Война и честь (Война Хонор) - Дэвид Вебер

— Только не жди этого, затаив дыхание, — посоветовал Тейсман. — Кислородное голодание — очень паршивая штука.

— Женщине свойственно надеяться, — парировала она.

— Пожалуй. — Военный министр помолчал, а потом спросил: — Как ты собираешься обставить заявление о “Болтхоле”? Его должно сделать твоё ведомство или мое?

— Твоё, — сразу ответила Причарт. — Следом на меня обрушится лавина вопросов, на первой же пресс-конференции, но первым о проекте должен объявить флот.

— А если кто-то спросит у меня, почему операция никак не отражена в опубликованном бюджете?

— Признаюсь, я очень рассчитываю на такой вопрос. Потому что в ответ ты напомнишь всем, что в отсутствии официального мирного договора Республика формально пребывает в состоянии войны со Звездным Королевством. И обнародование военного бюджета стало бы большим подарком любому потенциальному противнику. При этом не надо сильно нажимать на ассоциацию между Мантикорой и “любым потенциальным противником”, но и отрицать, если кто-то спросит впрямую, этого не надо. Может быть, это заставит манти задуматься еще до того, как они получат официальную дипломатическую ноту. А на внутреннем фронте это выбьет почву из-под ног у сторонников почтенного госсекретаря, если они попытаются обвинить нас в робости и бездействии. Не думаю, чтобы кто-то на самом деле забыл, как разделал нас Королевский Флот несколько лет назад, Но напомнить на всякий случай не помешает.

— Я тебя понял. И если уж нам все равно надо подойти к спящей сторожевой собаке и пнуть её в нос, то желательно добиться от этого пинка наибольшего эффекта. Но знаешь, — он покачал головой, — когда мы с Деннисом решили устранить Сен-Жюста, я и представить себе не мог, что правительству Республики и президенту, пришедшему к власти в результате открытых и честных выборов, придется идти на такие ухищрения, чтобы защититься от собственного министра.

— И поэтому ты предпочитаешь военных политикам, — печально сказала Причарт. — И мне трудно тебя винить за это. Но очень многое, Том, зависит от времени. Дай Республике лет пятнадцать-двадцать, чтобы избиратели по-настоящему привыкли к идее власти закона, и нам не придется так беспокоиться по поводу непомерных личных амбиций одного беспринципного политика. Я просто настояла бы на его отставке в полной уверенности, что Конституция выдержит любые последствия. Увы, пока нам до этого далеко.

— Да. Но, глядя в будущее, я вижу, что так будет... если только прежде безумие Джанколы не ввергнет нас в новую войну с манти.

— Думаю, это самый худший вариант развития событий, — серьезно ответила Причарт. — Высокий Хребет — если верить Вильгельму и его аналитикам — еще более беспринципен и амбициозен, чем Арнольд, но он вдобавок трус. Я не исключаю варианта, при котором, оказавшись загнанным в угол, он может принять опрометчивое решение, однако желания возобновить войну с нами у него нет. И уж точно не будет, если он решит, что “Болтхол” и вправду уравнял шансы. Так что, пока мы действуем очень, очень осторожно и не давим слишком сильно, Высокий Хребет на гашетку не нажмет. А у меня тоже нет ни малейшего желания начать первой!

— Мне было бы гораздо спокойнее, если бы я не знал, сколько войн началось несмотря на то, что ни одна из сторон на самом деле этого не хотела.

— Согласна. Но не могу позволить этому знанию парализовать нас. Увы, Том, наша вселенная далека от совершенства, и нам остается лишь делать то, что в наших силах.

— Хотел бы возразить, но нечего. Так что, полагаю, мне лучше вернуться в собственный кабинет. Если мы собираемся объявить о существовании маленького проекта Шэннон, надо посидеть, подумать с Арно Маркеттом, ну и расшевелить группу планирования. Независимо от того, чего мы хотим и чего мы ждем, моя работа — иметь наготове план военных действий на случай, если колесо наскочит на камень.

Глава 25

— ... таким образом, мы отправим полностью экипированный исследовательский корабль, как только получим и обработаем все необходимые данные, — закончил ответ репортеру Мишель Рено.

— И сколько времени займет у вас сбор необходимой информации, адмирал? — поспешно спросила женщина, опасаясь, как бы кто-нибудь в битком набитой аудитории не опередил её.

— Трудно ответить точно, — терпеливо сказал Рено. — Надо полагать, вам известно, что даже сегодня туннельных узлов обнаружено не так уж много, и сравнительные материалы весьма ограничены. Мы можем описать наблюдаемые свойства явления математически, но, к сожалению, не располагаем всеобъемлющей теорией. С уверенностью я могу сказать вам лишь одно: какие данные нам нужны, мы знаем, но до тех пор, пока не запустим первые зонды, никто не сможет сказать, сколько времени это займет.

— Но... — упрямо гнула свое журналистка.

Рено скрыл острое желание заскрежетать зубами за широкой улыбкой. Он ощущал присутствие стоявшего рядом сэра Кларенса Оглсби, и это отнюдь не способствовало улучшению его настроения. Мишель и в лучшие времена недолюбливал Оглсби, а сейчас оптимистичные заявления представителя правительства об огромных возможностях, которые сулит открытие нового терминала, лишь подстегивали требования прессы назвать точную дату ввода в строй этого рога изобилия.

“Никогда не умел справляться с такими ситуациями, — подумал Рено. — Как бы мне хотелось сказать этой безмозглой курице, что я на самом деле думаю о её очевидной неспособности понимать сказанное простым английским языком...”

— Позвольте мне, адмирал? — с подчеркнутой почтительностью, явно работая на публику, обратился к нему Джорден Кар.

Рено, с трудом скрыв облегчение, кивнул.

— Как только что сказал адмирал Рено, — заговорил астрофизик, обращаясь к репортеру с интонацией читающего лекцию профессора, — каждый известный человечеству узел гиперпространственных туннелей представляет собой своеобразный, я бы сказал уникальный природный феномен. Наша Мантикорская туннельная Сеть существенно отличается от всех прочих узлов, да и сами они имеют мало общего друг с другом. Большую часть сознательной жизни ваш покорный слуга потратил на изучение этого физического явления, и это дает мне право со знанием дела рассуждать об известных узлах, однако на новые мое знание не распространяется. И даже на неисследованные терминалы уже известных узлов. Наши познания в этой области напоминают тот уровень знаний о гравитации, которого достигло человечество в последнее столетие до Расселения. Тогда люди могли довольно подробно описывать, моделировать и прогнозировать гравитационные явления, но управлять ими, как это делаем мы сейчас, были не способны. Из чего следует, что, хотя мы вправе предположить, что выводы, касающиеся других терминалов, применимы к исследуемому, это пока остается предположением и ничем более. До подтверждения их адекватности о посылке пилотируемого корабля сквозь туннель не может быть и речи.

Он улыбнулся со снисходительной непринужденностью ученого мужа, и репортер с уважением кивнула, хотя он сообщил ей ровно то же самое, что и несколькими минутами назад, только другими словами, Мишель Рено. Директор КМААФИ был чертовски благодарен вмешательству Кара, однако это не остановило его от мыслей об убийстве в адрес севшей наконец на место журналистки.

Остальные репортеры уже давили на кнопки, требуя дать им слово, и Мишель кивнул худощавому темноволосому мужчине, перед которым появился зеленый голографический знак, обозначавший выигранное право задать вопрос.

— Эмброз Хауэлл, адмирал, — представился репортер, — “Курьер Явата Кроссинг”.

— Слушаю вас, мистер Хауэлл.

— Мы уже много слышали о потенциальной ценности совершенного открытия, а благодаря вам и доктору Кару составили представление и о масштабе открытия, и о трудностях, ожидающих нас на пути исследования и последующего освоения найденного терминала. Однако услышанное побуждает меня задать, с вашего позволения, два вопроса. Первый: если построенные столетия назад математические модели наводили на мысль о существовании дополнительных терминалов, почему обнаружение одного из них заняло так много времени? И второй: почему мы начали искать его именно сейчас?

— Замечательные вопросы, — звучный, резонирующий баритон Оглсби зазвучал прежде, чем Рено успел открыть рот. — Если позволите, я начну со второго.

Он одарил директора КМААФИ извиняющейся улыбкой, и, совершенно игнорируя гнев Рено на непрошеное вмешательство, еще более лучезарно улыбнулся Хауэллу.

— Как обыватель и полнейший невежда в области гиперпространственной физики я, разумеется, не в состоянии предложить вам компетентный ответ на первый вопрос, а вот по поводу второго могу с уверенностью сказать, что нынешний успех стал возможным благодаря счастливому стечению обстоятельств и, в равной степени, прозорливости. Хотя скользкие вопросы, препятствующие подписанию окончательного мирного договора, все еще остаются неурегулированными, обе стороны убеждены в том, что мирные переговоры, пусть затяжные и сложные, лучше непрекращающегося кровопролития. Но главное — наше правительство получило возможность заняться и другими неотложными проблемами. Заметьте, никто не вправе предъявлять обвинение предыдущим правительствам в чрезмерной увлеченности вопросами межзвездной безопасности и военным бюджетом. И, разумеется, пока мирный договор не подписан официально, нынешнее правительство также выдвигает в качестве основных приоритетов безопасность Звездного Королевства. Но современные политические реалии таковы, что мы получили возможность очнуться от кошмара войны и обратить свои мысли не только на поиски лучших способов убийства своих собратьев. Нынешнее правительство, полностью сознавая необходимость поддерживать стремление к мирному сосуществованию не только на международной арене, но и во внутренней политике, выступило в лице, в первую очередь, премьер-министра и министра финансов с целым пакетом инициатив, получивших название “Строим Мир”. Этот пакет включал в себя программы восстановления наиболее пострадавших от войны систем, — например Василиска, — или секторов экономики, а также меры по обеспечению притока сокращаемого военного персонала в гражданские отрасли. Но создание Королевского Мантикорского Агентства астрофизических исследований во главе с адмиралом Рено занимало в этих планах особое место. Правительство сочло возможным и необходимым произвести по-настоящему долгосрочные инвестиции, инвестиции в будущее Звездного Королевства. Такой подход, по замыслу руководства, должен был способствовать наиболее полному раскрытию интеллектуального и творческого потенциала граждан, уставших от жертв и насилия растянувшейся на десятилетия войны. И я, как и все, связанные с работой правительства в целом и Агентства в частности, могу лишь искренне порадоваться тому, что эти усилия увенчались столь неожиданно стремительным успехом.