Приключения шерлока Холмса. Повести и рассказы - Артур Дойл

Я совсем ослабел, а рука у меня так болела, что нечего было и думать туда дойти. Я решил сначала вернуться в город, а потом уж пойти в полицию. Я приехал в Лондон в начале седьмого, прежде всего отправился перевязывать рану, и доктор оказался настолько любезен, что сам привез меня к вам. Целиком полагаюсь на вас и готов следовать любому вашему совету.

Он закончил свое удивительное повествование, и некоторое время мы сидели молча. Затем Шерлок Холмс взял с полки один из увесистых альбомов, в которых хранил вырезки из газет.

— Вот заметка, которая может вас заинтересовать, — сказал он. — Она появилась в газетах около года назад. Послушайте: «9-го числа этого месяца пропал без вести мистер Джереми Хейлинг, двадцати шести лет, по профессии инженер-гидравлик. Он ушел из дома в десять часов вечера, и с тех пор о нем ничего не известно. Был одет…» и так далее и так далее. Это и был, по-видимому, именно тот «прошлый раз», когда полковнику понадобилось ремонтировать свой пресс.

— Боже мой! — воскликнул мой пациент. — Так вот что означали слова женщины.

— Несомненно! Совершенно ясно, что полковник — человек хладнокровный и отчаянный и, подобно головорезам, которые не оставляли в живых ни одного человека на захваченном судне, сметает любые препятствия на своем пути. Однако нельзя терять ни минуты, и если вы в состоянии двигаться, мы немедленно отправимся в Скотленд-Ярд, а потом поедем в Айфорд.

Через каких-нибудь три часа или около того мы все сидели в поезде, направлявшемся из Рединга в маленькую беркширскую деревню. Мы — это Шерлок Холмс, гидротехник, инспектор Бродстрит из Скотленд-Ярда, агент в штатском и я. Бродстрит расстелил на скамейке подробную карту Англии и циркулем вычертил на ней окружность с центром в Айфорде.

— Смотрите, эта окружность имеет радиус в десять миль, — сказал он. — Нужное нам место находится где-то внутри этого круга. Вы, кажется, сказали, десять миль, сэр?

— Да, мы ехали около часа.

— И вы предполагаете, что они отвезли вас обратно, пока вы были без сознания?

— По-видимому, так. Мне смутно помнится, что меня поднимали и куда-то несли.

— Не понимаю, — вмешался я, — почему они сохранили вам жизнь, когда нашли вас без сознания в саду. Может, женщина умолила этого негодяя пощадить вас?

— Вряд ли. За всю мою жизнь не видел более зверской физиономии.

— Все это мы скоро выясним, — сказал Бродстрит. — Итак, окружность готова, сейчас остается узнать только, в какой точке находятся те люди, которых мы ищем.

— Мне думается, я могу вам показать, — спокойно ответил Холмс.

— Вот как? — воскликнул инспектор. — Значит, у вас уже есть определенное мнение. Посмотрим, что думают остальные. Я утверждаю, что это произошло на юге, ибо там местность менее населенная.

— А я говорю, на востоке, — возразил мой пациент.

— Я стою за запад, — заметил человек в штатском. — Там расположено несколько тихих деревушек.

— А я — за север, — сказал я. — На севере нет холмов, а наш друг утверждает, что не заметил, чтобы дорога шла в гору.

— Ну и ну! Неплохой букет мнений, — смеясь подытожил инспектор. — Мы назвали все румбы компаса. Кого же вы поддерживаете, мистер Холмс?

— Вы все ошибаетесь.

— Как же могут все ошибаться?

— Могут. Я считаю, что это произошло здесь. — И Холмс ткнул пальцем в центр окружности. — Тут мы их и найдем.

— А двенадцатимильная поездка? — удивился Хэдерли.

— Нет ничего проще: шесть миль туда и шесть обратно. Вы сами сказали, что когда вы садились в экипаж, лошадь была свежей и шерсть у нее лоснилась. Могло ли это быть, если она прошла двенадцать миль по плохой дороге?

— Они в самом деле могли использовать такую уловку, — задумчиво заметил Бродстрит и добавил: — Дела этой шайки, конечно, сомнений не вызывают.

— Разумеется, нет, — ответил Холмс. — Они фальшивомонетчики, причем крупного масштаба, пресс они используют для чеканки амальгамы, которая заменяет серебро.

— Нам уже некоторое время известно о существовании очень ловкой шайки, которая в огромном количестве выпускает полукроны, — сказал инспектор. — Мы даже выследили их до Рединга, но потом застряли. Они так умело замели следы, что сразу видно: стреляные воробьи. И все-таки на этот раз благодаря счастливой случайности их, пожалуй, накроем.

Но инспектор ошибся: преступникам не суждено было попасть в руки правосудия. Подъехав к Айфорду, мы увидели огромный столб дыма, который гигантским страусовым пером висел над деревьями.

— Пожар? — спросил Бродстрит у начальника станции, когда поезд, пыхтя, двинулся дальше.

— Да, сэр, — ответил тот.

— Когда начался?

— Говорят ночью, сэр, но сейчас усилился, весь дом в огне.

— А чей это дом?

— Доктора Бичерта.

— Скажите, — вмешался Холмс, — доктор Бичер — это тощий немец с длинным острым носом?

Начальник станции громко рассмеялся.

— Нет, сэр, доктор Бичер — самый настоящий англичанин. Но у него в доме живет какой-то джентльмен, его пациент, говорят, вот он иностранец, и вид у него такой, что ему не помешало бы отведать нашей доброй беркширской говядины.

Не успел начальник станции договорить, как мы все были уже на пути к горящему дому. Дорога поднималась на невысокий холм, на вершине которого стояло большое приземистое, выбеленное известкой строение; из окон и дверей его вырывался огонь, а три пожарные машины тщетно пытались прибить пламя.

— Ну конечно же! — воскликнул Хэдерли в крайнем волнении. — Вон дорожка, посыпанная гравием, а вон розовые кусты, где я лежал. А вот это окно, второе с краю, — то самое, из которого я прыгнул.

— Что ж, — заметил Холмс, — вы по крайней мере сумели им отомстить. Огонь из вашей керосиновой лампы, когда ее сплющило, перекинулся на стены, а преступники, увлекшись погоней, этого не заметили. Смотрите-ка внимательнее, нет ли в этой толпе ваших вчерашних приятелей, думается мне, они сейчас уже в доброй сотне миль отсюда.

Предположение Холмса оправдалось, ибо с тех пор мы ни слова не слышали ни о красивой женщине, ни о злом немце, ни о мрачном англичанине. Правда, утром в тот день один крестьянин встретил повозку с людьми, доверху набитую какими-то громоздкими ящиками. Повозка направлялась в сторону Рединга, но затем следы беглецов терялись, и даже Холмс при всей его проницательности оказался не в состоянии установить хотя бы приблизительно их местонахождение.

Пожарники были немало озадачены тем странным устройством, которое они обнаружили внутри дома, и еще более тем, что на подоконнике окна на третьем этаже они нашли отрубленный большой палец. На заходе солнца их усилия увенчались наконец успехом, огонь погас, хотя к тому времени крыша уже провалилась и весь дом превратился в руины; от машины, осмотр которой так дорого обошелся нашему незадачливому знакомому, ничего не осталось, если не считать помятых труб и цилиндров. В сарае обнаружили большие запасы никеля и жести, но ни единой монеты не нашли — их, по-видимому, увезли в тех громоздких ящиках, о которых уже говорилось.

Мы оба так никогда бы и не узнали, каким образом наш гидравлик очутился на том месте, где он пришел в себя, если бы не мягкая почва, поведавшая нам весьма простую историю. Его, очевидно, несли двое, у одного из них были удивительно маленькие ноги, а у второго — необыкновенно большие. В общем, весьма вероятно, что молчаливый англичанин, более трусливый или менее жестокий, чем его компаньон, помог женщине избавить потерявшего сознание человека от грозившей ему опасности.

— Да, для меня это хороший урок, — уныло заметил Хэдерли, когда мы сели в поезд, направлявшийся обратно, в Лондон. — Я лишился пальца и пятидесяти гиней, а что я приобрел?

— Опыт, — смеясь, ответил Холмс. — Может, он вам и пригодится. Нужно только облечь его в слова, чтобы всю жизнь слыть отличным рассказчиком.

ЗНАТНЫЙ ХОЛОСТЯК

Женитьба лорда Сент-Саймона, закончившаяся таким удивительным образом, давно перестала занимать те круги великосветского общества, где вращается злополучный жених. Новые скандальные истории своими более пикантными подробностями затмили эту драму и отвлекли от нее внимание салонных болтунов, тем более что с тех пор прошло уже четыре года. Но так как я имею основание думать, что многие факты так и не дошли до широкой публики, и так как это дело прояснилось главным образом благодаря моему другу Шерлоку Холмсу, я считаю, что мои воспоминания о нем были бы неполны без краткого очерка об этом любопытном эпизоде.

Как-то днем, за несколько недель до моей собственной свадьбы, когда я еще жил вместе с Холмсом на Бейкер-стрит, на его имя пришло письмо. Холмса не было дома, он где-то бродил после обеда, я же весь день сидел в комнате, потому что погода внезапно испортилась, поднялся сильный осенний ветер, пошел дождь, и застрявшая в ноге пуля, которую я привез с собой на память об афганском походе, напоминала о себе тупой непрерывной болью. Удобно усевшись в одном кресле и положив ноги на другое, я занялся чтением газет, но потом, пресыщенный злободневными новостями, отшвырнул весь этот бумажный ворох в сторону и от нечего делать стал разглядывать лежавшее на столе письмо. Огромный герб и монограмма красовались на конверте, и я лениво размышлял о том, какая же это важная особа состоит в переписке с моим другом.