Галерные рабы - Юрий Пульвер

Искандар красовался на прекрасном пегом иноходце. Одеждой, хотя и приличествующей его сану, он не слишком выделялся на фоне своей богатой свиты. Но вот оружием и конским убранством…

Турецкая сабля, оправленная в золото, с накладками в виде цветка граната, многолепестковых розеток, бутонов, узких листьев, осыпанных крупными алмазами. Наручи, украшенные рубинами и россыпью мелкой бирюзы, выкованные из булата и орнаментированные золотой насечкой. Червленный ятаганный нож — слегка изогнутый не назад, как сабля, а вперед; конец рукояти тоже искривляется вперед и раздваивается, как два хищных клыка.

Небольшое седло-арчак с пристегивающейся подушкой. Луки покрыты нарядной чеканкой, тонкой сканью, яркой эмалью, бархатистой чернью. Обивка из зеленого бархата расшита переплетающимися травами, по ней там и сям разбросаны аппликации, металлические кружева. Искусные вышивальщицы использовали разные тона серебряных и золоченых нитей, рельефный жгут. Их сочетание с мягко мерцающей чернью оправ необычайно радовало глаз.

У седла приторочено ружье — с тяжелым пятигранным прикладом, инкрустированным пластинами слоновой кости, перламутра и красного дерева, с массивным замком и длинным, из дамасской стали, стволом с золотой насечкой.

С другой стороны висел саадак — колчан со стрелами и налучник для лука из зеленого хва — выделанной козлиной кожи. Его сделали редчайшие ремесленники — строчники, мастера шитья металлическими нитями по хорошо выделанной кожаной поверхности. Это изнурительнейшая работа, недаром ее способны выполнять только мужчины. Лицевая сторона саадака расцвечена нарядными растительными узорами, в которые органично вписаны изображения птиц, геральдических орлов, тигров, сцены борьбы льва и змеи.

Арабский жеребец Искандера увешан украшениями под стать седлу. Поводная цепь из серебряных звеньев — восьмерок, с каймой по краям, с вычеканенным переплетением листьев посередине. Роскошью она соперничала с наузом — подшейной кистью, висячим украшением для уздечки, представлявшим собой золотой шарик, из которого на двух нитях свисали восемь кистей. Богато смотрелась паперсть — нагрудная бляха, шедевр стамбульских ювелиров, сплошь набранная прямоугольными золотистыми запонами с алмазами и рубинами, между которыми проступали ясные и чистые тона зеленой и синей прозрачной эмали. Довершали набор стремена. Каждое походило на два топорика, сложенные вместе обухами друг к другу, и было декорировано зелеными травами.

Искандар заметил восторженный взгляд Андроникоса.

— Нравится, учитель? Часть новой добычи. Остальное в сундуках. Изделия турецких ювелиров, ткачей, оружейников. Знаешь, они любят ставить на одежду, конское убранство, оружие большое количество драгоценных накладок и запон, а также полудрагоценные и поделочные камни — нефрит, горный хрусталь, бирюзу.

— Ты стал разбираться в ремеслах?

— Приходится, иначе обманут при дележе добычи или покупке изделий. Воинам неудобно носить с собой рухлядь, они предпочитают монеты и камешки. После боя они продают награбленное дешевою ценою моим маркитантам. Нужно следить в оба глаза за моими купцами, чтобы не обворовали, не обсчитали. Слуг, кому я мог бы доверить ведение денежных расчетов, у меня нет. Теперь вот ты вернулся, и я переложу торговые заботы на тебя.

— Что везешь для продажи?

— Турецкие седла. Они сейчас в цене. Удобны для всадника: широкие в основании, с высокой узкой передней лукой и низкой отлогой задней. Очень красивые. Турецкие стремена, такие, как у меня, но не так роскошно отделанные.

— Почему только местные товары?

— Все захвачено при разгроме логова джеляли. Они грабили по преимуществу турецкую знать и купцов. Впрочем, встречаются и привозные изделия. Русские стремена, например. Похожи формой на ковши или лопаты, червленые. Даже китайские стремена попались, представь себе! Странные! Как крышки от котлов; кругляши с приделанными сверху ручками. Еще индийские кинжалы — причудливо изогнутые, с рукоятями из слоновой кости, украшены блестящим перламутром. Много другого: посуда, утварь, одежда…

Андроникос с удовольствием и одобрением слушал любимца: молодец! Настоящий полководец обязан разбираться в добыче не хуже купца.

— Заберешь товары и передашь отцу, пусть продаст. Я не хочу брать их в Истамбул — придется делиться с султаном. И так подарков ему, гарему и дивану целый воз везу.

— Отправь в Афины также часть оружия и конского убранства, в коем красуетесь ты и твой иноходец. Незачем возбуждать алчность и завистливость придворных. Ведь такие украшения достойны только царя!

— Ты прав. Но давай отвлечемся от мелочей и поговорим о главном, ради чего ты сюда приехал, поступив, кстати, весьма опрометчиво. Я же тебя предупреждал: не приходи в середине дня. Тебя увидело все войско — и султанские шпионы тоже.

— К вечеру ты очутишься уже у Айвасари-капу,[185] и будет поздно сообщать тебе важную новость. Мехмет умирает… О его болезни в открытую заговорили сразу после твоего отъезда…

— Так вот почему меня отправили в этот поход!

— Извини, я не поспеваю за стремительным ходом твоей мысли. Какая связь между внезапной смертельной болезнью падишаха и твоим походом против джеляли, решение о котором было принято давно? Как мог султан заранее знать, что здоровье его так резко ухудшится?! А если и знал, то при чем здесь ты?

— Пойми, дело не в Мехмете, а в Фатиме! Это она отдает приказы, а ее тупоумный сын только кивает тюрбаном в знак согласия! Поистине турки забыли завет халифа Омара ибн аль-Хаттаба: «Когда не знаешь, как поступить, спроси совета у женщины и поступи наоборот». Стоит ли удивляться, что бабы творят неразбериху в Османской империи. Одна Роксолана чего стоила! А Фатима еще хуже. За восемь лет сменила двенадцать великих визирей. Приказала обрезать монеты и повысить подати, что вызвало многочисленные восстания. Вся Анатолия полыхала, пока я кровью не потушил пожар бунта!

Фатима отлучила меня от командования в войне с Австрией, которую мы никак не можем выиграть. Вместо того чтобы укрепить регулярное войско, она возложила надежды на знать и духовенство-улемов. И чего добилась? Численность и боеспособность армии упали, сипахи не соблюдают дисциплину, йени-чери вынуждены подрабатывать ремеслами. А землевладельцы уклоняются от воинской службы. Ополчения эйялетов не годятся для джихада против христиан — слишком плохо вооружены и обучены. Нельзя их посылать и против джеляли — не желают сражаться с соотечественниками.

Думаешь, от хорошей жизни она направила именно меня во главе йени-чери в Анатолию? Хотя вообще-то это мудрый ход. Ей надо было поскорее подавить восстание. Сделать это легче всего «новому войску»: оно чужое для народа, турецкой крови не жалеет. Как, впрочем, и я. К тому же отбитая добыча подкормит йени-чери, заставит на время позабыть о неуплаченном жаловании.