Законы отцов наших - Скотт Туроу

Обвинение уже согласилось на подобную оговорку, и Хоби знает, что здесь он действует наверняка.

— А как же деньги? Это что, не доказательство? — удивляется Хардкор.

— Правильно, — соглашается Хоби. — Деньги. Единственная весомая вещь, на которой держатся ваши показания, не так ли?

Хоби прав, но это уже аргументация, а не вопрос, и я принимаю протест обвинения.

— Хорошо, но разве обвинители не говорили вам, Хардкор, какое огромное значение имеют деньги?

— Деньги — это деньги, парень. Они правят миром.

— А я думал, любовь, — говорит Хоби через плечо.

Он опять начинает расхаживать по залу своей пластичной крадущейся походкой. Модные туфли из крокодиловой кожи почти неслышно касаются истертого коврового покрытия.

— Вы же понимаете, что мешок с деньгами, который вы предоставили в распоряжение прокуратуры, был ключом к подтверждению ваших показаний, верно? Вряд ли вам удалось бы выторговать для себя столь выгодные условия сделки без этих денег, которые так кстати оказались у вас под рукой, не так ли?

— Не гони фуфло. Не было тут никакой подставы, потому что я в натуре получил эти гребаные деньги от него, ясно?

— О да, деньги у вас были, это точно, — насмешливо произносит Хоби. — Сколько денег, Хардкор, вы выручали ежедневно от продажи наркотиков — пять тысяч долларов?

Хардкор увиливает от прямого ответа. Он не знает.

— Две тысячи?

Хардкор пожимает плечами.

— Сколько людей, вы сказали, работали на вас? Из ваших слов получается, что их было пятеро. А может быть, семьдесят пять? Наверное, это ближе к истине?

— Ну уж нет, парень. Ты здорово преувеличиваешь.

— В самом деле? Давайте-ка поговорим о ваших машинах, Хардкор.

Хоби принимается выворачивать свидетеля наизнанку. Драгоценности. Недвижимость. Женщины, которых он содержит. Хоби запасся копиями рапортов из подразделения, занимающегося наркопреступлениями. В них содержится информация, полученная от осведомителей, и результаты регулярного наружного наблюдения. В год Хардкор тратит сотни тысяч долларов. Как говорится, факты — упрямая вещь.

— Послушайте, Хардкор! Выходит, у вас под рукой наличными всегда есть десять тысяч долларов, в любой день недели, верно?

Айрес насторожился и цепко ловит каждое слово. Почувствовав, что ему опять готовят ловушку, Хардкор взрывается:

— Вот что, ниггер, это он дал мне деньги! Понял? Так что заруби себе на носу!

Хоби опять замирает на месте. Он бросает молниеносный взгляд в мою сторону. Для меня этого вполне достаточно.

— Мистер Трент, если вы еще раз обратитесь к мистеру Таттлу в подобной манере, я оштрафую вас за неуважение к суду. Вы хотите посоветоваться с мистером Айресом?

— Именно так, судья.

Джексон опять встает и, точно классный руководитель в школе, укоризненно качает головой и помахивает пальцем.

— Следи за языком, — говорит он, и слова его хорошо слышны всем по эту сторону перегородки.

Сидящий в кресле Хардкор опускает голову. Он что-то бубнит себе под нос. Я могу разобрать лишь несколько слов: «Липучка гребаная!» Безусловно, он имеет в виду Хоби. Его настырность.

Хоби подходит к столу обвинения и забирает оттуда вещественное доказательство № 1 — деньги, разделенные на две части, которые находятся в двух чистых конвертах, и полиэтиленовый мешок, в котором они, по словам Хардкора, были принесены.

— Так, значит, вы показали, что этот мешок и десять тысяч долларов вам в конце августа вручил Нил Эдгар?

— Там же есть отпечатки пальцев, парень. — Хардкор ехидно улыбается.

— И это не удивило вас, нет?

— Чему же тут удивляться, парень, ведь я знал, кто отстегнул мне капусту и за что.

— Вы ожидали, что на деньгах и на мешке будут отпечатки пальцев, не так ли?

Хардкор пожимает плечами:

— Возможно.

— Наверняка ожидали. Ведь вы хранили эти деньги и даже не прикасались к ним, верно? Даже не вынули их из мешка, чтобы пересчитать. Так вы сказали на предварительном следствии?

— Все верно.

— И вы не потратили ни цента из этих денег, не так ли?

— Ни одного.

— У вас были другие деньги на расходы, правильно?

— Правильно.

— И вы не перемешивали их с другими вашими деньгами, не так ли?

— У тебя есть уши? Ты хорошо слышишь, что я тебе говорю? Это те деньги, которые он мне дал.

Хардкора проинструктировали очень тщательно. И Айрес, и Томми. Деньги — главная улика. Он знает, что от этих показаний ни за что нельзя отходить ни на йоту.

— Вы держали мешок с деньгами в целости и сохранности, потому что понимали: случись какая накладка, у вас будет возможность подставить Нила и отвести от себя удар. На этот случай вы и припасли его отпечатки. Чтобы у вас было что предъявить полиции. Правильно? Разве не так?

Хардкор долго думает, прежде чем ответить. Когда он почесывает свою короткую козлиную бородку, становятся заметными ногти непривычного желтого цвета, вызывающие ассоциацию с китайским мандарином. Я вижу, как его глаза косятся на Джексона. Перед свидетелем сейчас встает нелегкая дилемма. Признав, что такой циничный расчет с его стороны действительно имел место, он может объяснить, почему сохранил деньги. И тогда его показания будут подкреплены реальной уликой. Вместе с тем, допуская, что Хардкор с самого начала был готов пожертвовать Нилом, он подтверждает центральную догму защиты. А вдобавок наносит серьезный ущерб своей репутации в собственных глазах, что, возможно, еще хуже. Для гангстеров, испытывающих муки раненого эго, это невыносимо. Тем не менее Джексон едва заметно, не больше чем на четверть дюйма, опускает подбородок, и Хардкор безошибочно интерпретирует сигнал.

— Возможно, — произносит он наконец.

Хоби не ожидал такого ответа и теперь изо всех сил старается скрыть разочарование.

— Ясное дело. У вас сразу появилась эта мыслишка, точно? Если у меня будет этот мешок, если будут его отпечатки, стало быть, Нил у меня в кармане. И если мне вдруг прищемят хвост, всегда будет что предложить властям. — Хоби пожимает плечами. — Да или нет? Ответ — да?

— Да!.. — шипит Хардкор.

— А не случилось ли так, Хардкор, что вы просто взяли мешок и несколько купюр, побывавших в руках Нила, вложили между ними десять тысяч своих наркодолларов и сварганили всю историю? Что скажете?

Голова Хардкора резко отклоняется назад. Он негодующе фыркает:

— Да у тебя просто крыша поехала, парень! Ты совсем спятил!

Хоби, занявший место на подиуме, складывает бумаги в аккуратную стопку и засовывает ее в папку. Закрыв, облокачивается на нее и, слегка наклонившись вперед, обращается к свидетелю:

— А теперь, Хардкор, я собираюсь сделать то, чего не будет делать ни один адвокат, выступающий в суде. Я собираюсь дать вам возможность объяснить все это, хорошо? Я хочу быть по отношению к вам более честным, чем были вы по отношению к Нилу.

В зале повисает гробовая тишина, и Мольто забывает опротестовать упражнение Хоби в риторике. Для пущей важности Хоби выдерживает многозначительную паузу и медленно, с сознанием собственного достоинства направляется к месту для дачи свидетельских показаний. В руках у него все три части вещдока обвинения № 1 — синий полиэтиленовый мешок и две пачки денежных купюр. Встав перед Хардкором, Хоби некоторое время внимательно и грустно смотрит на него.

— А теперь я хочу, чтобы вы посмотрели на судью Клонски. Я хочу, чтобы вы сказали ей, почему, если это те десять тысяч долларов, которые Нил Эдгар дал вам в августе, если это деньги, которые вы никогда не вынимали из этого мешка, скажите судье, почему вест-сайдская лаборатория судебной экспертизы утверждает, что почти на всех купюрах сохранились остаточные следы кокаина. Как вы можете это объяснить?

Мольто и Сингх в мгновение ока срываются с мест. Томми восклицает:

— О Боже! — и подскакивает к скамье, прежде чем я успеваю его заметить. Он ревет как белуга: — Протест, протест, протест, судья! Судья, ведь я должен был получить результаты. Судья, я так и не получил заключения экспертов. Судья, что это? Что это?

Неожиданно для себя я хватаюсь руками за голову. Хоби по-прежнему стоит перед свидетелем и держит в вытянутой руке вторую упаковку денежных купюр, ту самую, которую он отправлял в лабораторию, однако при этом он повернулся в мою сторону. На его лице невинное, как у малыша, выражение.

— Ваша честь, я не знал, придется ли мне этим воспользоваться.

— Судья! О Боже! Судья! — вопит Томми.

Я жестом показываю Сингху, стоящему в десяти футах от Мольто, чтобы подошел и успокоил своего коллегу.

— Мистер Таттл, вы считаете, я должна поверить этому? Правила представления суду вещественных доказательств вполне ясны. А мой приказ был еще яснее.