«Люди в верности надежные…». Татарские муфтияты и государство в России (XVIII–XXI века) - Ренат Ирикович Беккин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Маленький штрих. Японская военщина в кампании 1905 года имела определенные виды на мусульман России, надеясь побудить последних к волнениям внутри государства. Но и это не удалось. Я думаю, что это произошло не от прозорливости охранки или контрразведки, а от зрелости мусульманских мужей. Татарское мусульманское духовенство тогда смогло достойно ответить становившимся все более изощренными вызовам времени.
И еще. Мало кто задается вопросом об отношении государства к мусульманам, об отношении церкви к мусульманам доекатерининского периода. Ведь не только бунты или широта души побудили Екатерину II к попыткам упорядочения таковых отношений. Но, думаю, это тема отдельного исследования и другого разговора…
Слом многовекового уклада жизни мусульман Российской империи произошел именно с созданием ОМДС в 1788 году, при всей позитивности этого исторического действа. Ибо до этого община решала свои вопросы при единодушном одобрении всех четырех ахундов Российской империи. А вот с созданием ОМДС и назначением по линии МВД муфтия ОМДС с государственным жалованьем немалых масштабов произошел перелом в сознании мусульман. Именно с этого момента и, заметьте, по сей день в сознании многих людей муфтии и имамы ассоциируются с государственной властью и с государственной политикой. Что вызывало и вызывает определенную настороженность к так называемому официальному духовенству.
Некоторые из муфтиев ОМДС имели не совсем однозначную репутацию. Что также не способствовало цементированию, централизации мусульманской уммы России и сакрализации ОМДС – ЦДУМ.
Распад СССР, по сути, огорошил мусульманское духовенство, застал врасплох. В силу монополии коммунистической идеологии они (мусульманское духовенство) не были инкорпорированы в государство и во власть. Тем более в политику. Единственным общим проектом советских ДУМов и светских властей была борьба за мир и всяческие «миротворческие» конференции. А в это же время ОВЦС Московского патриархата, например, руководимый легендарными личностями – митрополитами Никодимом (Ротовым) и Кириллом (ныне – Патриархом Московским и всея Руси), играл не менее важную роль в государственной внутренней и внешней политике. ОВЦС даже получал одно время из бюджета государства немалые средства на внешнеполитическую деятельность.
Не вовлеченные в общественные и государственные процессы и не посвященные в них муллы с распадом Советского Союза начали активно создавать свои «ханства» и «байства». А ОВЦС во главе с митрополитом Кириллом, став мощнейшим штабом возрождения Русской церкви (и не только), сделал серьезные заделы на будущие десятилетия. Вот и результаты!
Татарское духовенство прежде всего не смогло договориться между собой! Лидеры молодой Республики Татарстан сделали ставку на национальный фактор, проигнорировав роль ислама, и смоделировали республику на идее возрождения национального самосознания. Пример с Волжской Булгарией тому яркое доказательство. Еще долго руководство Татарстана по инерции абстрагировалось от проекта возрождения исторического ансамбля столицы Волжской Булгарии, высмеивая идеи Верховного муфтия Талгата хазрата Таджуддина по этому вопросу и чиня всяческие препятствия при организации ежегодных празднеств на булгарской земле. Хотя грандиозное празднование 1100-летия официального принятия ислама Волжской Булгарией, организованное на высоком международном уровне Талгатом хазратом [в 1989 году. – Р. Б.], должно было быть хорошим сигналом руководителям Татарстана о перспективах развития этой важной точки…
Помню, как вел колонну автобусов с пермскими мусульманами в Булгары. Как в осажденную цитадель. Сотрудники ГИБДД Татарстана в грубой форме разворачивали наши машины, чинили иные препоны на пути в Булгары, и нам приходилось прилагать немалые усилия, чтобы более-менее спокойно завершить миссию. В то время в Булгарах, извините, даже туалетов не было…
Второй фактор – влияние извне. С падением железного занавеса в страну хлынул поток миссионеров – как исламского, так и псевдоисламского толка. Помнится, как в советские годы саудиты проливали крокодильи слезы по мусульманам Советского Союза. «Билядуль муслимин аль-мансиин» [Страна забытых мусульман. – Р. Б.] – так назывался один из трудов по советским мусульманам. Нас считали забытыми мусульманами, или забывшими ислам и свои корни. Вот и пришли поучать. И не только арабы. Пакистанские течения, множество турецких школ, орденов и течений. Да с деньгами, с долларами. Все это внесло серьезную сумятицу в и так нестройные ряды мусульман молодой России. Как ЦДУМ, так и новые мусульманские центры подпали под влияние арабских и турецких центров. Хлынул поток мигрантов из обнищавших и обездоленных стран Средней Азии, Закавказья.
И в то же самое время у мусульман не оказалось единого координирующего органа, способного проанализировать ситуацию и выставить определенные фильтры. Да и государственные органы не слишком торопились упорядочить создавшийся хаос в мусульманской среде России.
Амбиции и честолюбие (а иногда и сребролюбие) отдельных муфтиев также не стоит сбрасывать со счетов. Помню один курьезный случай из рассказов Талгата хазрата Таджуддина. Во время зарубежной поездки муфтий-хазрат купил себе брюки. Импортные! Надел их по случаю в Москве и спустился в холл гостиницы. В это время туда же спустился один из его соратников (впоследствии ставший муфтием, самостийным). И у него оказались точно такие же брюки. Страшно переменившись в лице, развернулся и ушел в номер переодеваться. Как говорил муфтий-хазрат, впоследствии тот человек эти брюки никогда не надевал. Вот ведь какой характеризующий рассказ.
Вот и поделили муфтии страну на сферы влияния и застолбили своих зарубежных спонсоров.
– Вы помните свою первую встречу с Талгатом Таджуддином? Какое он на вас тогда произвел впечатление?
– Помню. Но я не сразу приблизился к нему. Наверное, через длительное общение. Вначале к нему попасть было сложно. В приемной сидели важные мальчики с кинжалами. Во всех документах, где требовалось визирование Талгата хазрата, они расписывались размашистым пером и шлепали зеленую печать шейх-уль-ислама.
Затем я начал общаться с муфтием-хазратом плотнее. Наверное, после событий 1994 года. После второй попытки его смещения с поста Верховного муфтия. Именно этим годом датируется первое его письменное поручение, данное мне, для переговоров с Равилем хазратом Гайнутдином. И я ездил в Москву, разговаривал с ним.
Талгат хазрат – очень внимательный, предупредительный человек. Всегда старался поддерживать, оказывать помощь и заботиться. Мы с ним много беседовали, и он совершенно не ленился мне объяснять многие сложные вещи. Часто приглашал в многочисленные поездки по стране.
За все, что он дал мне, я, безусловно, ему благодарен!
– В чем причина ваших разногласий с руководством ЦДУМ? Вы были
