Славянские древности - Любор Нидерле

Хлебопашество было главным занятием славян. Вся их жизнь была сосредоточена в первую очередь вокруг пахоты, посева, уборки урожая, и большинство их религиозных обрядов, как уже замечено выше, также было связано с хлебопашеством. Культивирование же овощей и фруктов стояло на заднем плане. О том, что еще выращивали славяне, я уже сказал в главе о пище (стр. 200). Здесь я бы добавил, что искусству культивировать фрукты славяне научились опять-таки у римлян, на западе — у германцев в Каролингскую эпоху[1149], на востоке — у византийцев; из Византии на Русь ввозились редкие фрукты[1150]. Естественно, что под тем же влиянием славяне начали специально разводить виноград для нужд христианской церкви, сначала это были альпийские и балканские славяне (свидетельства VIII и IX веков), затем западные славяне (документы X–XI веков из Чехии и центральной Германии, XII века — из Польши и Поморья). К тому же времени относятся русские свидетельства, хоти весьма вероятно, что здесь начали разводить виноград намного раньше, так как славянские названия вино и виноградъ славяне заимствовали у готов в III–IV веках. К этому же времени относятся упоминания о виноградных прессах, по-видимому, итальянского происхождения, и о специальных виноделах, а в русском Поучении «О казнях божиих» XI века упоминается также пресс для выжимания масла из льняного или макового семени («точило масльное»)[1151].

Разведение домашних животных

Разведение домашних животных имело место в Европе уже в неолитическую эпоху, в период индоевропейской первобытности, и поэтому нет ничего удивительного в том, что и праславянам издавна был известен домашний скот. Об этом свидетельствует и богатейший древнеславянский словарь скотоводческих терминов. Позднее, в конце языческого периода, разведение скота засвидетельствовано многими историческими источниками; кроме того, археологическими раскопками обнаружено на поселениях и в могилах того времени большое количество костей домашних животных[1152], так что существование развитого скотоводства не вызывает никакого сомнения. Я. Пейскер глубоко заблуждается, когда отрицает наличие скотоводства у славян до X века и предполагает, что славяне до этого времени только видели его у своих германских и тюрко-татарских соседей. Однако бесспорно также, что скотоводство в то время не было единственным или основным занятием славян, поскольку славяне были прежде всего земледельцами и, кроме того, виды домашнего скота не были одинаковыми во всех областях, заселенных славянами; в одном месте преобладали одни виды, в другом — другие.

Древние славяне занимались разведением следующих видов домашнего скота[1153]: свиней (вепрь, prasę, свинья), овец (овъ, овьса, баранъ, ярка, jagnę), крупного рогатого скота (туръ, быкъ, волъ, корова, теленок, унъ, яловица) и лошадей (конь, оrjь, комонь, кобыла, žrěbę).

Поскольку речь идет об отдельных видах, необходимо упомянуть, что лошадь засвидетельствована у всех славян, а в некоторых областях табуны лошадей были весьма многочисленны. Так, например, в Силезии и в Поморье было много диких лошадей. Центральная Россия также изобиловала ими еще в XI веке, когда князь Владимир Всеволодович (Мономах) охотился и вылавливал целые стада лошадей в окрестностях Чернигова[1154]. Лошадь использовалась и для полевых работ, но главным образом как средство передвижения. Конница повсюду являлась важной частью славянского войска (см. ниже, гл. XI), конные отряды славян служили также в византийском войске[1155]. У Ибрагима Ибн-Якуба есть сообщение о Праге, что там в X веке изготовлялась превосходная конская сбруя[1156].

Крупного рогатого скота было, естественно, больше, чем лошадей. Уже Аристотель упоминает о нем на земле невров; позднее, в VI веке[1157], наличие большого количества рогатого скота у славян подтверждает Маврикий, а в X и XI веках наличие рогатого скота у всех славян засвидетельствовано многочисленными данными истории и археологии. Крупный рогатый скот был необходим прежде всего в качестве тягловой силы в хозяйстве. Однако в еще большем количестве славяне разводили овец и свиней, особенно в области между Вислой и Десной, где в больших дубовых лесах ежегодно собиралось такое множество желудей, что не нужно было прикладывать больших усилий, чтобы у свиней на зиму было достаточно корма. Поэтому арабские свидетельства X века также специально указывают, что славяне (русские) занимались разведением овец и свиней[1158]. Что же касается козы, то хотя славянам она и была известна в то время, но встречалась она, очевидно, редко, так же как и осел. Другие животные, такие, как лошак и верблюд, ввозились в Россию в XI веке лишь из чужеземных стран[1159].

Скот держали во дворах в специальных загонах, а иногда и в крытых хлевах. Отсюда его выгоняли на пастбища, где за всем стадом смотрели специальные пастухи (слав. пастыръ, пастухъ), которые с их торбами за плечами, длинной палкой и дудкой или трубой, сделанной из коры, уже в X веке были любопытным и характерным явлением в славянских поселениях[1160]. Постоянным проводником пастуха и стада была, конечно, собака (слав. пьсъ).

Ян Пейскер, отрицавший разведение домашнего скота древними славянами до X века, основывал свою точку зрения на доводе, что среди названий скота есть, по его мнению, слова германского происхождения: скотъ (герм. skattaz), нута (герм. nauta), млеко (герм. melka) — и, кроме того, тюрко-татарского: быкъ (тюрко-тат. buga), волъ (черемисск. volik, вогульск. volova, vulu, тюрк. ulag), коза (тюрк. käzä, käči), тварогъ (джагат. turak, тюрк. torak)[1161]; на основании якобы имевшего место заимствования этих терминов славянами Пейскер путем искусственного построения пришел к заключению о том, что у славян вообще не было скота, что славяне только видели скот у германцев и тюрок, когда эти господствовали над ними (бастарны, готы, скифы, гунны, авары, болгары и т. д.). Подробный анализ этого вопроса и опровержение теории Пейскера произведены мною в другом месте[1162]. Здесь достаточно лишь указать, что множество исторических и археологических свидетельств, а также обширная и развитая номенклатура скота безусловно свидетельствуют о том, что славянам издавна был известен домашний скот и его разведение; у славян был даже свой специальный бог Велес — защитник стада. Впрочем, и сами предпосылки теории Пейскера не всегда надежны. Слово млеко не германского происхождения; столь же сомнительно германское происхождение слова тварогъ, так как его можно вывести из славянского языка; вызывает также сомнение и тюркское происхождение остальных названий[1163]. Но если даже отдельные германские или тюркские названия и попали в богатую славянскую номенклатуру, то, учитывая интенсивные связи славян с упомянутыми народами, связи как военные, так и мирные (на торжищах), учитывая также аналогичные заимствования целого ряда других слов, это явление можно считать совершенно естественным и не дающим никаких оснований для столь далеких выводов, к каким пришел Пейскер.

Естественно, что со скотоводством было связано и обширное молочное хозяйство. Об употреблении молока нет древних сообщений, но сыр (сыръ) засвидетельствован уже источниками X и XI веков в качестве одного из основных блюд, и, очевидно, таковым он был издавна[1164].

Из домашней птицы в славянских хозяйствах разводили в то время кур, гусей, уток, а также голубей в специальных голубятнях[1165]. После того как киевская княгиня Ольга в 946 году осадила древлянский город Искоростень, она с помощью посланных ею голубей подожгла голубятни, и отсюда пожар распространился на все дворы поселения[1166].

Пчеловодство, рыболовство и охота

Важным дополнением к разведению скота и занятию земледелием были еще бортничество, рыболовство и охота на различных диких зверей.

Бортничество было вообще одним из основных занятий в прикарпатских областях, которые с доисторических времен славились пчелами и медом. Уже у Геродота мы встречаем упоминание об этом, а Павсаний свидетельствует, что в Грецию ввозился самый лучший мед из земли алазонов на Днестре[1167]. Так было и во времена древних славян и позже, а во многом сохранилось и до наших дней. Население Прикарпатья разводило пчел либо в лесах в дуплах деревьев, отмеченных владельцем специальным знаком, либо вблизи самого двора в полых колодах, которые назывались ульями, или бърть. Об изобилии меда у южно-русских славян свидетельствует Гардизи, рассказывая, что один славянский хозяин получал 50–60, даже 100 менов меда с одного улья[1168]. Поэтому нет ничего удивительного в том, что мед и, разумеется, также воск стали одной из основных статей славянского экспорта (см. гл. X), одной из обычных составных частей дани, которую славяне платили in natura немецким хозяевам[1169]. Излюбленный напиток древних славян также делался из перебродившего меда, о чем я уже имел случай сообщить выше, на стр. 202. Начиная с XI века в источниках упоминаются рядом с поселениями специальные коллективные, отгороженные плетнями пасеки (horti apum, mellificia), а вскоре появляются и специальные пасечники, обученные пчеловодству (бортникъ).