Анж Питу - Александр Дюма

Его деловитость и любопытство составляли резкую противоположность ледяному оцепенению королевы.

Свежий цвет лица не изменил королю. Рано вставший, гордый своим добрым здравием, которое он, казалось, вдыхал вместе с утренним воздухом, он шумно дышал и всей тяжестью ступал по паркету.

– А доктор? – спросил он. – Где доктор?

– Добрый день, ваше величество. Как вы чувствуете себя нынче утром? Вы устали?

– Я спал всего шесть часов, такая уж моя судьба, Чувствую себя прекрасно. Голова ясная. Вы слегка бледны, сударыня. Мне доложили, что вы вызвали доктора?

– Вот господин доктор Жильбер, – сказала королева, указывая на проем окна, где скромно стоял доктор.

Лицо короля просветлело, но он тут же спохватился:

– Ах, да! Вы вызвали доктора; вам, верно, нездоровится?

Королева покраснела.

– Вы покраснели? – удивился Людовик XVI. Она стала пунцовой.

– Опять какой-то секрет? – полюбопытствовал король.

– Какой секрет, сударь! – перебила королева с надменностью.

– Вы меня не дослушали, я хотел сказать, что, имея любимых врачей, вы позвали доктора Жильбера, желая, как обычно…

– Желая что?

– Скрыть от меня, что вам нездоровится.

– А-а! – произнесла королева с облегчением.

– Да! – продолжал Людовик XVI. – Но берегитесь, господин Жильбер – одно из моих доверенных лиц, и, если вы поделитесь с ним какой-нибудь тайной, он мне непременно доложит.

Жильбер улыбнулся.

– От этого увольте, государь, – сказал он.

– Ну вот, королева уже подкупает моих людей. Мария-Антуанетта издала короткий приглушенный смешок, каким люди обычно дают понять, что хотят прекратить досаждающую им беседу. Жильбер это понял, король – нет.

– Послушайте, доктор, – сказал он, – расскажите-ка мне, что королева вам тут говорила такое веселое.

– Я спрашивала доктора, – поторопилась объяснить Мария-Антуанетта, – почему вы вызвали его в такой ранний час? Признаюсь, его присутствие в Версале спозаранку и в самом деле вызывает мое любопытство и тревогу.

– Я ждал доктора, – возразил король хмурясь, – чтобы побеседовать с ним о политике.

– Вот славно! – сказала королева.

И она села, сделав вид, что приготовилась слушать.

– Идемте, доктор, – сказал король, направляясь к двери.

Жильбер низко поклонился королеве и собрался последовать за Людовиком XVI.

– Куда же вы? – воскликнула королева. – Как, вы уходите?

– Нам предстоит невеселый разговор, сударыня, и я хочу избавить королеву от лишних забот.

– Вы называете горести заботами! – величественно заметила королева.

– Тем более, моя дорогая.

– Останьтесь, я так хочу, – сказала она. – Господин Жильбер, надеюсь, вы меня послушаетесь.

– Господин Жильбер! Господин Жильбер! – король покачал головой, весьма раздосадованный.

– Так как же?

– Ну вот! Господин Жильбер должен был высказать свое мнение, должен был не чинясь, начистоту поговорить со мной, а теперь он не станет этого делать.

– Отчего же? – спросила королева.

– Оттого что вы тут, сударыня. Жильбер сделал едва заметное движение, которое королева не замедлила истолковать в свою пользу.

– Почему вы решили, – спросила она, чтобы его поддержать, – что мне не понравится, если господин Жильбер будет говорить начистоту?

– Это так понятно, сударыня, – отвечал король, – у вас своя политика; она не всегда совпадает с нашей.., поэтому…

– Поэтому, хотите вы сказать, господин Жильбер совершенно не согласен с моей политикой?

– Вероятно, ваше величество, – ответил Жильбер, – ведь вам известен мой образ мыслей. Но ваше величество можете быть совершенно уверены, что я так же открыто буду говорить правду в присутствии королевы, как и в присутствии одного короля.

– А, это уже кое-что, – сказала Мария-Антуанетта.

– Правду не всегда стоит говорить, – торопливо прошептал Людовик XVI.

– А ради пользы дела? – спросил Жильбер.

– Или просто из добрых побуждений? – добавила королева.

– В этом-то случае, конечно, – прервал Людовик XVI. – Но если бы вы были благоразумны, сударыня, вы позволили бы доктору быть совершенно откровенным… Это мне необходимо.

– Ваше величество, – ответил Жильбер, – поскольку королева сама хочет услышать правду, поскольку я знаю, что у ее величества довольно благородства и силы духа, чтобы выслушать всю правду, я предпочитаю обращаться к обоим моим властителям.

– Ваше величество, – сказала королева, – я этого требую.

– Я верю в мудрость вашего величества, – сказал Жильбер, поклонившись королеве. – Речь идет о счастье и славе его величества короля.

– И правильно делаете, что верите, – сказала королева. – Начинайте же, сударь.

– Все это прекрасно, – король по обыкновению упрямился, – но дело столь деликатное, что ваше присутствие весьма стеснило бы меня.

Королева теряла терпение; она встала, потом снова села, бросив на доктора холодный испытующий взгляд.

Людовик XVI, видя, что нет никакой возможности избежать этого допроса с пристрастием, тяжело вздохнул и опустился в кресло напротив доктора Жильбера.

– О чем идет речь? – спросила королева, когда члены этого, так сказать, новоявленного совета заняли свои места.

Жильбер в последний раз взглянул на короля, словно испрашивая позволения говорить со всей откровенностью.

– Бог мой, сударь, начинайте, – ответил король, – раз это угодно королеве.

– Итак, сударыня, – сказал доктор, – я вкратце объясню вашему величеству причину моего появления в Версале сегодня утром. Я явился, чтобы посоветовать его величеству отправиться в Париж.

Искра, упав на одну из сорока тысяч бочек пороха, хранившихся в подвалах городской Ратуши, не вызвала бы такого взрыва, какой вызвали эти слова.

– Король – в Париж! Король! О Боже! И королева издала вопль, от которого Людовик XVI вздрогнул.

– Ну вот! – произнес король, посмотрев на Жильбера. – Что я вам говорил, доктор?

– Король, – негодовала королева, – король должен отправиться в город, охваченный мятежом; король среди вил и кос; король среди людей, которые перерезали швейцарскую гвардию, убили де Лоне и де Флесселя; король на Ратушной площади, залитой кровью его защитников!.. Вы безумец, сударь, повторяю вам, вы безумец.

Жильбер опустил глаза, как человек, которого удерживает почтение, но не проронил ни слова в ответ.

Король, взволнованный до глубины души, сидел как на угольях.

– Как могла подобная мысль, – вопрошала королева, – родиться в голове умного человека, возникнуть в сердце француза! Вы что же, сударь, не знаете, что вы говорите с потомком Людовика Святого, с правнуком Людовика XIV?