Радикс - Бретт Кинг

Неподалеку от нее скорбящая пара ухаживала за могилой ребенка. Жена поправляла срезанные цветы, муж размещал веночки из пестрых искусственных цветов. У подножия памятника в форме сердца в окружении других игрушек примостился пушистый плюшевый медвежонок с печальной мордочкой. Вот родители опустились на колени прямо в снег, продолжали оплакивать свое дитя.

Из-под солнечных очков Кори выкатилась слезинка, медленно поползла по щеке. Она открыла сумочку, развернула платок, некогда принадлежавший ее маме. Казалось, что со дня смерти Ариэль прошла целая вечность. Нахлынули воспоминания, смешные и грустные, Кори заплакала.

Шай Бринстон потянулась к отцу. Привалившись к плечу Джона, малышка уставилась на свое отражение в темных очках Кори. Очень красивая девочка, и такая нарядная, в белых колготках, бархатном платьице под накинутым сверху черным зимним пальтишком. Джон перестал работать на правительство, почти все свое время посвящал семье, надеялся сохранить брак. Кайлин согласилась прийти на похороны лишь после того, как он объяснил ей, что именно Вёрм спас жизнь их дочурке, найдя Сцинтиллу. Шай радостно гукала и улыбалась. Кори улыбнулась тоже, увидев в руках малышки свежевыстиранного розового кролика.

При мысли о том, что этот чудесный ребенок пережил смерть, по коже бежали мурашки. Джон рассказал, что дочурка была мертва минут двадцать, как минимум, прежде чем он вернул ее к жизни. Но ведь такие испытания не проходят бесследно. Да, сейчас маленькая Шай просто красавица, но какие изменения может вызвать Радикс, попавший в ее организм? Кори вспомнила, как читала в средней школе страшный рассказ У. Джейкоба «Обезьянья лапка». Неужели и с девочкой произойдет нечто подобное? Прекрасно, что ребенка удалось вырвать из лап смерти. Вот только вряд ли это будет тот же самый ребенок.

Убирая носовой платок в сумочку, Кори заметила долговязого афроамериканца в черной водолазке, темных брюках и рваном пальто. На голове грязная бейсболка — типичный бродяга, и стоял он возле памятника с ангелом. Стоял и смотрел на Джона и Шай. Взгляд Кори упал на кожаные ботинки мужчины. Черные и отполированные до блеска — такие обычно носят агенты ЦРУ. Явное несоответствие всему остальному наряду. Он заметил ее взгляд и продолжал нагло, не стесняясь рассматривать ее, не скрывая любопытства.

Бринстон работал на АНБ. Может, он узнает этого незнакомца? Кори дернула его за рукав, зашептала на ухо. Джон опустил Шай на землю, обернулся.

— Какой парень? Кто? — спросил он.

Кори тоже обернулась. Указала на памятник. Но незнакомец уже исчез.

Шай побежала куда-то в сторону от толпы. Джон бросился за ней, но Кори схватила его за руку.

— Не надо, я ее приведу, — шепнула она. Кайлин кивнула и поблагодарила ее.

Шай еще не совсем твердо держалась на ногах, но ловко обегала сугробы и выглядела совершенно очаровательно в своем черном пальтишке и шерстяном берете под тон. Она направлялась к памятнику в виде сердечка. Родители, разложив веночки и оставив цветы и игрушки на могиле, ушли к машине.

У Кори вдруг возникло тревожное предчувствие: что, если этот странный тип, наблюдавший за ними, прячется где-то там и ждет удобного момента, чтобы похитить малышку?

Кори бросилась следом за Шай, но поскользнулась на снегу, подвернула ногу. Ребенок тоже упал, споткнувшись о бордюрный камень. Затем девочка перевернулась на спину и лежала, все пальтишко было в снегу.

Кори, прихрамывая, подбежала к ней.

Личико малышки скривилось, она поджала губы, нахмурила светлые, почти невидимые бровки. Слезинка дрожала у нее на ресницах. Она не произносила ни звука, хваталась за свой черный лакированный сапожок. Кори взглянула на толпу скорбящих. Кайлин и Джон слушали священника и не видели, что произошло с их дочуркой.

Кори наклонилась, схватила Шай, прижала к себе. Потом осмотрела ножку ребенка. Белые колготки сплошь в грязи. Кровь сочится из раны под разбитым коленом. Рана глубокая, рваная, дюйма два в длину, наверное, придется накладывать шов.

— Прости, что не уберегла тебя, милая, — пробормотала Кори и принялась вытирать кровь маминым носовым платком. Девочка поморщилась от боли. — Ты у меня такая храбрая!

Стремясь как-то отвлечь малышку, Кори указала на игрушки, разложенные у памятника. Ребенок не сводил глаз с плюшевого медвежонка и утенка. А потом Шай протянула ручку с зажатым в ней кроликом, стала трясти, он смешно захлопал длинными розовыми ушами, и вступила в какой-то непонятный разговор с чужими игрушками.

Продолжая прижимать к ране платок, Кори отряхнула берет девочки от снега, прежде чем надеть его на Шай.

— Наверняка у твоей мамочки есть бинт, им и перевяжем твою ножку.

Держа Шай на одном колене, Кори вдруг заметила за памятником клочок сероватого меха. Свернувшись плотным клубком, на снегу лежала мертвая белка с пушистым хвостом и черными невидящими бусинками глаз. Неприятное зрелище. Оставалось лишь надеяться, что малышка не заметила мертвого животного.

И Кори отвернулась и приподняла платок, проверить, как там ранка. И растерянно заморгала, глядя на колено девочки.

От глубокой рваной раны не осталось и следа.

Не веря своим глазам, она взглянула на другую коленку. Туго натянутые на левой ножке колготки были белы, как снег. Она уставилась на запятнанный кровью платок, потом перевела взгляд на правую ногу малышки. Здесь в колготках образовалась дыра, по краям — грязь и кровь. Даже на подкладке бархатного платьица виднелось пятнышко крови. Но ни единого признака раны на нежной белой коже.

Шай подняла на нее ясные голубые глаза. Личико так и светилось безмятежностью. Маленькие губки раздвинулись, и она сказала:

— Нету! — и захихикала.

Сердце Кори бешено билось. Крепко прижимая к себе ребенка, она направилась к толпе у склепа, не в силах до конца поверить в то, свидетелем чего только что стала. Шай Бринстон, в теле которой находился белый елей, стала живым воплощением самых дерзких мечтаний алхимиков.

Глава 59

Потомак

22.57

Рыцарь очнулся. Тело его сотрясал кашель, кровь стекала по подбородку. Вырубаться снова совсем не хотелось. Руки были крепко связаны за спиной. Он и пошевелиться толком не мог. Длинный металлический стержень удерживал его тело в вертикальном положении.

Левый глаз совсем не открывался, заплыл от удара. Голова горела, как в лихорадке. Он снова закашлялся, изо рта потекла кровь. Обвел взглядом комнату. Знакомые стены. Мастерская. Так значит, он у себя дома. Рыцарь сощурился. За мольбертом сидел какой-то мужчина, видны были только его ноги, торчавшие из-под огромного полотна, натянутого на подрамнике. На его деревянных краях танцевали огоньки пламени.