Армагеддон завтра (учебник для желающих выжить) - Дмитрий Калюжный

Терра – это стандартная корзина товаров и услуг, особенно важных для международной торговли; их относительный вес в этой стандартной корзине должен отражать их относительную значимость. Одной из причин того, что современные финансы оторвались от реальной экономики и обслуживают только сами себя, является разобщение между финансовым миром и физической реальностью; эта связь была окончательно разорвана президентом Никсоном, отказавшимся в 1971 году от золотого обеспечения доллара. А терра в роли мировой валюты была бы сродни золотому стандарту прошлых веков, но, как корзина с разнообразными товарами, она будет по определению более стабильна, чем любой из этих товаров, и даже чем золото.

Например, рыночная цена терры может быть определена так:

1 терра = 1/10 барреля нефти (например, марки Brent, с доставкой)

+ 1 бушель пшеницы (Чикагская товарная биржа, с доставкой)

+ 2 фунта меди (Лондонская биржа металлов, с доставкой)

+ и т. д.

+ 1/100 унции золота (Нью-йоркская товарная биржа, с доставкой).

Лиетар даёт здесь примечание, поясняя, что специфические товары, их качество и стандарты поставок и их соответствующие количества приведены в качестве примера, а на практике это будет частью договорных соглашений между участниками сделки. Мы тоже можем сделать примечание: после краха мировой экономики «корзина» может оказаться принципиально другой. Но какой – гадать не станем.

Терра имеет четыре ключевых характеристики:

– Эта валюта устойчива к инфляции. Ведь инфляция всегда определяется как изменение корзины товаров и услуг, следовательно, до какой степени корзина товаров в террах будет репрезентативна по отношению к структуре мировой торговли, до такой степени она и не будет подвержена инфляции.

– Стоимость терры легко пересчитывается в любую национальную валюту. Всякий может просмотреть цены на товары «корзины» в международной торговле и пересчитать их «по корзине» своей страны.

– Терра автоматически конвертируется в любую существующую национальную валюту, для чего не нужно составлять международные конвенции или соглашения. Любой, кто вносит деньги на счёт в своей валюте, может получить корзину с товарами, доставленную на заранее подготовленные склады (вроде тех, что уже существуют на различных фьючерсных биржах).

– В эту денежную систему естественно встроен демерредж, и это самое главные, поскольку гарантирует полную интеграцию предлагаемой валюты в существующую рыночную систему реальной экономики во всех аспектах. Действительно, существуют издержки, связанные с хранением товаров, и демерредж просто будет оговоренной стоимостью этого хранения.

Нет необходимости дискутировать на тему полезности демерреджа или его размера. Затраты на хранение товара (и демерредж) приблизительно оцениваются в размере от 3 до 3,5 % годовых. И заметим, что такие издержки не могут привести к дополнительным затратам экономики в целом. Они уже включены в современную экономику, потому что большинство (если не все) товары в любом случае где-то хранятся, воплощая политику стабилизации цен и создания запасов. Предложение Лиетара – просто переложить эти существующие затраты на держателей терры, передавая этим издержкам общественно полезную функцию оплаты демерреджа.

Важно понять, что людям – когда они станут получать платежи в террах, – не будет нужды контролировать цены товаров. Терра – просто складская расписка, дающая право получить эквивалент стоимости корзины товаров, независимо от того, с какой валютой человек имеет дело. Терра, следовательно, могла бы перечисляться электронным путём, как сегодняшние национальные валюты; она была бы просто стабильна и не подвержена инфляции, и это уже немало.

Терра есть комбинация двух концепций: демерреджа, первоначально предложенного Сильвио Гезелем, и идеи валюты, имеющей в основе корзину товаров, которая предлагалась многими известными экономистами всех поколений, включая недавнего нобелевского лауреата Жана Тинбергена и профессора Калдора из Кембриджского университета. Джон Кейнс об идее валютного демерреджа говорил, что она здравая и с теоретической, и с практической точки зрения, поскольку действительно предпочтительнее обычных валют. В своей книге «Общая теория занятости, процента и денег» он пишет: «Те реформаторы, кто искал лекарство в создании искусственной стоимости денег, требуя, чтобы законное платёжное средство периодически обновлялось за определённую установленную плату для сохранения себя как денег, были на правильном пути, и практическая ценность их предложения заслуживает обдумывания».

Короче, многие экономисты поддерживали различные аспекты подобной мировой валюты в силу многих весомых причин: стабильность, денежная устойчивость, сокращение колебаний экономических циклов, снижение международного неравенства. Да и вообще, для международной экономики ведение дел без единого стандарта стоимости так же неэффективно, как попытка торговать без стандартов длины и массы. Попробовать можно, но это вне здравого смысла.

Предположим, по каким-то неизвестным причинам не сложилось единого для всего мира стандарта массы (килограмм), и этот стандарт в каждой стране свой. Для приведения к общему знаменателю при подписании сделок договорились бы умножать его, например, на разницу температур воздуха между импортирующей и экспортирующей сторонами. Пришлось бы вложить деньги в технику, построить и запустить спутники для изменения этих температур и развивать такие специфические средства, как фьючерсные рынки и др., для страхования рисков, связанных с изменением килограмма в зависимости от погоды; конечно, это громадные расходы…

В сфере международного стандарта стоимости указ Никсона от 1971 года о плавающих валютных курсах способствовал развитию именно такого процесса. Почему же не договориться о стабильном международном стандарте стоимости? Эта важная проблема стоит давно; она была определена Хогартом и Пирсом так: «Миру понадобится немного времени, чтобы осознать, что больше невозможно делать бизнес без надлежащих стандартов стоимости, как было бы невозможно вести дела без согласованных единиц длины и массы».[90]

И при всей остроте проблемы, при наличии множества «осознавших» ничего не происходит. Причина, по которой идея товарной корзины всё ещё не воплощена в глобальной резервной валюте, явно не в недостатке правильности суждений и не в недостатке доказательств. Просто решения принимают не академические учёные, а представители совсем иной общественной структуры.

Люди, понимающие, куда катится мир, ради внедрения такой мировой валюты призывают правительства заключить соглашение типа Бреттон-Вудского, или ввести эту валюту через реформирование Международного валютного фонда. Вот мнение Томаса Санктона:

«Эффективные действия по предотвращению опустошающего разрушения окружающей среды требуют мобилизации политической воли, интернациональной кооперации и жертв, вообразимых только в военное время. Однако человечество уже сейчас находится в состоянии войны, и её вполне можно назвать войной за выживание. Это война, в которой все нации должны быть союзниками».[91]

Призывают они, как видим, давно: статья Санктона была опубликована в 1989 году. Однако сегодня, как и тогда, вероятность подобного соглашения между правительствами мала, а МВФ занят тем же, чем и раньше: разрушением национальных экономик. Таковы политические реалии! У политиков нет времени, чтобы думать о выживании человечества, они думают о своём выживании во власти.

Бернар Лиетар, человек в финансовом мире не последний, дипломатично пишет: «Приватные беседы с высшим руководством Банка международных расчётов и МВФ подтверждают, что, по существу, новые денежные инициативы могут быть проявлены только частным сектором в условиях острых геополитических обстоятельств. Более того, реальная власть принятия решений сегодня, так или иначе, относится больше к транснациональным корпорациям, чем к правительствам… следовательно, их участие в проекте будет необходимо в любом случае». И дальше выдвигает стратегию, при помощи которой намеревается «убедить ключевую группу корпораций установить мировую базисную валюту самим, как вид услуг для каждого, кто хочет торговать на международном рынке».

Для того, чтобы эта стратегия не сработала, есть несколько причин. Первая из них в том, что транснациональные корпорации имеют свои представления о добре и зле. В 1998 году вышел в свет обзор Артура Литла, исследовавшего 481 основную корпорацию Европы и США, с ошеломляющими результатами: оказалось, что 95 % корпораций считают устойчивое развитие «исключительно важным» и 83 % полагают, что бизнес эту устойчивость может обеспечить. Но практически ни одна корпорация не знала, как и что для этого делать. То есть они проявляют озабоченность и уверенность в возможном успехе, но делать ничего не собираются. Или будут делать наоборот.