Монумент - Йан Грэхем

– И можешь сделать это сейчас?

– Со времен Гарсбраков я живу в темноте. Единственный свет исходит из моего воображения – и моей памяти. Каждый день я воспроизвожу свой путь в горах. Вряд ли я забыл хоть что-то, Баллас. Ничего другого я не вижу.

Баллас недоверчиво посмотрел на Лэйка.

– Я не возьму в проводники слепого… слепого старика.

– Мои возможности не умалились, – в очередной раз сказал Лэйк. – Я еще могу…

– Ты ничего не можешь – кроме как сгубить меня.

– Нет! – рявкнул Лэйк, вскакивая на ноги. – Не смей рассуждать так, будто у тебя есть выбор. Кто еще отведет тебя в горы? Или ты думаешь: найдутся другие, проделавшие тот же путь, что и я? А даже если б и были – неужто они станут тебе помогать? Ты забыл, кто ты, Анхага Баллас? Никто тебе не поможет… никто, кроме меня.

И в первый раз Баллас задумался.

– Да, – сказал он. – Возможно, ты прав. И это странно.

– Что?

– Почему ты мне помогаешь? Лэйк пожал плечами.

– Я тоскую по горам. Долгое время я мечтал подняться туда еще раз… попытаться все же преодолеть вершину. Но кто бы стал меня сопровождать?

– Ты богат, – сказал Баллас. – Мог бы нанять кого-нибудь.

Лэйк покачал головой.

– Никто не желает. Я спрашивал нескольких скалолазов, но все они отказались. Они полагают, что Гарсбраки слишком опасны. И уж тем более они не хотят усугублять опасность, ведя слепого человека – слепого старика, как ты метко подметил, – на вершину. Я предлагал большие суммы в обмен на помощь, но ответ был один и тот же: зачем деньги мертвецу? – Он скрестил руки на груди. – Я пошел бы один, но горы наверняка несколько изменились. Несильно. Для зрячего человека это сущая ерунда. Но не для меня…

Баллас покосился на ледоруб, торчащий из стены. Что будет делать Лэйк, когда они достигнут вершины? Когда подойдут к непроходимой скальной стене? И зная об этой преграде, почему он идет вообще? Впрочем, какая разница? Ему нужен проводник, все остальное не важно. Лэйк прав: никто иной ему не поможет. Баллас облизнул губы. Просто фарс какой-то – слепец в качестве проводника. Однако выбора нет.

– Когда мы отправляемся? – спросил Баллас.

– На закате, – отозвался Лэйк. – Лучше, если наш уход останется незамеченным. – Ухмыльнувшись, старый путешественник уперся ладонью в пол. – Завтра в этот же час мы будем уже там. – Он кивнул на окно, в сторону гор. – А теперь мне нужно собрать вещи.

День тянулся медленно. Баллас сидел в спальне, отхлебывал из бутылки и глядел на горы. Его охватило нервное возбуждение. Хотелось немедленно, сей же час начать подъем. Он боялся, что в любой момент стражи могут ворваться в дом Лэйка. Или появится Ню’ктерин со своим изогнутым ножом.

Но все было тихо.

Баллас вяло размышлял. Он опасался подъема, понимая, каким это будет нелегким делом. Но уже давно всяческого рода тяготы стали его постоянным попутчиком. Не важно, как велики будут трудности, – он справится.

Он думал о Белтирране – снова и снова. Детали сна отчетливо всплывали в памяти. Тучные поля, скот, дымки в отдалении… Они неудержимо манили. Костяная карта, найденная Лэйком, внушала надежду. Она свидетельствовала: Белтирран существует. Баллас знал, что, если он усомнится, довольно будет подумать о карте.

Когда приблизился вечер, слуга отвел Балласа в гостиную. Лэйк и Эреш сидели за длинным столом. Подали еду – мясо, приправленное травами, и острый соус. Баллас уселся за стол и наполнил свой бокал. Он ел с жадностью – зная, что теперь долго будет жить впроголодь. Лэйк тоже, казалось, намеревался наесться как можно плотнее. Эреш же едва прикоснулась к своей порции. Она уделяла больше внимания вину, поглощая его бокал за бокалом. От девушки уже сильно пахло спиртным. Она пила целый день, подумал Баллас.

За ужином никто не проронил ни слова. Бейран сновал взад-вперед, подавая еду и напитки. Когда трапеза подошла к концу, он задержался у стола. В манере слуги появилось что-то осторожное и выжидательное, и Лэйк почувствовал это. Положив ложку и столовый нож, он повернул к слуге слепое лицо.

– Что тебя беспокоит, Бейран? Слуга всплеснул руками.

– Я просто хотел обсудить насущные дела.

– Слушаю.

– Ну, – неловко начал Бейран, – я хотел узнать, надолго ли вы уходите.

– Не знаю. Бейран поморщился.

– То есть как? Я не вижу никакого смысла лезть в горы. Это абсурд. Я действительно не могу…

– Прошу тебя, не беспокойся, – сказал Лэйк. – Ты служил мне многие годы. Ты должен был понять мой характер и знаешь, что я никогда не действую опрометчиво. Не так ли, друг мой?

– Так, – признал слуга. – Но прежде вы не делали ничего подобного.

– Ты собираешься указывать мне, как себя вести?

– Нет, господин. Я знаю, что тем самым оскорбил бы вас.

– Тогда?..

– Я беспокоюсь за каменоломни. Что с ними станется, если вы уйдете надолго?

Лэйк рассмеялся.

– Мои управляющие о них позаботятся.

– Вы им доверяете?

– Разумеется. Я выбирал их сам. Я не стал бы окружать себя жуликами. И я плачу управляющим достаточно, чтобы они были честны.

– Люди жадны, – пробормотал слуга. – И что будет здесь? – Он обвел рукой пространство. – Что буду делать я?

– То же, что обычно, – пожал плечами Лэйк, – просто у тебя станет немного меньше забот. Не придется обслуживать меня и…

– А если вы не вернетесь? – перебил Бейран. – Вдруг… вдруг с вами что-нибудь случится?

– Этот разговор начинает меня утомлять, – сказал Лэйк с ноткой раздражения. – Я не хочу идти в горы с подобным напутствием. И не допущу, чтобы твои капризы все испортили.

– Испортили?

Лэйк ударил ладонью по столу.

– Я хочу насладиться горами. От начала и до конца я должен идти с чистым сердцем. В Гарсбраках вода в источниках неимоверно свежа. Воздух так чист и ароматен, что его можно пить, как дорогое вино. Свет ясен, словно исходит из глаз создателя. Единственная тварь, которая может осквернить это место, – человек. Понимаешь? Поэтому я должен оставить все порочные мысли за спиной. Каменоломни, дом, мои повседневные дела – всю эту суету я должен позабыть. Понятно? А теперь ступай, Бейран. Я позову, если ты мне понадобишься.

Путешественник вертел в руках столовый нож, как будто собирался его в кого-нибудь запустить.

– Простите, господин. – Слуга вышел. Лэйк в силой вонзил нож в столешницу.

Спустился вечер. Оставив Эреш в столовой, Баллас вернулся в спальню. Одежда для путешествия лежала на кровати. Сняв свои пропитанные потом и кровью штаны и рубаху, Баллас облачился во все чистое. Здесь было шелковое белье, две пары плотных штанов, которые следовало надевать одни под другие, теплая нижняя рубаха и куртка. Возле кровати стояли большие и удобные сапоги, сделанные из толстой кожи. Они немного жали – нуда ничего. Сапоги быстро разносятся.