Ключ из желтого металла - Макс Фрай

Я дал ему сигарету, Лев быстро прикурил, на лице его появилось напряженное и заинтересованное выражение человека, чутко прислушивающегося к своим ощущениям.

– Неплохо, – наконец кивнул он. – Именно то, что требовалось. Ну что, поехали дальше. Душещипательную сагу о том, как я батрачил на соседей, я с вашего позволения пропущу. Жалобная сиротская песнь – не мое амплуа. В конце концов, устав от деревенской скуки и тяжелой крестьянской работы, я отправился бродяжничать и сам не заметил, как добрался до Праги. И почти сразу встретил Мастера Николу. Вернее, он встретил меня. Мастер Никола был еще довольно молод, но уже очень опытен, он с первого взгляда умел отличать полумертвых ребят вроде меня от других людей. Приметил в толпе, поймал за шиворот, без лишних разговоров увел к себе. Накормил, дал отоспаться, а потом принялся понемногу расспрашивать – кто я, откуда, живы ли родители, есть ли братья и сестры. Я мало что мог сказать: сирота, из такой-то деревни, родителей не помню – и все. Но Мастер Никола не поленился навести справки. Отправился в мои края, расспросил местных, выслушал все сплетни, кое-как отделил правду от вымысла. Собственно, начало своей биографии я знаю только с его слов. Но это все – ладно бы. Мастер Никола сделал гораздо больше. Он разыскал заброшенный развалившийся дом, где когда-то жила моя мать, перерыл там весь сад и огород, откопал скелет моего мертвого брата, истолок в порошок, привез в Прагу и скормил мне понемногу, подсыпая в еду.

– А это еще зачем?

– Ну как – зачем. Чтобы связь между нами окрепла. Чтобы я заглянул за черту, отделяющую живое от мертвого, заступил за нее одной ногой и утвердился в этой позиции. Чтобы в итоге воспитать из меня достойного члена Братства Гекаты.

На этом месте я приуныл. Тайные общества, можно сказать, моя слабость. В том смысле, что, услышав об очередном оккультном братстве, я мгновенно теряю интерес к разговору. Это своего рода условный рефлекс, ничего не могу с собой поделать.

Лев заметил произошедшие во мне перемены и ухмыльнулся:

– Да-да, Филипп Карлович, я даже не масон, я гораздо хуже. Те уже давно стали в глазах просвещенного человечества комическими персонажами, а у нас все по старинке: звериная серьезность, сводящие с ума мистерии, гибельные тайны и все в таком роде.

– Что ж вы мне свои «гибельные тайны» выдаете? – Я не стал экономить, вложил в этот вопрос все запасы оставшегося у меня сарказма. – Предполагается, что я не выйду из этой кухни живым?

– Выйдете, разумеется. От неживого вас мне мало толку, а живой, возможно, будет великодушен и поможет мне договориться с Карлом Оттовичем. А что касается тайн – неужто сами не знаете, что любая мало-мальски стоящая тайна сама себя бережет? Можно часами разглагольствовать о Братстве Гекаты, но наши секреты на словах не выдашь, как ни старайся. Узнать их можно, только получив соответствующий опыт. А вам наш опыт не подойдет: у вас нет близнеца, ни мертвого, ни даже живого. Так что считайте, просто волшебную сказку выслушали – в пересказе участника событий.

– Выходит, к вам только разлученных близнецов принимают?

Мне уже самому было неловко за собственный легкомысленный тон, но я ничего не мог с собой поделать. Однако Лев не обратил на это никакого внимания, ответил сухо и деловито, как будто речь шла о вступлении в какой-нибудь престижный гольф-клуб.

– Не просто разлученных. Только тех, чей близнец родился мертвым или умер сразу после рождения. Другие люди Гекате не нужны. Она – владычица мостов между жизнью и смертью, а мы и есть такие мосты. Наша служба ей восхитительна, а досуг, когда мы остаемся наедине с собой, почти невыносим. Но у каждого из нас есть шанс воскреснуть: Врата Гекаты. Свои Врата Гекаты всяк ищет сам, в этом деле мы друг другу не помощники. В дверь может войти только один. Строго говоря, никто не знает, что происходит с тем, кто войдет. Но Мастер Никола говорил, это лучшее, что может случиться с человеком. И я склонен ему верить. По крайней мере, в других вопросах он меня никогда не обманывал.

– То есть мы с Карлом можем выдать вам пропуск в рай? – недоверчиво спросил я.

– Я не верю в рай. И не знаю, что это такое. Скажем так, вы можете поспособствовать превращению гусеницы в бабочку. Вы знаете, что гусеница гибнет, если ей по какой-то причине не удается вовремя свить кокон? Не думаю, что я вот так сразу погибну, но чувствую себя сейчас именно как гусеница, чье время пришло. Мне очень нужна ваша дверь. Очень. Очень. Очень.

Он говорил очень спокойно и глядел при этом не на меня, а куда-то в сторону. В воздухе вдруг резко запахло жженой пластмассой. Я еще не сообразил, что случилось, а Лев неразборчиво выругался сквозь зубы, схватил электрический чайник, метнул его в мойку и включил воду. Раздалось шипение, вонь стала совершенно невыносимой, я встал и распахнул пошире окно.

– Что за черт. Какой же я дурень. Спалил Мариночкин чайник, – растерянно сказал Лев.

Он, похоже, искренне огорчился, но одновременно расслабился и чувствовал себя теперь явно гораздо лучше, чем прежде.

До меня вдруг дошло, что чайник в момент возгорания был отключен от розетки. И, теоретически, не имел ни малейшего шанса расплавиться. Однако искореженная, смердящая, почерневшая с одного боку пластиковая тушка в мойке наглядно свидетельствовала, что он это все-таки сделал.

– Это вы на него так посмотрели? – осторожно спросил я.

Лев пожал плечами – дескать, какая разница.

– Все, о чем я вас прошу, – сказал он, не поднимая на меня глаз, – это озвучить мое предложение Карлу Оттовичу. Если он любезно согласится впустить меня в свой подвал, скажем, на четверть часа, я готов сделать все, что он пожелает, и, кроме этого, отдать ему ключ по окончании эксперимента. Пусть пополнит свою коллекцию, ничего не имею против. Буду честен, нет никаких гарантий, что от ключа и от меня самого хоть что-то останется. Я просто не знаю, что будет. Но какие-то шансы получить ключ у вашего отца есть.

– Ясно, – кивнул я. – Сами понимаете, я ничего не обещаю. Карл из тех мягких, приятных во всех отношениях людей, которые никогда ни с кем не спорят, потому что все вокруг и так пляшут под их дудку. Но я, разумеется, расскажу ему все, что услышал. И передам ваше предложение.

– Большего и не требуется. Спасибо вам. – Лев выбросил остывший чайник в мусорное ведро и неожиданно подмигнул мне с видом заговорщика: – Вам я голову уже заморочил, теперь, пожалуй, пойду морочить ее остальным гостям. Составите мне компанию?

– Нет, я, пожалуй, пойду спать. Устал как собака.

– Тогда доброй ночи, – усмехнулся Лев. И, как мне показалось, язвительно добавил: – Приятных сновидений.