Судьба — солдатская - Борис Орлов

— Никого не пущаем… Ни немца не подпущаем, ни вашего брата… кто те знает, а может, ты… бандит? И такие нынче бродят… Так что собрание колхозное решило: пока никого не подпущать, а там… сначала разберемся, кто и с чем ходит.

— Да ты что? — ошеломленный поворотом дела, обиженно улыбнулся Зоммер — понял: деревня вооружилась и организовала самоохрану. — Я на восток иду! К партизанам думал примкнуть… Боец я!

— Бойцы давно прошли, милой, — проговорила она угрожающе и посмотрела на торчащий из чердачного окна правления колхоза ствол тяжелого немецкого пулемета. — Бойцы — бьются, радиво надо слушать.

— Так кто же я, по-вашему? — не понимая, как с ней себя вести, совсем растерялся Зоммер.

— Кто? Кто те знает, кто ты, — немного утихомирилась бабенка. — Может, и красноармеец какой непутевый. — И угрожающе приставила к груди его штык.

Можно было взять ее вместе со штыком этим да и прижать к себе: дурочка, мол, люба ты мне. И сдалась бы, поди. Но Зоммер отступил от нее на шаг — услышал, как из правления властно крикнул какой-то мужчина:

— Дуська, ты что там? Гони его! Приказ забыла?

Растерянный вконец, Зоммер повернул обратно. Уже за околицей, вспомнив о документах псковской комендатуры, лежащих у него в кармане, испуганно подумал: «Хорошо, что не обыскала, а то бы…» Глянул на автомат. И понял: могли бы и разоружить.

Поскитавшись с неделю северо-восточнее Пскова, Зоммер пришел к выводу, что не так легко, когда нет связи с нужными людьми, найти тропку, ведущую к народным мстителям, к партизанам. И пошел он по направлению к фронту. Решил: если никого по пути не встречу, то к своим хоть выберусь. Объясню. Поймут.

Шел он по опушкам — тропами и проселками. Забирался и в чащобы. Спал, где застанет вечер, — в ригах, на заброшенных хуторах, а чаще в лесу под открытым небом. Даже зверя перестал бояться.

В глухих, болотистых местах изредка Зоммер натыкался на оставленные свежие шалаши. Приглядываясь к ним, думал с тоской в сердце: «Не бродяги же в них отдыхали?!»

Изредка заглядывал Зоммер и в крестьянские избы. Когда заводил речь о партизанах, хозяева отмалчивались и выражали ему недоверие. Горько становилось тогда на душе Зоммера, и, вспоминая, как опрометчиво попали в лапы к гитлеровцам Чеботарев и Закобуня, он поднимался и уходил.

Как-то, переходя дорогу, Зоммер увидал на столбе приклеенный приказ немецкой комендатуры. Приклеен был основательно, и Зоммеру удалось сорвать со столба только часть бумаги. Шагая по вьющейся в глубине леса неторной тропе, он читал сорванное:

«…3. Передвижение по дорогам, как шоссейным, так и проселочным, лицам мужского пола от 17 до 50 лет воспрещается. Лица, застигнутые при передвижении по дорогам, будут задерживаться и отправляться в лагеря. Лица, у которых при этом будет обнаружено оружие, будут расстреляны как партизаны…

8. Лица, способствующие в какой-либо форме партизанам, снабжающие их припасами, укрывающие их или дающие им убежище, сами будут считаться партизанами.

9. Все лица, получившие сведения о злоумышленных намерениях против армии и военных властей или против расположения таковых и их имущества, о замышлении саботажных актов или подготовке таковых, о появлении отдельных партизан или банд таковых, о парашютистах и не сообщивших об этом ближайшей немецкой воинской части, подлежат смертной казни, а их жилища — сожжению…»

Нельзя сказать, что Зоммер струсил. Нет, он обрадовался. В нем еще больше укрепилась уверенность, что гитлеровцам становится жарко и на оккупированной ими территории, и там, где сражается Красная Армия, то есть на фронте. Комкая бумажку, Зоммер мстительно думал: «Бумажками стращать начали? Подождите, то ли будет впереди!» Но вести себя после этого он стал еще осторожнее. Пробираясь на восток километрах в двадцати севернее железной дороги Псков — Луга, Зоммер теперь старался идти только лесом. Когда становилось нечего есть, выходил к краю поля: собирал горох, рвал колосья… Где-то южнее Ляд взял еще севернее.

Идя по глухой лесной дороге, он услышал впереди стрельбу. Слух сразу выделил ровную, размеренную работу «максима». Екнуло сердце Зоммера: «Вот они, партизаны!» И, сколько было сил, кинулся он вперед, на подмогу. Автомат перед собой, на изготовку. Бежит, ни кустов, ни деревьев не различает. Выскочил на опушку. Прямо под ногами лежит человек в синей рубахе и чешет из ручного пулемета по поляне… Справа — табун кавалерийских коней. «Ага, отсекает», — подумал Зоммер. Кони сбились в кучу… Слева, на опушке… цыганские кибитки. Каждая запряжена парой сытых, крепких лошадей. И строчит из кибитки в ответ станковый пулемет, с других винтовки бьют…

Ничего не понял Зоммер. Разгоряченный бегом, смотрел он, как кони сорвали с места кибитки и понесли их по дороге в лес. Из задней, захлебываясь, хлестал в неумелых руках «максим»… И то, как лихо мчались кибитки, напомнило Зоммеру тачанку Первой Конной.

Только когда кибиток не стало и «максим» смолк, захлебнувшись где-то глубоко в лесу последней очередью, человек в синей рубахе повернул к Зоммеру лицо. Повернул и удивился. Настороженно спросил:

— Что изволим?

Зоммер впервые за свои скитания по-настоящему растерялся. Ему показалось, что партизаны, которых он так долго искал и с таким трудом нашел, оттолкнут его. «В ноги паду, если не примут!» — думая о том, как вести себя с этими людьми, просительно воскликнул в душе Зоммер.

— Я говорю, что изволим, неизвестный субъект? — уже поднявшись и грозно насупившись, спросил его снова пулеметчик.

— Да вот… — замялся Зоммер и вдруг усомнился: «А партизаны ли это?.. Что им от цыган надо было?» — И начал играть независимого бродяжку: — Наблюдаю, как удалые руки работают.

Человек в синей рубахе смотрел на парабеллум и автомат Зоммера, на его одежду, на сапоги его, порыжелые за время странствования. Оглядел зарастающее, небритое лицо.

На поляну уже выскочили четыре парня, вооруженные винтовками. Они стали сгонять в табун коней, которые при перестрелке успели разбежаться по поляне.

Зоммер закинул за спину автомат, вместе с пулеметчиком зашагал к парням. Подошли к угрюмому человеку лет тридцати — тридцати пяти. В лице его было что-то от шимпанзе или первобытного человека. Глаза смотрели хищно, дерзко.

— Вот, — сказал ему парень в синей рубахе, несколько смешавшись, — пристал.

Тот, ничего не говоря, протянул к автомату Зоммера руку.

— Ты со мной, того, не играй, — отстранив легко его руку, сказал с наглой усмешкой Зоммер. — Лучше скажи, кто ты и какая, так сказать, у твоих дружков программа.

Главарь сразу остыл.

— А ты кто? — спросил он.

— Вопрос задал первым я. Вот и ответь… если хочешь, конечно.

— Мы… — ввязался третий парень, — мы сами по себе.

— Приставай к нам, вот тогда расчухаешь, кто мы, — предложил четвертый, с седой бородкой, которому явно понравилось, как держал себя Зоммер. — Увидишь. Жить будешь… Не пропадешь.

«Бандиты же это, конечно, бандиты, — понял Зоммер, и у него появилась надежда, что через них и до партизан легче будет добраться. — Все вокруг, наверное, известно им». Он посмотрел в темные глаза главаря банды и протянул руку:

— Скрепим. Мне одинаково. Только с моей стороны условие: свободу не зажимать… Я вольницу люблю. Святое слово.

Они стукнули по рукам. Главарь, еще больше вытянув обезьяньи губы, процедил с угрозой:

— Смотри. Сразу предупреждаю: вздумаешь предать, пулю получишь. — И разбил левой рукой сцепившиеся в рукопожатии ладони.

Вместе с ними погнал Зоммер коней через лес.

На опушке стоял брошенный дом лесника. Лошадей загнали за изгородь. Бандиты принялись обсуждать, как предупредить какого-то человека, что у них есть кони и они могут их продать за сходную цену.

Двое бандитов пошли с винтовками в деревню, крыши которой выглядывали из-за холма.

Дом лесника был их притоном. Войдя в него, все побросали оружие на топчан, стоявший в горнице напротив кровати. Зоммер, окинув взглядом стол с закуской и самогоном, автомат положил, а парабеллум оставил при себе. Все приглядывался, как бы не разоружили они его да не отправили на тот свет. Но, судя по поведению бандитов, у них не было этого намерения.

Ели отварное холодное мясо, черствый хлеб и пили, наливая из литровой бутылки в граненые стаканы, самогон. Закусывали малосольными огурцами. Бандит с седой бородкой, быстро захмелев, говорил напарнику:

— Вот как партизан нащупаем, нам за их выдачу господа немцы такой куш отвалят, что с самогона перейдем на коньяк. И не здесь гульнем, а в Псков скатаем. В ресторан. Так? — это он спрашивал у Зоммера.

— Задумка — во! — поднял Зоммер большой палец, а сам думал: «Вот это попал в компанию! Да это же фашистские прихвостни… Ишь кого засылают в партизанские отряды, провокаторов!» — И горько ему стало, что неудачливым таким оказался: все заносит куда-то в сторону, как сани-розвальни на разъезженной дороге.