это трудный и сложный человек. Он мог быть очень симпатичным, а мог – настоящим ублюдком.

– Значит, ваш отец не позволил никому рассказывать о состоянии Кэролайн? Он заставил ее спрятаться на лодке и взял с вас клятву все держать в тайне.

– Он купил мне стопку детских журналов и детских книг, – сказала Кэролайн.

– Великолепно. – Тайлер с отвращением покачал головой. – Он не слишком хорошо относился к тебе, Кэролайн. Дункан должен был показать тебя врачам, найти того парня, от которого ты забеременела. И много чего еще, что полагается делать настоящему отцу. А он только и думал о победе в гонке любой ценой. И вы по-прежнему защищаете его, даже сейчас.

– Вы не знаете его так, как мы, – с мягким упреком сказала Кэролайн. – Он может быть лучшим, а иногда самым лучшим из всех отцов.

– Но в основном он был плохим отцом, – высказала свое мнение Эшли.

– Разве ты не согласна, Кейт?

Тайлер с интересом ждал ее ответа. Возникло ощущение, что ее точка зрения находится где-то между двумя крайностями.

– Он наш отец, Тайлер. И ты судишь наши действия через восемь лет после свершившегося факта. Когда оглядываешься назад, все выглядит гораздо яснее, чем тогда, – сказала Кейт.

– Согласен, – кивнул он. – Расскажите мне о рождении девочки. Должно быть, это произошло вскоре после шторма. Уже после того, как вы добрались до порта? – Сестры обменялись взглядами и не спешили с ответом. Это еще больше разожгло любопытство Тайлера. – Ну что? – подталкивал он их.