Жена Для Чародея - Сьюзен Кэрролл

Однако рука исчезла так же быстро, как появилась. Эвелин насторожилась, потом ее губы растянулись в странной улыбке, и она скрылась. Медлин в недоумении смотрела вверх - пока не услышала голос, зовущий ее по имени.

Голос Анатоля.

– О господи, нет!- прошептала Медлин.

И едва не задохнулась от рыданий, осознав, какую страшную ошибку совершила.

Она сама помогла Эвелин расставить ловушку.

Анатоль примчался в Пропащую Землю лишь несколько минут назад.

Он пустил жеребца шагом: оба чуяли впереди опасность. Конь под ним волновался, беспокойно перебирал ногами. Анатоль старался мысленным взором пронизать туман, висящий над руинами.

Слишком много ощущений навалилось на его восприятие. Где-то сзади он чувствовал Мариуса и Фитцледжа, которые пытались догнать его. Впереди все затмевала сама атмосфера Пропащей Земли. Злоба и ненависть древних врагов, дремавшие долгие годы, теперь пробудились и терпеливо ожидали Анатоля.

Огненная женщина тоже была где-то здесь. Ее присутствие черными пальцами скребло разум Анатоля. Он гнал прочь это коварное ощущение, стараясь сосредоточиться на Медлин… но не находил ее. Безмолвие и пустота, туман и неизвестность. У него засосало под ложечкой, надежда угасала.

Он не видел тела, распростертого на дороге, пока жеребец не отпрянул с испуганным ржанием. Выругавшись, Анатоль справился с лошадью и воззрился на окровавленную фигуру.

Роман. Примятая трава, черные пятна на дорожке, ведущей к домику, - немые свидетельства отчаянных усилий Романа спастись, отползти, найти помощь. Его явно оставили умирать, и Анатоль знал, кто это сделал. Но, несмотря на полную неподвижность тела, Анатоль чувствовал слабое биение жизни, парение души, готовой отлететь от своей земной оболочки.

Он боролся с желанием просто ускакать; судьба Романа лишь усиливала его страх за Медлин. Он так давно ненавидел своего кузена, проклятого глупца, который привел за собой женщину из рода Морт-мейнов. Пусть теперь умирает на дороге, как собака.

Но почему-то Анатоль не мог так поступить. Ругаясь сквозь зубы, он спешился и бросился к кузену, наклонился и перевернул его.

– Роман! - окликнул он, ослабляя на раненом шейный платок. Он чувствовал, что жизнь кузена трепещет, как свеча на ветру, готовая погаснуть.

Когда Анатоль прикоснулся к нему. Роман пошевелился. Веки его дрогнули, и он открыл глаза. Их глубокая синева была подернута дымкой - он уже ничего не узнавал в этом мире смертных.

Но вот его веки дрогнули, и он пробормотал:

– Анатоль?

– Да, это я, - сказал Анатоль. - Что здесь произошло?

– П-проклятая женщина стреляла в меня, - простонал Роман. - Одурачила. Никакой богатой графини не было. Никакого француза. Только… чертова Мортмейн.

– Я знаю, - ответил Анатоль. - А Медлин? Она была здесь? Ты ее видел?

– Она… пыталась помочь мне, но пришла эта тварь. Я притворился мертвым. У меня неплохо получилось. - Роман попробовал было рассмеяться и тут же закашлялся.

– Где сейчас Медлин? - спросил Анатоль.

– Не знаю. Та… та женщина набросилась на нее, но Медлин ушла, убежала… а та за ней. Обе исчезли… в тумане.

Хриплый голос Романа вонзался в душу Анатоля, словно стальной клинок.

Он выругался и хотел встать, но Роман вцепился в его плащ.

– Подожди, - бормотал он - Не уходи.

– Я должен идти, - объяснил Анатоль. - Я должен найти Медлин, иначе будет слишком поздно. Мариус скоро приедет. Он…

Анатоль попытался высвободиться, зная, что Мариус ничем не сможет помочь Роману. Минуты Романа сочтены. Но ведь и его тоже.

Он снова попробовал встать, но Роман из последних сил удержал его.

– Нет. Я должен… должен сказать тебе, прежде чем… - Усилие вызвало у Романа новый приступ боли, в уголке его рта показалась кровь. Но он успел что-то вложить в руку Анатоля.

Пальцы Анатоля сжались, обхватив круглый предмет. Это были часы отца, мокрые от крови Романа.

– Твои… всегда были твоими,- проговорил Роман слабеющим голосом. - На смертном одре дядя Линдон просил заверить тебя… сказать, как сильно он любил… вымолить у тебя прощение. Но я не выполнил его просьбу, оставил часы себе. Потому что у тебя всегда было все: твоя сила, замок Ледж…

– К черту, Роман, - зло произнес Анатоль. - Все это меня больше не волнует. У меня нет времени…

– Это… это волнует меня, - прошептал Роман. - Я не могу умереть, не рассказав тебе, как я… как я взял часы, как я лгал.

– Чего ты хочешь от меня? Прощения? - С жестокостью, порожденной отчаянием, Анатоль вырвался из рук Романа.

– Нет, для прощения слишком поздно. Слишком поздно было уже после того, как я ударил тебя ножом. - Губы Романа искривились в подобии его прежней насмешливой улыбки. - Старое семейное предание сбылось. Я пролил кровь сородича и вот теперь умираю. Умираю и впервые в жизни чувствую, что я Сентледж…

Глаза его закрылись, рука бессильно упала. Анатоль неожиданно почувствовал боль - острое пронзительное ощущение. Что-то хрустнуло у него внутри, как будто ветвь отломилась от могучего дуба.

Романа не стало.

Опустив часы в карман, Анатоль выпрямился и пристально посмотрел на кузена. Он никогда не предполагал, что смерть Романа вызовет у него какие-либо чувства, кроме злобного удовлетворения… Но теперь испытывал лишь искреннее сожаление. Это его удивляло, но времени разбираться в собственных ощущениях не было.

Когда истерзанный дух Романа перестал туманить его разум, восприятие Анатоля вновь открылось для голоса, твердившего об опасности. Опасности для него. Для Медлин.

Анатоль направился к коню. Жеребец, обученный не убегать от хозяина, тем не менее готов был кинуться прочь. Прижав уши, он отступал от запаха крови, запаха смерти.

Налетевший ветер подхватил и разорвал туман, повлек его прочь. Анатоль сосредоточился, напряг силу. Медлин там, в руках огненной женщины. Он различал очертания нежной души своей жены и рядом с нею леденящее присутствие второй женщины.

Его захлестнула волна ужаса, но Анатоль сумел справиться с собой. Страх только ослепит его, а он сильнее, чем когда-либо, нуждался сейчас в ясном мысленном зрении.

Он направил силу в пространство, надавив пальцами на лоб. По какой дороге пошла Медлин? К развалинам? Нет, к обрыву над унылой и опасной бухтой.

Анатоль взялся за повод, но тут же оставил свое намерение. Склоны были слишком предательскими, слишком неизведанными, туман слишком плотным, чтобы пробираться по ним верхом, безрассудно предупреждая врага о своем приближении.

Он привязал коня и пошел пешком, не позволяя себе перейти на бег. Поднялся на холм, чувствуя напряжение каждого мускула, каждой частицы тела, готовых к внезапному нападению. Теперь он сильнее ощущал странную женщину, которая скрывалась, прятала свою душу под личиной заурядного француза, ни для кого не представлявшего ни малейшей угрозы. Она сумела провести даже Мариуса.