Истинная вера (СИ) - Анна Казинникова

— Еще одно, Магистр, — отошедший было в сторону Мариус развернулся. — Граф Роан просил передать, что у него для вас подарок.

— Как интересно, — Магистр удивленно изогнул бровь.

— Его дочь, — Мариус скривился, вспоминая неприятную особу, которую был вынужден терпеть большую часть пути. — Девчонка — необученная магичка. По словам графа, давно спятившая, как и ее мать, но может, ее силы могут быть полезны в ритуалах?

— Ох, — улыбнулся Магистр. — Везет мне сегодня на благородных девиц. Что ж, я посмотрю на его дочь, может, и правда для чего сгодится. Пусть доставят в мой замок. Тот, что в Беришеке.

ГЛАВА 16. Выбор пути

Людвиг Сильберштайн всегда считал себя человеком сентиментальным. Конечно, человеком он давно уже не был, но с момента обращения, вопреки собственным ожиданиям, его человеческие качества не просто не исчезли — они обострились до такой степени, что иногда делали послесмертие едва переносимым. Вот и сейчас, стоя напротив особняка, который уже начали лизать языки пламени, Людвиг с трудом сдерживался, чтобы дождаться, пока «Братья Солнца» уберутся восвояси. От греха подальше.

Юная леди Гисбах в очередной раз напомнила Людвигу о причинах, побудивших его, вопреки голосу разума и принципам, ступить на скользкий путь, предав все свои убеждения. Позволить ей заживо сгореть он просто не мог. Это было бы очередным предательством. На этот раз самого ценного, что осталось у вампира — воспоминаний.

Когда-то у него была совсем иная жизнь. Больше трехсот лет назад Людвиг с отличием окончил Академию магии и, преисполненный самых радужных надежд, вернулся в свое родовое поместье, чтобы заняться наукой. У него были деньги, титул, влиятельные друзья и горячо любимая невеста. Она хоть и не владела колдовством, но со всей страстью юной влюбленной девушки разделяла стремления Людвига и поддерживала начинания. Евангелина часами слушала о вещах, в которых не каждый маг способен разобраться, и задавала вполне уместные вопросы. А иногда даже наталкивала Людвига на интересные мысли, служившие основой будущим экспериментам. Она была его музой, вдохновением и якорем, который удерживал от необдуманных и опасных шагов. Словом, Евангелина была той единственной, которую многие мужчины не могут встретить всю свою жизнь, а ему посчастливилось разыскать по соседству.

Все рухнуло одним не слишком прекрасным днем, когда из отдаленной деревни к Людвигу прискакал гонец с дурными вестями. В окрестностях странным образом начали пропадать люди. Сначала едва заметно: где девка с подружками по грибы пойдет да и не воротится, где мужичок подвыпивший из кабака под утро не явится. На такое никто бы и внимания не обратил — дело житейское. Леса вокруг глухие, волки опять же. Однако постепенно пропавших становилось все больше. Уже и недели не проходило, чтобы деревня не досчиталась одного из своих жителей. Пропадали и стар и млад. А на днях охотники обнаружили в лесу сбежавшую намедни от родителей влюбленную парочку. Тела были нетронуты лесным зверьем, но имели на шеях и запястьях характерные ранки. А над девкой перед смертью, судя по разорванному платью, еще и поглумились хорошенько. Сразу стало ясно, кто истинный виновник. Селяне просто умоляли господина вмешаться и защитить их от распоясавшихся кровопийц.

В тот момент Людвига охватил праведный гнев. К вампирам он всегда относился с брезгливостью и отвращением. По его мнению, хоть эти существа и сохраняли остатки прижизненного разума, на деле они мало чем отличались от глупых беспокойников. Игрушки в руках нечистоплотных некромантов. Мерзкие проклятые отродья, выбравшие себе вместо достойной смерти путь вечного паразита. И хотя некромантией Людвиг не владел — его стихией являлся Огонь — ему ничего не стоило снарядить отряд и устроить в своих владениях настоящую охоту.

Будучи магом, Людвиг прекрасно понимал, что охота на вампира — не самая простая задача. Поэтому предварительно он связался с одним из школьных приятелей, практикующим некромантом, и получил в высшей степени полезные указания относительно оружия, приманки и мер предосторожности. Отряд состоял исключительно из адептов «Истинной веры», все обладали высоким порогом внушения и отменно владели стрелковым оружием. Сам Людвиг получил от приятеля уникальный амулет, надежно защищающий от вампирских чар. В общем, охота обещала быть успешной.

Через пару дней им действительно удалось поймать кровопийцу. Ей оказалась миниатюрная девчонка, обращенная совсем юной. На вид вампирше было не более шестнадцати человеческих лет, да и пользоваться своими чарами она еще толком не умела. Девчонка что есть мочи отбивалась и грозила, что если с ее головы хоть волосок упадет, жизнь Людвига превратится в ад. Ни опасной, ни величественной противницей она не казалась. Но ее слова и количество жертв наталкивали на мысли о том, что орудовала кровопийца не одна.

Вампиршу допрашивали. Долго и мучительно. Наверное, относись Людвиг к этим существам иначе, чем к бездушным вещам, он проявил бы больше сострадания. Все же, хоть вампиры и переносили боль легче, чем обычные люди, бесчувственными назвать их нельзя. Под конец допроса вампирша и двух слов связать не могла. Жалкая, она скулила и металась по клетке, подобно дикому зверю, в то время как палачи с разных сторон тыкали в нее раскаленными щипцами. Поняв, что ничего путного от нее не добиться, Людвиг принял решение о казни. Девчонке отрубили голову, а после сожгли на костре, чтобы исключить любую возможность возрождения.

После казни пропажи людей прекратились. Решив, что все закончилось, Людвиг с чистым сердцем вернулся в поместье. Но это было лишь началом конца. Его конца. Убийства, жестокие и беспощадные, начали происходить в стенах его собственного замка: горничная, младший садовник, конюх, экономка — их кровь оставалась нетронутой, но каждое новое тело украшала черная роза и записка с одним коротким словом: «Месть». Людвиг вновь собрал солдат, раз за разом прочесывал окрестности, но никаких следов мстителей найти так и не смог.

Это случилось в начале осени, на какое-то время убийства прекратились, и обитатели замка Сильберштайн вздохнули с облегчением, наслаждаясь последними теплыми деньками. В тот день все было иначе. Дождь шел с раннего утра, а к ночи и вовсе превратился в ливень с раскатами грома и молниями, такими яркими, что в их свете внутренний двор можно было рассмотреть до мельчайших деталей.

Людвиг проснулся около двух часов от необъяснимого чувства паники. Он несколько раз дергал колокольчик, призывая камердинера, чтобы попросить стакан воды, но его просьбы остались безответными. Наскоро одевшись, он сам спустился вниз. Ровно в тот момент, когда