Цивилизации - Фелипе Фернандес-Арместо

В Средние века осознание венецианцами своей зависимости от морской торговли символизировала ежегодная церемония бракосочетания города с морем, которое до сих пор празднуется в первое воскресенье после Дня Вознесения. Глава республики — дож — возглавляет процессию среди островов и бросает в воду золотое кольцо, словно умиротворяя древнего языческого бога моря. Изображенная в середине XVIII века Каналетто или Карлеварисом, эта церемония выражает спокойную уверенность в несокрушимости силы Венеции[797]. Однако по своему происхождению это — проявление тревоги: церемония должна была обеспечить расположение огромной и всегда неспокойной природной стихии, которая окружала Венецию и вечно грозила поглотить ее.

В целом договор Венеции с морем соблюдался. Адриатика носила корабли венецианцев и поглощала корабли их врагов — как Красное море поглотило фараона; так, во всяком случае, предпочитали думать сами венецианцы. Венеция никогда не становилась жертвой нападения моря. В средневековой Европе по маршруту между Венецией и Александрией перевозили самые ценные грузы: это был последний этап ввоза пряностей с далекого Востока. Постепенно Венеция до того разбогатела, что смогла освободиться от власти Византии. В 1204 году она повернула исторические отношения в противоположную сторону: армия крестоносцев, доставленная на венецианских кораблях, захватила Византию, и победители поделили остатки того, что еще называлось Римской империей.

Венеция становится столицей империи, ее колонии разбросаны по всему восточному Средиземноморью. Вывезенная из Византии добыча украшает фронтон собора Святого Марка и общественные здания Венеции. В отличие от Флоренции и Рима Венеция не могла утверждать, что основана героями классических времен; но награбленное придавало ей вид древнего города. Над восточным входом в собор победоносно фыркают и ржут большие бронзовые кони. Под ними Геракл, вывезенный из Константинополя, несет эрифманского вепря. За дверьми сокровищницы римские императоры, вырезанные из порфирита почти за тысячу лет до того, как их присвоила Венеция, в дружеском жесте сжимают плечи друг друга. Колоннада, сработанная сирийцами на полторы тысячи лет раньше, ведет в баптистерий[798].

К богатству, полученному благодаря торговле экзотическими продуктами, Венеция добавила выгоды империи, эксплуатируя свои колонии, чтобы получить больше товаров, на которые был спрос у ее клиентов на западе и севере Европы: сахар, сладкие вина, оливковое масло и особые краски. В XVI и XVII веках конкуренты обнаружили новые маршруты для подвоза пряностей с Востока, но доля Венеции в этой торговле оставалась очень высока. В результате архитектура и искусство создали обрамление каналов и заполнили сегодняшние дворцы, галереи и библиотеки.

Тем временем, однако, восточное Средиземноморье становилось все более ненадежным: в него вторглась новая морская держава. Из азиатских степей верхом прибыли оттоманские турки. Но, добравшись до берегов Средиземного моря, они с конца XIV века проявили поразительную приспособляемость к мореплаваниям. Турецкое мореходство не возникло вдруг и в готовом виде. С начала XIV века пиратские шайки на берегах Леванта возглавляли турецкие атаманы; в распоряжении кое-кого из них, по слухам, были флоты из сотен кораблей. Чем дальше береговую линию захватывали наземные силы, чем дальше на запад оттоманский империализм продвигался, тем большие возможности открывались перед корсарами под началом турецких главарей: у них появлялся доступ к удобным гаваням и к поставкам с материка. Однако на протяжении всего XIV века пиратские набеги осуществлялись малыми кораблями с тактикой «хватай и беги» и были сравнительно скромными предприятиями.

В 1390 году турецкий султан Баязид I начал строительство собственного флота, однако использовал совсем иную тактику, чем независимые мореплаватели до него. Вопреки намерениям турок морские сражения заканчивались их поражениями. Не позже 1466 года венецианский купец в Константинополе утверждал, что для победы над венецианцами на море туркам нужно превосходство в четыре или в пять раз. Однако к тому времени инвестиции Турецкой империи во флот превышали средства, вкладываемые любым христианским государством. Предусмотрительные султаны Мехмет I и Баязид II понимали, что завоевание суши — если оно будет продолжено — следует подкреплять с моря. После долгих поражений и неудачных экспериментов турецкий флот Баязида в войне 1499–1503 годов разгромил венецианцев. Никогда с тех самых пор, как римляне неохотно вышли в море против Карфагена, мореплавание не бывало так успешно освоено государством, ранее его не знавшим. Четырехсотлетнее равновесие между морскими силами христианства и ислама было нарушено — по крайней мере в восточном Средиземноморье. Можно сказать, что в водах Венеции началась новая эра[799].

Венеция сохраняла осторожные мирные отношения с турками, что уменьшало препятствия к ее торговле; но с XV века торговая аристократия Венеции направляет все больше средств в материковую Италию. Венеция становится сухопутным государством с собственной территорией. Города по берегам По украсились символом власти Венеции — львом святого Марка.

Даже в лучшие дни Венецианская империя была поразительным исключением с точки зрения исторического развития. Во всей Европе города-республики — тем более города-империи — уже ушли в прошлое: большинство их подчинилось монархам сопредельных стран. Венеция оставалась анахронизмом, и ее жителям и подчиненным ей городам приходилось дорого платить за это. Хотя правители республики были купцами — капиталистами-предпринимателями, озабоченными получением прибыли и накоплением богатства, — почти на всем протяжении венецианской истории они придерживались высоких нравственных принципов, ставя на первое место интересы государства. Венецианское искусство посвящено этому коллективному идеалу и отмечает вклад в него отдельных благородных семейств.

В XVII и XVIII веках великолепие венецианского искусства и знаменитые праздники этого города как будто тускнеют. Соответственно начинается упадок власти и богатства: экономический центр Европы сместился в результате открытия торговых путей через Атлантику и постепенного создания всемирной торговой сети. Странами, которые могли воспользоваться новыми возможностями наилучшим образом, оказались те, у кого был доступ к Атлантическому океану. Войны с турками истощили силы Венеции. Торговлю в XVIII веке удавалось поддерживать, только откупаясь от пиратов и умиротворяя врагов. Территория империи оставалась нетронутой лишь благодаря терпимости соседей. В 1797 году, когда порожденные Французской революцией армии захватили всю северную Италию, независимость Венеции рухнула.

Город сохранился благодаря своей уникальности; это убежище романтических путешественников и мастерская историков искусства. Но отвага его строителей сегодня кажется все более неосмотрительной по мере того, как среда берет реванш; опускаясь под воду под бременем своего наследия, разлагаемая отравленным морем, Венеция силится удержаться на поверхности.

12. Вид с берега

Природа приморской цивилизации

Оран лаут. — Финикия и Скандинавия. — Морские Нидерланды

Плывущие под водой,

Морские вестники,

Рассказали эту историю:

Слова этой истории Таковы.

Традиционная песня японских ама, или морского народа Период Ямато[800]

Земля за морем за гранью цивилизации,

Но рассказ о ней дает народу ханъ заслуженное уважение.

Бао Хе (VIII век). Послание достопочтенному господину Ли в КванзуМорской народ: приспособленные к волнам

Моря притягивают и отталкивают, устрашают и вдохновляют. Это бездонные котлы, порождающие чудовищ, в одной поэтической строке — зеленые, как драконы, сверкающие и населенные водными змеями; в другой — щедрый, вознаграждающий кубок «земного вина». Они одновременно угрожают жизни и поддерживают ее. Люди обычно не живут в море постоянно — но оран лаут, «морской народ» юго-востока Азии, доказывает, что и море может стать обиталищем человека. Благодаря писателям-фантастам колонизация морского дна стала любимой идеей современности. Однако там, где суша и море проникают друг в друга, где удобные гавани открывают выход к доступным для навигации морям, цивилизация в состоянии воспользоваться разнообразием среды, предлагаемым морем. Море может стать источником пищи, торговым путем и способом распространения.

Его нельзя преобразить так же легко, как земной ландшафт, нельзя покрыть городами, хотя остатки кораблекрушений способны образовать плавучую жилую поверхность на воде или под ней; некоторые живущие в лодках народы и впрямь создают флотилии, которые уместно было бы называть морскими городами или по крайней мере морскими поселениями, пока их не рассеет порыв ветра или необходимость поиска пропитания и убежища. Люди, живущие в море постоянно — а не использующие его время от времени для охоты, миграции, эксплуатации, торговли или войны — должны приспосабливаться к окружению, а не преобразовывать его в своих целях. Как место обитания море подобно пустыне (см. выше, с. 57–112) — и даже превосходит ее суровостью: оно требует сотрудничества, и его нельзя покорить.