Новая любовь Розамунды - Бертрис Смолл

Филиппа кивнула.

— Может, мы уже будем там к моему дню рождения? — предположила она.

— Я тоже так думаю, — согласилась Розамунда. — Я отправлю письмо, чтобы Мейбл приехала к нам из Фрайарсгейта.

— Вот уж кто вряд ли обрадуется, что ее зовут в Эдинбург, мама, — заметила Филиппа.

— Да, это верно! — рассмеялась Розамунда. — Но она все равно приедет, потому что я ее попрошу.

— Хоть бы дядя Патрик поскорее поправился! — со вздохом заключила девчушка.

— Да, я тоже об этом мечтаю, моя хорошая, — согласно кивнула Розамунда.

Но Патрик Лесли, граф Гленкирк, оставался без чувств еще три дня. Врач сказал Розамунде, что исхода кризиса осталось ждать недолго. В бессознательном состоянии больной не мог глотать, и его тело медленно сгорало от недостатка влаги. Где-то к середине четвертого дня граф беспокойно заворочался в постели. Розамунда поднесла к его губам чашку с водой, и хотя Патрик так и не открыл глаза, он жадно выпил все до капли и снова рухнул на подушки.

— Он выживет, — вынес свой вердикт мастер Ахмет, выслушав сообщение Розамунды.

— Но он все еще не пришел в себя! — с сомнением заметила она.

— Он уже пытается очнуться, мадам. На это может уйти еще несколько дней. Следите, чтобы ему было удобно, и поите водой с вином.

Розамунда в точности исполнила предписания врача. С помощью Адама она следила за тем, чтобы большое тяжелое тело Патрика оставалось чистым. Она настояла на том, чтобы каждый вечер и каждое утро обтирать его и переодевать в свежую сорочку. Она каждый день меняла постель, с величайшим терпением подносила к губам графа чашку с водой и заставляла пить как можно чаще. Она даже спала в кресле возле его кровати на тот случай, если он вдруг очнется ночью и ему что-то понадобится. Ее преданность вызвала невольное уважение. Адам видел, какую замечательную женщину полюбил его отец и хотел сделать своей женой, и искренне восхищался Розамундой.

Поначалу его насторожило признание отца в том, что он снова влюбился. Патрик вернулся домой накануне своего дня рождения. Ему исполнялось пятьдесят два года. И тревога Адама возросла во много раз, когда выяснилось, что избраннице отца всего-навсего двадцать три. Впрочем, между людьми их круга большая разница в возрасте между невестой и женихом не была в диковинку. Но его отец оставался вдовцом на протяжении двадцати девяти лет. Он по-прежнему не утратил аппетита к женской плоти, хотя при этом никогда не изъявлял желания снова жениться. А теперь Адам видел, как начинает светиться лицо отца всякий раз, стоило ему заговорить о Розамунде. Каждый день на протяжении всей зимы он писал письма своей возлюбленной. Все эти письма лежали сейчас в кожаной седельной сумке, которую отец прихватил с собой. Он хотел разделить зимнее одиночество со своей обожаемой Розамундой. Мало-помалу Адам смирился с мыслью о том, что отец не тронулся рассудком на старости лет и что для графа Гленкирка провести остаток жизни с Розамундой Болтон — самый лучший выход. И теперь Адам вручил Розамунде пакет с письмами. Но сейчас ей было не до писем. Она так тревожилась из-за болезни Патрика, что не смогла прочесть ни строчки и отложила их на потом.

Стоило Адаму увидеть Розамунду воочию, как он понял, что она любит отца так же преданно, как он любит ее. Ее тревога за графа и неустанная забота о нем не могли быть притворством. Она ни разу не пожаловалась, ни разу не посетовала на то, что теперь им придется отложить свадьбу. Адаму даже показалось, что для Розамунды единственной целью в жизни стало здоровье его отца. И наконец мастер Ахмет объявил, что они могут перебраться с постоялого двора в дом лорда Кембриджа. Хотя больной все еще не пришел в себя, однако теперь он выглядел гораздо лучше и небольшое путешествие не могло причинить ему вреда.

Том приобрел на Хай-стрит небольшой дом с обширным садом, который как раз начинал цвести. Графа переместили на носилки, чтобы вынести из спальни и доставить к удобному крытому экипажу, поджидавшему у входа. Розамунда не отходила от Патрика ни на шаг и ехала в экипаже вместе с ним. Наконец карета остановилась возле дома лорда Кембриджа. Лакеи осторожно извлекли носилки из кареты и подняли на второй этаж, в просторную спальню, отведенную для больного. Судя по всему, этот переезд на новое место не повредил графу Гленкирку, все еще остававшемуся без сознания. Розамунда, едва державшаяся на ногах от усталости и недосыпания, ни за что не хотела оставлять Патрика хотя бы ненадолго.

И тут наконец-то из Фрайарсгейта приехала Мейбл.

— Как будто моей бедной девочке и без того не хватало горестей в жизни! — начала причитать она прямо с порога. — Где моя крошка?

Том хмыкнул, и даже Адам не удержался от улыбки, услышав речи старой няньки. Она напомнила ему бабушку его сводной сестры, незабвенную Мэри Маккей.

— Как, Мейбл, ты даже не поздороваешься со мной? — поддразнил ее лорд Кембридж.

— Добрый день, добрый день, Томас Болтон! — ворчливо проговорила Мейбл. — А этот милый юноша, надо полагать, и есть сын графа. — Мейбл сделала реверанс. — Милорд! Ну а теперь показывай, где моя Розамунда!

— Она там, наверху, и мы оба рады видеть тебя здесь, Мейбл! — сказал Том. — Не спеши бежать к ней, присядь и позволь объяснить тебе, что случилось. Не желаешь глоток эля?

— Желаю, ежели это добрый эль, — немного смягчилась Мейбл. Она даже позволила Тому проводить себя в гостиную и усадить в кресло. — Ох, по крайней мере это хоть не качается подо мной! Господь свидетель, милорды, путешественница из меня никудышная! — призналась старушка. — Ну рассказывай.

Адам Лесли рассказал няньке о том, что случилось с его отцом. Розамунда в письме ограничилась лишь краткими намеками. И теперь Мейбл узнала все от начала и до конца.

— Есть какие-то перемены к лучшему? — спросила она, как только Адам умолк.

— Отец все еще не открыл глаза, — отвечал Адам, — но мало-помалу приходит в себя. Вы и сами в этом убедитесь. И он уже может пить. Розамунда кормит его как младенца. Она сама смешивает для него питье из вина, яиц, сметаны и сахара. А для вкуса добавляет туда корицу и ваниль. По-моему, отцу нравится, потому что он выпивает все до капли. Леди Розамунда умудряется скормить ему омлет и даже немного молочного печенья.

— Граф набирается сил? — уточнила Мейбл.

— С каждым днем, — убежденно ответил Адам. Мейбл важно кивнула и задала следующий вопрос:

— Врач пускал ему кровь?

— Нет. Он считает, что это не принесет пользы, но наверняка ослабит отца.

— Никогда в жизни не слышала, чтобы такому больному ни разу не пустили кровь, — заявила тоном знатока Мейбл. — А это хороший врач? Вы не советовались с другими врачами?