Вне себя - Василий Головачев

– Узилище? – хмыкнул Саблин.

– Узилище – как вариатор космоса вне и внутри мыслящего существа, как матрица всепроникающей адской воли, способной изменить Абсолют.

– Чушь! – неуверенно сказал Прохор. – Абсолют – категория невозможного, к нему можно лишь асимптотически приближаться.

– А они так и думают. В Узилище заперто около тысячи «душ».

– Прохоров… э-э? – посмотрел на Прохора Семёныч.

– Не только, хотя Прохоров там хватает. Владыки надеются, что, собрав формонавтов, обладающих особой энергетикой, в единое суперсущество и заставив его мыслить целенаправленно, они преодолеют Барьер между числомирами и Первомиром.

По номеру пугливо пробежалась тишина.

Валентин Дмитриевич подождал немного, оценивая эффект, какой произвели на слушателей его слова, кивнул.

– Теперь вы понимаете значение вопроса. И хотя жизнь вашего товарища, безусловно, важна, речь идёт о вещах более глобальных: на кону судьба Мироздания, ни много ни мало. Я знал многих формонавтов, и почти все они там – в Узилище. Их тоже надо спасать.

– Как? – нарушил молчание Саблин.

– Есть кое-какие идеи. Но сначала поговорим о свойствах мира-999, куда нам с вами непременно надо проникнуть. Это мир ложных идеалов, где уродство – эталон и стимул. Остальные его характеристики утраиваются по сравнению с миром простой девятки, в особенности – негативные. Эзотерический смысл эннеады – девятки кроется в обобщении полноты и совершенства. В китайской традиции она символизирует понятие «Всё». Её графическое изображение – девятилучевая звезда. Однако эннеада ассоциируется вместе с тем и с ошибками и недостатками, поскольку до совершенного числа 10 ей не хватает единицы.

Казалось бы, ну что тут страшного, всего-то единички не хватает, зато в ней собраны все цифры. Но в этом отсутствии скрыто главное несовершенство девятки, так как нехватка единицы, а по сути – Первозакона, и превращает её в анархический псевдозакон в седозволенности, отрицающий какой-либо компромисс, равноправие. К тому же девятка ещё рассматривается и как перевёрнутая шестёрка, ассоциирующаяся у древних мистиков с понятием Зла.

– Три шестёрки – число зверя, – сказал Прохор.

– Три девятки – скрытое число зверя! И мир, сформированный числом 999, полон противоречий, суеверий, нелепых ограничений и разнузданной свободы.

– Этого добра и у нас хватает, – проворчал Семёныч, – в особенности в чиновничьей среде.

– Зачем вы извещаете нас о недостатках мира трёх девяток? – неприветливо спросила Юстина. – Мы там не живём.

– Однако нам придётся туда спуститься, и я хочу предупредить вас о том, что нас там ждёт.

– Как мы туда спустимся?

– Предлагаю следующий порядок действий. Я иду в три девятки первым, у меня там есть «родич», хотя он не математик, не формонавт и даже не Дмитрий Дмитриевич Бурлюк. Затем ко мне присоединится кто-то из вас. – Валентин Дмитриевич по очереди посмотрел на Саблина и на Семёныча.

– Я! – поднял руку Саблин.

– Хорошо, вы. После этого мы готовим носителей для подселения к ним остальных, и к нам присоединятся Саблин-2 (Семёныч кивнул) и Прохор-2.

Прохор поджал губы, но промолчал.

– Для вселения в чужие мозги нужны эргионы, – напомнил Семёныч. – Они у вас есть – там, в мире трёх девяток?

– Один будет, остальные придётся либо изготавливать на месте, либо реквизировать у охранников Узилища.

– И мы вчетвером пойдём на его штурм? – бесстрастно спросил Саблин.

– Впятером! – почти с тем же бесстрастием сказала Юстина.

Взгляды всех мужчин скрестились на её лице.

– Я пойду с вами! – раздражённо добавила девушка. – Что тут непонятного?

Прохор поймал взгляд Саблина, мягко положил руку на сгиб локтя Юстины.

– У тебя нет опыта… и это опасно!

– Не более чем захват террориста. Я не нуждаюсь в советчиках! У меня есть другой опыт, опыт оперативной работы, и если потребуется чему-то научиться, я научусь.

– Джентльмены, она права, – разрядил ситуацию Валентин Дмитриевич, показав свою роскошную улыбку. – Без помощи этой смелой леди нам не обойтись. Я научу её ходить по числомирам. Итак, какое мы принимаем решение?

Ответом было четыре прямых взгляда, в которых не было сомнений. Или почти не было, если учитывать Прохора, на душе которого скребли кошки.

Явление ещё одного Прохора народу

Он никогда не думал, что обыкновенное времяпровождение внутри чужого сознания может быть пыткой.

Просидев сутки в голове «родича» – Прохориила Смирдающего, обладавшего колоссальным интеллектом, получившего Нобелевскую премию в области космологии, а затем ставшего пленником Владык, Прохор-11 понял, что готов выть на Луну, образно говоря.

Попытки сбежать из Узилища, чем стал по сути мозг Прохориила для всех попавших туда «душ», окончились неудачей. Владыки предусмотрели эти попытки и нашли способ заблокировать связи между мирами «матрёшки» для пленников. Разработали они и методы усмирения бунтарей, пытавшихся «устроить мировую мозговую революцию». Прохора не предупредили об этом, и когда он начал «биться головой о стены» Узилища, на него спустили «собак» – особые программы для наказания таких любителей свободы. «Собаки» загнали его в угол и злобно покусали.

Причём он не только ощущал «собак», но и видел их почти так же, как любой человек, обладающий зрением, и чувствовал укусы, словно челюсти тварей рвали его плоть.

Открытие существования визуально и эмоционально ощущаемого мира внутри Узилища потрясло.

Прохор какое-то время учился ориентироваться в «семантической тюрьме» мозга Прохориила, потом нашёл нужные конфигурации сознания, и его воображение нарисовало ему картину местной «вселенной».

«Вселенная» психики Прохориила напоминала подземелье с мрачными лабиринтами пещер, стенами, испещрёнными непонятными символами, цифрами и текстами на разных языках. Там были и прямые тоннели, и загогулистые, и узкие проходы между ними, тупики, ямы и провалы, грубые каменные лестницы, и снова пещеры, кельи других пленников, и сами пленники – люди, конечно, хотя Прохор подозревал, что среди них есть и формонавты иного облика, живущие не на Земле, а на других планетах Галактики.

Прохора пытались приструнить и сами обитатели этого сурового подземного псевдомира, с которыми он хотел установить контакт и позитивно настроить на решение главной проблемы – совершить побег. Не всем понравился его оптимизм, и не все пленники восприняли идеи нового заключённого – собраться всем вместе и сломать «стены» Узилища. Кое-кому показалось, что новый «сокамерник» просто-напросто пытается завоевать авторитет, либо того хуже – спровоцировать заключённых на акцию сопротивления и донести «наверх» о побеге.