Беспокойное сердце - Владимир Семичастный

Что касается азиатского континента, то в центре внимания мировой общественности была тогда небольшая, разделенная на две части страна на самом его юге — Вьетнам.

Со второй половины XIX века Вьетнам был колонией Франции, и только в 1954 году народно-освободительная борьба в этой стране, после сражений в районе Дьенбьенфу, завершилась победой и провозглашением независимости.

Однако национальную целостность сохранить не удалось. На севере страны возникла социалистически ориентированная Вьетнамская Демократическая Республика со столицей в Ханое, а на юге — республика Вьетнам с центром в Сайгоне и антифранцузски ориентированным режимом императора Бао-Дая.

Согласно Женевским договоренностям 1954 года территории этих двух государств должны были быть объединены на основе свободных выборов. Однако ничего подобного не произошло. Южновьетнамская реакция, поддерживаемая Западом, зубами и когтями держалась за власть в Южном Вьетнаме. И хотя в 1955 году императорство Бао-Дая было ликвидировано, на его месте утвердился диктаторский режим рода Дьемов с проамериканским премьером Нго Динь Зьемом.

Национально-освободительное революционное движение в Южном Вьетнаме, выступавшее под названием Вьет-Конг, оказалось в сложном положении. Поначалу с поддержкой Ханоя оно предпринимало лишь акции индивидуального террора против представителей сайгонской диктатуры, но с ходом времени было сформировано несколько партизанских отрядов, и в конце концов 20 декабря 1962 года был основан Фронт национального освобождения Южного Вьетнама. Практически одновременно возникла и Народно-революционная партия Южного Вьетнама, начавшая тесно сотрудничать с северовьетнамской Партией трудящихся.

К началу шестидесятых годов освобожденные территории уже занимали примерно три четверти Республики Южный Вьетнам. Сайгонский режим еле-еле держался, его кризис становился все более явным. Вашингтонские политики не захотели оставаться пассивными наблюдателями его неотвратимого падения.

После того как в начале шестидесятых годов Соединенные Штаты стали все более вмешиваться в дела Южного Вьетнама, посылая туда и военные силы, интерес Советского Союза к этому региону мира многократно возрос. Однако и тогда наши отношения с вьетнамскими коммунистами из-за ссоры с Китаем были весьма сложными.

Одним из мотивов нашего повышенного интереса к событиям во Вьетнаме (кроме естественного желания помочь прогрессивным силам) была и вероятная возможность установить контакты с отдельными американцами. Когда появляются подобные возможности, разведки разных стран всегда предпринимают попытки завербовать представителей враждебной стороны в свои агенты. Например, во время корейской войны нам это блестяще удалось в случае с англичанином Джорджем Блейком. Блейк со своими информациями стал одним из ценнейших источников, имевшихся тогда у КГБ на Западе.

Иным доводом для советского интереса к событиям во Вьетнаме было появление там американского оружия. Наши летчики и советники в начале конфликта принимали участие в весьма ограниченном числе военных операций на стороне северовьетнамцев и вынуждены были соблюдать особую осторожность. Переодетые во вьетнамскую униформу, они в разговорах пользовались только вьетнамским языком, а на русский переходили лишь в обстановке абсолютной безопасности. Несмотря на все их усилия, им не удавалось дать нам те сведения о вооружении неприятеля, в которых мы нуждались.

И кроме того, нам надо было знать, и как можно полнее, как о сильных, так и о слабых сторонах нашего собственного оружия, которым мы снабжали вьетнамцев.

Как бы цинично ни прозвучало для неинформированного человека и неспециалиста нижеследующее утверждение, но конфликты, подобные тем, что происходили в Корее или Вьетнаме, позволяли обеим сверхдержавам испытать свою военную технику в боевых условиях. Такие страны, как США и СССР, не могли себе позволить произвести оружие и отправить его на склад, не использовав хотя бы в минимальной мере.

И мы хотели воспользоваться возникшей ситуацией: в конце концов, не мы были зачинщиками во Вьетнаме и не мы были сторонниками вялотекущего продолжения боев.

Тем не менее мы свое участие, пусть и небольшое, во вьетнамских сражениях неизменно и упорно отрицали, как, впрочем, и американцы. Дело в том, что если бы вдруг раскрылось, что военные двух ведущих супердержав сражаются друг против друга во Вьетнаме, кому-нибудь показалось бы логичным нечто подобное испробовать и в иной части мира.

Мы с американцами, хотя и приблизительно, знали возможности друг друга и равно осознавали, что победа в глобальной атомной войне невозможна, а потому такой конфликт произойти не должен. Однако иная вещь — мироощущение малых стран. После нашего официального признания участия в военных действиях любой локальный конфликт в их восприятии мог представиться далеко выходящим за свои пределы. Что тогда сказать в оправдание?

Даже самые прогрессивно мыслящие вьетнамцы поначалу были далеко не в восторге от того, что их страна становится полигоном для испытания вооружения.

Но когда американцы начали поливать их страну напалмом, им ничего не оставалось, как искать более тесного сотрудничества с нами с целью обеспечить более эффективное сопротивление. Они были уже не в состоянии защитить себя собственными силами. Между силой и возможностями французских войск пятидесятых годов и боевой мощью американской армии шестидесятых была огромная разница.

Однако положение осложнялось тем, что все наши поставки вооружения, составы с продовольствием и другим грузом шли через территорию Китая, а китайское слово было во Вьетнаме последним. В момент принятия такого решения наши перспективы в Китае весьма осложнились, и этим широко и беззастенчиво пользовались китайцы. На составах, поставлявших советскую продукцию, они ставили свои надписи, и в результате выходило так, что вся помощь исходит от них. К тому же наши поставки они старались любым способом задержать, часто их ополовинивая.

Усилия нашей службы тоже наталкивались на определенные преграды. Мы послали во Вьетнам несколько чекистов с надеждой пообщаться с американцами и получить ценную информацию.

Время от времени им удавалось установить контакт: однажды вьетнамское руководство позволило им встретиться с высокопоставленным офицером, американским военнопленным. Разговор продолжался до полудня, однако, к великому нашему удивлению, в тот же день после обеда встреча уже не состоялась. И так повторялось несколько раз.

Есть люди, которые сегодня, выступая перед западными журналистами, без конца повторяют, что американские военнопленные из Вьетнама отправлялись в советские тюрьмы и там их уничтожали или они умерли естественной смертью. При этом утверждают о каких-то «московских допросах» американцев, сбитых во Вьетнаме.