Дом Цепей (litres) - Стивен Эриксон

Последний из присутствующих командиров сидел слева от Фелисин. Маток. Любимец племён пустыни, высокий чернокожий воин, обладающий врождённым благородством, но такого сорта, что оно, похоже, бесило всех, за исключением разве что Леомана, явно равнодушного к раздражающей личности военного вождя. На самом же деле причин для недовольства было мало, так как Маток всегда вёл себя учтиво, даже дружелюбно, и не скупился на улыбку — возможно, не скупился чересчур, как человек, пренебрегающий всеми, кого не стоит воспринимать серьёзно. За исключением только Избранной, конечно же.

Когда Геборик сел, Ша’ик тихо произнесла:

— С нами ли ты в этот вечер, Призрачные Руки?

— Вполне, — ответил он.

— Лучше тебе быть с нами, старик. Произошли… пугающие события. Отдалённые катастрофы потрясли Малазанскую империю… — в её голосе звучало скрытое напряжение.

— Как давно? — спросил Геборик.

Ша’ик нахмурилась от странного вопроса, но Геборик не стал уточнять.

— Меньше недели назад. Пути встряхнуло, словно землетрясением. Сторонники восстания, что остались в войске Дуджека Однорукого, сообщают нам подробности. — Она указала на Л’орика. — Я не желаю проговорить всю ночь. Разъясни нам эти события, Л’орик, для пользы Корболо Дома, Геборика и остальных, кто ничего не знает о случившемся.

Тот поклонился:

— С удовольствием, Избранная. Те из вас, кто использует Пути, несомненно, почувствовали отдачу от грубых изменений в пантеоне. Но что, строго говоря, произошло? Первый ответ на это прост — узурпация. Фэнер, Вепрь Лета, был во всех смыслах свергнут как верховный бог войны, — Л’орик оказался достаточно милосерден, чтобы не взглянуть на Геборика. — Его место занял бывший Первый герой, Трич. Тигр Лета…

Свергнут. Виноват в этом я, и только я.

Глаза Ша’ик, устремлённые на Геборика, блеснули. Покров тайн, протянутый между ними обоими, треснул, хотя и незаметно для прочих.

Л’орик собрался продолжить, но Корболо Дом перебил Высшего мага:

— Какое это имеет для нас значение? Война не нуждается в богах, только в смертных соперниках, паре врагов и любых причинах, которые они выдумали для того, чтобы оправдать взаимное истребление. — Он сделал паузу, улыбнувшись Л’орику, затем пожал плечами. — И мне этого вполне достаточно.

Эти слова заставили Ша’ик отвести взгляд от Геборика. Подняв брови, она обратилась к напанцу:

— И каковы же, например, твои причины, Корболо Дом?

— Мне нравится убивать людей. Это единственное дело, в котором я хорош.

— Ты говоришь о людях вообще? — спросил его Геборик. — Или подразумеваешь врагов Апокалипсиса?

— Понимай как хочешь, Призрачные Руки.

Возникло всеобщее замешательство, затем Л’орик прочистил горло и сказал:

— Узурпация, Корболо Дом, это всего лишь одна подробность, о которой присутствующие маги, возможно, уже знают. Я хотел бы ненавязчиво подвести нас к менее известным событиям в далёком Генабакисе. Итак, продолжим. Пантеон потрясло ещё раз — когда Звериный Престол внезапно, неожиданно заняли Тогг и Фандерея, пара Старших волков, над которыми, казалось, тяготело проклятие — никогда не найти друг друга после того, как Падение Увечного Бога их разлучило. Настоящие последствия этого пробуждения древней Обители Зверей до сих пор не ясны. Всё, что я могу лично посоветовать одиночникам и д’иверсам в наших рядах, — берегитесь новых хозяев Престола Зверей. Они со временем могут явится к вам, чтобы заставить преклонить пред ними колени. — Он улыбнулся. — Увы всем тем бедным глупцам, что последовали Тропой Ладоней. Высшая награда находилась в совсем, совсем другом месте…

— Мы стали жертвой мошенничества, — пробормотала Файелль. — Устроенного не иначе как прислужниками Престола Тени. И за которое однажды последует расплата.

Бидитал на её слова лишь улыбнулся, но ничего не сказал.

Л’орик пожал плечами с явным безразличием:

— Даже если так, Файелль, мой рассказ далеко не завершён. Позвольте мне, если на то будет ваша воля, пропустить обыденные — хотя и по-своему важные — события. Весьма тревожный союз был заключён в Генабакисе для противостояния угрозе под названием Паннионский Домин. Войско Однорукого пришло к соглашению с Каладаном Брудом и Аномандром Рейком. Экипированные за счёт правящих Даруджистаном богачей, воссоединившиеся армии отправились на войну с Домином. Честно говоря, нам это событие в ближайшей перспективе принесло облегчение, хотя следует признать, что в долговременной такой альянс был потенциально катастрофичен для дела восстания здесь, в Семи Городах. Мир в Генабакисе в конце концов освобождал Дуджека и его войско, оставляя нам вероятность кошмара в виде наступления Тавор с юга вместе с наступлением Дуджека и его десятитысячной армии, высадившейся в Эрлитане, с севера.

— Неприятная картина, — проворчал Корболо Дом. — Тавор в одиночку не причинит нам особых хлопот. Но Первый Кулак и его десять тысяч… это другое дело. Правда, большинство его солдат из Семи Городов, но я не сделаю ставку на то, что они сменят сторону. Они преданы Дуджеку душой и телом…

— За исключением нескольких шпионов, — сказала Ша’ик. Её голос прозвучал до странности буднично.

— Ни один из которых не свяжется с нами, — сказал Л’орик, — так как события развернулись… иначе.

— Погодите, пожалуйста, — вмешалась юная Фелисин. — Я думала, Однорукого с его Войском императрица объявила вне закона.

— Что позволило ему заключить союз с Брудом и Рейком, — объяснил Л’орик. — Удобная и временная уловка, девочка.

— Мы не хотим Дуджека на наших берегах, — сказал Корболо Дом. — «Мостожогов». Скворца, Быстрого Бена, Калама, чёрных морантов с их проклятой взрывчаткой…

— Позволь мне утихомирить твоё колотящееся сердце, командир, — проговорил Л’орик. — Мы не увидим Дуджека. Ни вскоре, ни когда-нибудь. Паннионская война стала… катастрофой. Из десяти тысяч было потеряно почти семь. Чёрные моранты также разбиты. О, в конце концов они победили, но цена была огромной. «Мостожоги»… перебиты. Скворец… мёртв.

Геборик медленно выпрямился. В комнате внезапно похолодало.

— И сам Дуджек теперь, — продолжал Л’орик, — сломленный человек. Эта новость достаточно приятная? Налицо вот что: угрозы т’лан имассов больше не существует. Они упокоились, все как один. Никогда больше этот ужас не посетит невинных жителей Семи Городов. Таким образом, — заключил он, — что осталось у Императрицы? Адъюнкт Тавор. Выдающийся год для империи. Колтейн и Седьмая армия, Арэнский легион, Скворец, «Мостожоги», Войско Однорукого — нам остаётся только довершить своим ударом эту цепь тяжких потерь.