Жизнь и творения Зигмунда Фрейда - Эрнест Джонс

Более просторная квартира на Берггассе, в которую Фрейд переехал в конце лета 1891 года, была недостаточно велика для быстро растущей семьи, поэтому в 1892 году Фрейд снял другую квартиру. Она находилась в цокольном этаже того же самого дома и имела дополнительный выход в небольшой, но приятный сад. В ней было три комнаты, которые использовались, соответственно, как приемная, комната для консультаций и рабочий кабинет Фрейда, так что Фрейд имел теперь возможность спокойно сосредоточиться. Такое расположение комнаты сохраняли вплоть до 1907 года.

В одном из писем Фрейд сообщает, что чаще всего его можно найти либо в комнате для консультаций, либо наверху в детской. Он, несомненно, являлся любящим отцом, и в его письмах к Флиссу можно встретить немало упоминаний о его детях. Все они выросли крепкими, здоровыми людьми, но в детстве переболели, казалось, всеми известными медицине инфекционными заболеваниями. Их болезни служили источником постоянного беспокойства, так как следует иметь в виду, что многие из таких заболеваний, как скарлатина, дифтерия, тонзиллярная ангина и тому подобные, являлись в то время намного более опасными, чем в наши дни, и правильный уход за больными был единственной доступной формой лечения.

Несмотря на другие дела, поглощавшие у Фрейда массу времени, он, как образцовый отец семейства, ставил на первое место проблемы своих родственников. Нельзя забывать и о том, что ему приходилось оказывать материальную помощь своим родителям и сестрам. Его брат Александр также оказывал посильную помощь своей семье, но иногда даже ему приходилось занимать деньги (у Флисса).

Самым любимым увлечением Фрейда являлись шахматы. У него почти не оставалось времени на свое хобби, требовавшее большой концентрации внимания, поэтому к пятидесяти годам он вообще отказался от игры в них, предпочитая использовать время более продуктивно. Иногда, когда выдавалась свободная минутка, он раскладывал пасьянс, и была одна игра в карты, которая доставляла ему истинное наслаждение. Это была старая венская игра в карты для четырех человек, называемая тарок. Он увлекся ею в 90-е годы (возможно, еще раньше); позднее это занятие приобрело форму традиции, и каждый субботний вечер благоговейно посвящался ему. Душой небольшой компании являлся профессор Кёнигштейн (офтальмолог, использовавший одним из первых в своей практике кокаин), в чьем доме регулярно и собирались игроки вплоть до смерти хозяина в 1924 году.

Фрейд редко посещал театр или оперу. Причем он ходил только на оперы Моцарта, единственное исключение делалось для «Кармен». Время от времени он также посещал общественные лекции. Так, он получил огромное удовольствие, прослушав лекцию, посвященную Марку Твену, одному из его любимых писателей.

У него было развлечение более общего социального типа. В 1895 году, когда проявляемый по отношению к нему профессиональный остракизм действовал на него удручающе, Фрейд искал близкую себе по духу мужскую компанию. Он нашел такую компанию в еврейском клубе, называвшемся «Бнай Брит», членом которого он оставался до конца своих дней[100]. Он посещал общественные и культурные собрания клуба каждый второй вторник и время от времени сам читал там лекции.

Фрейд испытывал страсть к древним вещам. Она удовлетворяла и его эстетические потребности, и его постоянный интерес к источникам цивилизации, как и ко всем человеческим сферам деятельности. Это определенно было его единственным экстравагантным увлечением, если можно так сказать. В письме от 20 августа 1898 года Фрейд рассказывает Флиссу, что купил в Инсбруке римскую статуэтку. Затем он с наслаждением читает Griechische Kulturgeschichte («Историю греческой культуры») Буркхардта и отмечает аналогии со своими психоаналитическими открытиями: «Моя любовь к предыстории во всех человеческих проявлениях остается той же самой». Когда он сделал себе подарок, купив «Илиаду» Шлимана, его особенно заинтересовал рассказ Шлимана о своем детстве, которой автор дает в предисловии, и его ранние мысли, завершившиеся позднее открытием погребенной Трои. «Этот человек был счастлив, когда нашел сокровища Приама, так как лишь удовлетворение детского желания приносит нам счастье». Более формальным образом он высказал ту же самую мысль в одном своем раннем письме: «Я прилагаю определение счастья. Счастье есть последующее выполнение доисторического желания. Вот почему богатство приносит так мало счастья: деньги не являлись детским желанием».

Начало лета в Вене часто бывает очень жарким. По этой причине во многих учебных заведениях Вены летние каникулы начинались раньше, в конце июня. Обычно семьи, имевшие детей, точнее мать и дети, проводили два-три месяца за городом. Глава же семьи продолжал работать, навещая свою семью время от времени. Семья Фрейда в этом плане не отличалась от других венских семей. Правда, нельзя сказать, что это было лишь слепым следованием обычаю. Фрейд был уверен, что для того, чтобы снять напряжение от работы, необходим длительный отдых для восстановления сил, тогда и качество работы будет значительно выше. Затем, в конце концов, в жизни человека должно быть некоторое чистое удовольствие, а для Фрейда мало что могло сравниться с наслаждением великолепными видами и с посещением новых мест. В душе Фрейд испытывал дихотомию, раздиравшую его сердце между севером и югом.

Высокие идеалы долга говорили в пользу севера. Например, там находился Берлин с его непрекращающейся активностью и неослабевающим импульсом к достижению. Но для удовольствия, счастья и чистого интереса юг был предпочтительнее. Фрейда привлекали его мягкая природа и красота, его теплое солнце и лазурное небо, а кроме всего прочего, именно на юге находились все свидетельства ранних стадий развития человечества: для Фрейда, как и для многих других, все это представляло неодолимое очарование.

Фрейд имел обыкновение отправлять свою семью на отдых в июне или даже в мае, а сам продолжал напряженно работать до середины июля. В конце каждой недели он навещал семью. К своей работе он приступал обычно в середине сентября. Фрейд любил путешествовать с женой или кем-либо из родственников. Когда он уезжал с женой, его сестра Роза (до своего замужества) оставалась в доме Фрейда, чтобы присмотреть за детьми и за их няней. Фрейд плохо переносил летнюю жару, но это было единственное время, когда, оставаясь в доме один, он мог полностью отдаться своей работе. Вечера он обычно проводил со своими друзьями. В то время круг его знакомств значительно расширился, хотя нельзя сказать, что он отличался большим разнообразием, ибо почти все его знакомые являлись еврейскими врачами. Позднее Фрейд говорил об этом времени как о 10 годах изоляции, но это следует понимать только применительно к его научной, а не к его общественной жизни.