Голубой Марс - Ким Робинсон

Час спустя все, кроме разве что мельчайших частиц, выпало прямо на них. Оставшаяся часть дня выдалась неясной и безветренной. В воздухе витало что-то вроде слабого дымка, и они могли видеть весь бассейн – он оказался устлан комковатым покрывалом из пыли.

Ниргал вышел, как всегда, в маске и в отчаянии попробовал копать землю сначала лопатой, затем голыми руками. За ним, пошатываясь на мягких сугробах, вышел Сакс и, положив руку Ниргалу на плечо, сказал:

– Я думаю, здесь уже ничего нельзя поделать.

Пыль лежала слоем глубиной в метр, а то и больше.

Со временем другие ветры унесут какую-то ее часть. Остальное занесет снегом, а когда он растает, получившуюся грязь смоют ручьи, и новая жилообразная система каналов нарисует фрактальный узор, который во многом будет похож на старый. Вода унесет пыль и частицы прочь, вниз по массиву, где они развеются по миру. Но к тому времени, когда это произойдет, каждое растение и животное в бассейне будут мертвы.

Часть девятая

Естественная история

Позже Ниргал уехал с Саксом в Да Винчи и поселился у него в квартире. Однажды ночью, когда никто и подумать не мог, что явятся гости, к ним заглянул Койот.

Ниргал вкратце рассказал, что случилось с его посадками.

– Ну и что? – сказал на это Койот.

Ниргал отвел взгляд.

Койот ушел на кухню и пошарил у Сакса в холодильнике, крича в направлении гостиной с набитым ртом:

– И чего ты ожидал от такого ветреного склона? Мир, знаешь ли, несколько сложнее, чем один большой сад. И часть его засыпает каждый год, он просто так устроен. А потом, может, через год, может, через десять, другой ветер придет и сдует эту пыль с твоей горы.

– Тогда все уже будет мертво.

– Такова жизнь. А сейчас пора заняться чем-то другим. Чем ты занимался перед тем, как осесть там?

– Искал Хироко.

– Черт, – Койот возник в дверном проеме, указывая на Ниргала большим кухонным ножом. – И ты туда же.

– Да, и я.

– Да ладно тебе. Когда ты уже вырастешь? Хироко умерла. Пора бы тебе с этим смириться.

Тут из своего кабинета вышел Сакс, быстро моргая.

– Хироко жива, – заявил он.

– Еще один! – воскликнул Койот. – Вы оба как дети!

– Я видел ее на южном склоне Арсии, когда там была буря.

– Вступай-ка ты в чертову партию!

Сакс сощурился, глядя на него.

– Что ты имеешь в виду?

– Черт…

Койот ушел обратно на кухню.

– Ее видели и другие, – сказал Саксу Ниргал. – Сообщения выглядят довольно связными.

– Я знаю, что…

– Они появляются каждый день! – прокричал Койот с кухни. Он снова бросился в гостиную. – Люди видят ее каждый день! В сети даже есть специальный ресурс, где можно сообщать, где ее видели! На прошлой неделе я прочел, что она появилась в двух разных местах в одну ночь – в земле Ноя и на Олимпе. На противоположных сторонах мира!

– Не вижу, чтобы это что-либо доказывало! – упрямо проговорил Сакс. – То же самое говорят и о тебе, но ты же еще жив.

Койот яростно потряс головой.

– Нет. Я – исключение, доказывающее правило. Все остальные, кого якобы встречают в разных местах одновременно, на самом деле мертвы. Это верный знак. – Предупреждая замечание Сакса, он воскликнул: – Она мертва! Смиритесь с этим! Она умерла при атаке на Сабиси! Штурмовики Временного Правительства поймали ее, Ивао, Джина, Риа и всех остальных, отвели в какую-то комнату и выкачали оттуда воздух или просто нажали на курок. Вот что бывает! Или вы думаете, такого никогда не случается? Вы думаете, тайная полиция не убивала диссидентов и не прятала их тела так, чтобы никто не нашел? Это случается. Да еще как, мать вашу, и даже на вашем драгоценном Марсе, да, и не раз! И вы знаете, что это так! Такое уже случалось. Таковы уж люди. Они пойдут на что угодно – убьют и будут думать, что зарабатывают себе на жизнь, кормят своих детей или делают мир безопаснее. И в тот раз было то же самое. Они убили Хироко и всех остальных.

Ниргал и Сакс смотрели на него. Койота трясло, казалось, он вот-вот всадит нож в стену.

Сакс прочистил горло.

– Десмонд… почему ты так уверен?

– Потому что я искал! Да, искал. Искал так, как не мог искать никто другой. Ее нет ни в одном из ее мест. Ее нет нигде. Она не выбралась. Никто не видел ее по-настоящему со времен Сабиси. Вот почему вы ничего больше от нее не слышали. Она не настолько бесчеловечна, чтобы оставить нас в неведении на все это время.

– Но я ее видел, – настаивал Сакс.

– В бурю, ты сам сказал. Полагаю, у тебя тогда были какие-то проблемы. И видел ты ее недолго – ровно столько, сколько нужно было, чтобы выбраться из передряги. А потом она исчезла, насовсем.

Сакс заморгал.

Койот жестоко рассмеялся.

– Так я и думал. Нет, все нормально. Мечтай о ней, сколько хочешь. Только не путай это с реальностью. Хироко мертва.

Ниргал переводил взгляд с одного на другого, они молчали.

– Я тоже ее искал, – проговорил он. А затем, увидев сокрушенный взгляд Сакса, добавил: – Но может быть что угодно.

Койот покачал головой. Бормоча, он вернулся на кухню. Сакс смотрел на Ниргала, глядя сквозь него.

– Может быть, я попробую поискать ее, – сказал ему Ниргал.

Сакс кивнул.

– Это лучше, чем выращивать картошку, – донесся с кухни голос Койота.

Гарри Уайтбук недавно нашел метод повышения переносимости CO2 животными, который заключался во внедрении в геном млекопитающих гена, задающего определенные характеристики крокодильего гемоглобина. Крокодилы умели задерживать дыхание под водой на очень долгое время, и CO2, который должен был собираться у них в крови, разлагался на бикарбонатные ионы, которые входили в состав аминокислот, содержащихся в гемоглобине, и в результате гемоглобин высвобождал молекулы кислорода. Высокая переносимость CO2, таким образом, сочеталась с возросшим обогащением кислородом, как оказалось, весьма простой (особенно после того, как на него указал Уайтбук) возможностью внедрения гена в геном млекопитающих – благодаря использованию новейшей технологии транскрипции признаков: собирались цепочки фотолиазы, фермента репарации ДНК, которые корректировали характеристики признаков в геноме при антивозрастной терапии, слегка изменяя свойства гемоглобина у субъекта.

Сакс оказался одним из первых людей, кто применил этот признак на себе. Данная идея понравилась ему тем, что избавляла от необходимости носить лицевую маску на открытом воздухе, а он проводил там много времени. Уровень углекислого газа в атмосфере все еще составлял порядка 40 миллибар из 500, что действовали на уровне моря, тогда как остальное давление складывалось из: 260 миллибар азота, 170 – кислорода и 30 – различных инертных газов.

Таким образом, в атмосфере все еще было слишком много CO2, и люди не могли дышать без фильтрующих масок. Но после транскрипции признаков он смог свободно бродить на открытой местности, наблюдая множество разновидностей животных, которым уже провели аналогичные процедуры. Все они стали чудовищами, которые заселяли свои экологические ниши в смешанном потоке всплесков роста и вымираний, вторжений и отступлений – все тщетно искали баланс, которого, учитывая меняющийся климат, попросту не могло существовать. Иными словами, жизнь ничем не отличалась от земной; только здесь все происходило гораздо быстрее, процессы ускорялись изменениями, вызванными человеком, модификациями, внедрениями, транскрипциями, трансляциями, вмешательствами, которые срабатывали или не срабатывали, имели эффекты непреднамеренные, непредвиденные, незамечаемые – до того, что многие рассудительные ученые переставали делать вид, будто держат что-то под контролем. «Будь что будет», – как говорил Спенсер, после того как выпивал. Мишель считал, что это оскорбляло чувство значимости, но ничего поделать было нельзя – разве что изменить мнение о том, что стоило считать значимым. Случайность, течение жизни – одним словом, эволюция. В переводе с латыни – «развертывание свитка», то есть «развертывание книги». И не целенаправленная эволюция, и не выстрел наобум. Пожалуй, эволюция под воздействием. Однозначно ускоренная эволюция (во всяком случае, в некоторых своих аспектах). Но не управляемая, не поставленная. Они не знали, что делали. И к этому нужно было привыкнуть.

И Сакс бродил по полуострову Да Винчи – прямоугольному клочку земли, обступившему круглый обод одноименного кратера и, в свою очередь, ограниченному фьордами Симуд, Шалбатана и Рави, каждый из которых выходил к южной части залива Хриса. Два острова, Коперника и Галилея, располагались в устьях фьордов Ареса и Тиу. Столь богатое переплетение моря и суши идеально подходило для зарождения жизни – лаборанты из Да Винчи не могли найти лучшего места, хотя Сакс был вполне уверен, что они ничуть не обращали внимания на окрестности, когда выбирали кратер для размещения своей скрытой под землей аэрокосмической лаборатории. Кратер этот имел широкий обод и находился на приличном отдалении от Берроуза и Сабиси – им этого вполне хватило. Они просто забрели в рай. За этим местом можно было наблюдать всю жизнь и даже больше и ни разу при этом не покидать свой дом.