Корректировщики - Светлана Прокопчик

— Сними маску-то, — посоветовала Оля. — А то я сниму. Тебе не понравится.

Филька вдруг подернулся рябью. Миг — и на его месте стоял человек без особых примет. Цыганков его узнал, по ауре узнал. Тот самый зацикленный “мертвяк”, которого они ловили, но так и не поймали.

— Вот так-то лучше, Иуда, — недружелюбно сказала Оля. — И предлагай от своего имени, а не от чужого. А то я тебе мигом напомню печальный финал твоей биографии.

— Равновесие еще никто не отменял, — надменно напомнил Иуда и посмотрел в глаза Цыганкову. Понимающе, пристально, серьезно: — Бессмертие. Настоящее, невыдуманное. Власть. Неограниченная, само собой, подделок и суррогатов не предлагаю.

— На каких условиях? — догадался поторговаться Цыганков.

— Высшая ступень анти-режима.

Цыганков охнул.

— Ты получишь власть над этим миром. Ты в любой момент возьмешь все, что захочешь. Люди тебе не то, что помешать не смогут, — да они с радостью отдадут все! Они жертвы в твою честь приносить станут, храмы возведут… Я знаю, ты раскаиваешься в том, что поссорил Олю с Моравлиным. Ты сможешь все исправить. Для тебя не будет ничего невозможного. Ты уберешь все препятствия с их пути. Разве это не прекрасно?

— А ты что с этого имеешь?

— Всего лишь гибель одного врага. Ты его не знаешь. И никогда не узнаешь.

Бокал качался у самых губ. На миг Цыганков поддался соблазну… и опомнился.

— Если это выбор, то ты тоже должна что-то предложить, — сказал он Оле.

— Я не буду предлагать. Я хочу напомнить тебе кое-что. Ты просил меня сделать что-нибудь, чтобы ты ходил. Какой бы выбор ты сейчас ни сделал, ты уже будешь ходить. Ты здоров. — Она помолчала. — Ты обещал мне сделать все, что попрошу. Снаружи — катастрофа. Позарез нужен еще один “постовщик” в команду к Попову и Добрынину. Иначе они погибнут. Вот здесь, — она покачала чашкой, — твоя четвертая ступень пост-режима. Ничего больше предложить не могу.

У Цыганкова пересохло во рту и слезы выступили на глаза. Простая вода в старой фарфоровой чашке вдруг представилась всем, о чем он когда-либо мечтал.

— Я им нужен, да? — шепотом уточнил он.

— “Постовщик” всегда кому-нибудь да нужен. Мир спасать — собачья работа. Инициации и раскачки не будет, работать придется уже сегодня. Просто очень нужен “постовщик”. Если ты не согласишься, я найду другого. И отдам ему твою ступень.

— Я согласен! — закричал Цыганков. — Я согласен, согласен!

Он протянул руку к чашке, Иуда попытался подсунуть свой бокал. Оля одарила соперника ледяной улыбкой:

— Он сделал выбор.

— Мы еще встретимся, — пообещал Иуда. — Я все равно тебя убью.

— Не выйдет. Твое время прошло.

Цыганков протянул дрожащую руку, принял полную чашку из теплых пальцев Оли. Пил медленно, стараясь запомнить каждый глоток. Это же его четвертая ступень пост-режима. И тут забарабанили в дверь. Цыганков резко сел, сорвался с кровати, кинулся открывать…

…и, проснувшись внезапно, столкнулся на пороге с медсестрой и Черненко.

Вот тут-то его и накрыло. Цыганков охнул, завертелся на месте, судорожно щупая бока, ноги, спину, голову.

— Твоя воля, Господи, — прошептала медсестра и села на пол.

— Я… я хожу, — бормотал Цыганков. — Я хожу, я снова хожу… А-а…

Оглянулся. На тумбочке стояла фарфоровая чашка. На ее боках сверкали капли воды. Цыганков метнулся к ней, прижал к груди, тяжело дыша и не зная, то ли смеяться, то ли рыдать, то ли бежать куда-то… Медсестра принесла ему пижаму, побежала искать врачей: больница из-за катастрофы опустела. Черненко подмигнул Цыганкову, сделав выразительный жест в сторону двери.

Снаружи их ждала служебная машина. Они прыгнули в салон, машина сорвалась с места. Цыганков ласкал облупленные бока своей чашки:

— Чашка, чашечка, чашулечка… Саш, ты не смейся, я точно знаю: это Святой Грааль. Я из нее пил и на ноги встал. Я с ней ни за что не расстанусь, я беречь ее буду.

Черненко посмеивался, но необидно.

04— 08-2084, пятница

18:15 по иркутскому времени

Селенград

Илья ходил из угла в угол, как маятник. И думал только об одном: где Оля?

Бондарчук даже не стал пытаться вычислить ее местонахождение сканером. Она быстро избавилась от отражений, накрыла всю зону золотой вуалью. Илья понимал, что даже если б не вуаль, искать место входа бесполезно. Она из Южной Америки могла работать. Расстояния важны тем, кто имеет средний уровень. Обладатели высших ступеней к пространству уже невосприимчивы.

Робка Морозов и Савельев детонировали почти одновременно. Савельев вошел легко, будто всю жизнь этим занимался, а Робка погружался в Поле долго и трудно, но все-таки сумел. Три с половиной ступени. Его собственных, честных три с половиной ступени. Илья понял, что в действительности Робка ни разу до этого в Поле и не входил, на него Оля свое отражение вешала. Сейчас он еще сидел в Поле, Савельева уже вывели. Двоечка, как Лоханыч и предсказал. После своевременного выхода у Савельева даже еще чуток сил осталось, чтоб не провалиться в тяжелый сон сразу, а сидеть в офисе. Уже на положении зрителя.

Ушли в Поле индусы, отойдя подальше от размашисто работавшей Ольги — чтоб под руку не попасться. Долбили АЭС и заводы, чтоб не взорвались. Пост-корректировщики пока ждали. Из Сеула позвонили американцы, поздравили с инициацией высшего “рута” и поинтересовались: а нет ли у русских какого-нибудь особенного плана? Потому что американский план, разработанный Фростом, полетел к чертям уже три часа назад. А у русских есть всемогущий бог Авось, на которого они надеются, и который всегда им помогает. Савельев посмеялся и отправил им прогноз Скилдина. Американцы отзвонились через полчаса, поблагодарили, сообщили, что пока работают вдвоем, третий в резерве. И если что срочное… словом, беда общая… ну, они надеются, что совместными усилиями они справятся.

Еще раз позвонил Стайнберг, ни слова не сказал о том, что его план оказался непригодным. Строго осведомился, откуда взялся реал-тайм корректировщик высшей ступени, уж не с Венеры ли. Его успокоили, мол, наш, но в подробности посвящать не стали. Стайнберг сказал, что на данный момент достигнуто соглашение с правительствами всех стран об участии их корректировщиков в ликвидации глобального катаклизма. И все равно этого мало, думал Илья. Четверка пост-режима только у двух корректировщиков в мире — и оба они уже на месте. Ну, еще шестнадцать человек с трешками. Мало, слишком мало. Еще одна четверка необходима жизненно.

На физической карте бушевал шторм. После третьего толчка в Японии, не сильного, там Оля вовремя придавила, началась паника. Показывали города, улицы, забитые бегущими людьми, гудящими машинами. Кое-где рушились здания, полыхали пожары.

— Не повезло япошкам, — сказал Савельев. — У них сейчас ночь, самое страшное время. Мечутся, как тараканы, а бежать с островов некуда. На суше разломы, в море шторм в десять баллов. И стратолетам старт запрещен, потому что гроза. Ох, им сейчас не до смеха… Американцев, небось, на чем свет клянут.

Открылась дверь, пропуская Черненко и… Цыганкова. В больничной пижаме, слюнявого от радости, прижимавшего к груди чашку.

Все встали. Цыганков пришел сам. Не в кресле-каталке приехал, и не на костылях приковылял. Явился на своих двоих. И даже не хромал, гад.

— Оп-па, — сказал Лоханыч. — Вась, ты как — спинка не болит?

Савельев, не в состоянии сформулировать догадку, посмотрел на Илью. Тот уставился на Цыганкова, как на чудо. И вовсе не потому, что тот ходил, хотя два месяца назад вылетел с балкона двенадцатого этажа. Илья медленно обошел вокруг Цыганкова, тот стоял, ссутулившись, пытался скроить скорбную рожу, но глаза сияли от счастья:

— Ну вот и я о том же! Но так же не бывает, да? Я сплю? Только тогда не будите, ладно?

Насторожился Котляков. Иосыч тер щетину на подбородке и явно ничего не понимал.

Василий Цыганков, антикорректор потенциально второй ступени, антикорректором не был.

— Ты, эта, сядь, что ли… — пробормотал Савельев. — Стоять тяжело, наверное.

— Да нет, нормально все. Я че сказать-то хотел — мне тут намекнули, что работенка есть. Такая, конкретная. Вот я и, того… пришел.

— Раз от раза все чудесатее и чудесатее, — пробормотал Лоханыч. — Эй, кто там в интервью жаловался, что третьего “постовщика” не хватает? Принимайте товар. — Перехватил удивленный взгляд Попова, пояснил: — У нас сегодня презентация новой фирмы. Называется “Вещий Олег. Исполнение любых желаний оптом и в розницу”. Я тебе на сто процентов гарантирую: сейчас пойду Ваську тестировать, выяснится, что у него четверка пост-режима.

— Иди, — согласился Попов. — Нам он позарез нужен будет.

— А, дьявол! — вскрикнул эмоциональный Бондарчук, тыча пальцем в “полевую” карту.

И все тихо присели. Разлом ширился, края расходились… На физической карте пока ничего не было. Бондарчук пощелкал пультом: