Адамово Яблоко - Ольга Погодина-Кузмина

Рассказывая все это, «переговорщик» хотел убедить Георгия, чтоб тот не пытался вытащить Игоря сам, а обратился с заявлением в следственный комитет и затем содействовал задержанию и наказанию бандитов. Но такой вариант пока не рассматривался.

Каждую минуту Георгий ожидал звонка похитителей, но они молчали, зато по закону Мерфи постоянно звонили самые неожиданные и случайные люди. Среди них был и знакомый антиквар, который пригласил заехать к нему и посмотреть новые поступления. Георгий Максимович сослался на занятость, обещая появиться на днях, но его собеседник проявил необычное упорство, настаивая на важности личной встречи и исключительной срочности вопроса, в котором, по его словам, был заинтересован не он один.

Антиквар сам открыл дверь в салон, куда Георгий приехал около семи вечера, а затем запер ее. Георгий спустился в полуподвальное помещение, не слишком хорошо освещенное, и сразу увидел стоящего у витрины Майкла Коваля.

Тот протянул руку.

– Здравствуйте, Георгий Максимович. Извините за конспирацию, но я предложил это место, потому что тут вполне безопасно… В смысле лишних глаз и ушей. Хочу поговорить об ужасающем инциденте, который имеет место быть.

Антиквар проводил их в свой тесный, заставленный громоздкой мебелью кабинет, предложил кофе. Коваль напомнил, что пьет только негазированную воду; Георгий тоже отказался – за последние сутки он выпил столько кофе, что уже не чувствовал вкуса. Антиквар вызвался сам сходить за минеральной водой в ближайший магазин, заперев их в лавке, и Коваль одобрил эту инициативу и даже намекнул, что тот может не торопиться.

– В первую очередь, должен сказать, что очень сожалею, – начал Коваль, когда они остались вдвоем. – Это еще раз подчеркивает, в какой стране мы живем. Подобные вещи не должны происходить в цивилизованном обществе.

– Вы имеете отношение к этому? – спросил Георгий.

– Разумеется, нет, – твердо ответил тот. – Но могу предположить, кто за этим стоит.

Глядя на него, Георгий почему-то вспомнил ортопедические ботинки, и то, о чем как-то вскользь проговорился Игорь: какие-то его особые предпочтения в сексе, связанные с причинением боли партнеру.

– Я тоже многое могу предположить, это ничего не дает. У вас есть конкретные предложения?

Тот уставился на Георгия своим немигающим, чем-то необъяснимо неприятным взглядом.

– Вы, Георгий Максимович, как это говорится, обласканы судьбой. Могу предполагать, что вы здоровы, к тому же хорошо обеспечены, полны сил… и обаяния. У вас прекрасный сын и заботливая жена. Я отдал бы все, что имею, за два года жизни в вашем теле… Говорю это, чтоб вы поняли, как легко вас не любить.

– Давайте без прелюдий, – поторопил Георгий.

– Хорошо, только позвольте рассказать вам легенду про одного святого, которого искушал дьявол, – отвечал тот невозмутимо. – Сатана спорил со святым, что во всем может одолеть его. Он говорил: «Ты питаешься одной водой и хлебом, а я совсем не ем. Ты проводишь ночи в бдениях на молитве, а я совсем не сплю». – «Но есть одно качество, в котором я превзошел тебя», – возразил ему святой. «Что же это?» – удивился Сатана. «Это смирение».

Георгий сразу и внезапно разозлился.

– Меня второй день кормят какими-то баснями… Это все, что вы хотели мне сказать?

Словно испугавшись, что он сейчас уйдет, Коваль сделал несколько суетливых движений.

– Простите за это предисловие… Просто я хотел узнать, что вы намерены делать? Вы собираетесь платить?

– Допустим.

– Вы уже подготовили достаточную сумму?

– К чему этот вопрос?

– Я возьмусь передать эти деньги, – проговорил он.

Георгий, меньше всего ожидавший подобного поворота, поднял брови.

– С какой стати вы решили, что я стану вам доверять? И каким боком вы тут замешаны? У вас есть выход на этих ублюдков? Тогда помогите просто повязать их на месте.

– Не все так просто, – пробормотал Коваль, вскидывая голову. – Я только предполагаю, что смогу наладить с ними контакт. У меня есть некоторые связи в закрытых кругах… Конечно, данные люди, если их можно назвать людьми, не подчиняются субординации авторитетов… Но в любой ситуации есть свои методы воздействия.

– Я сам повезу деньги, – заявил Георгий. – Если нужно – один, без охраны и посторонних… Я должен быть уверен, что с Игорем все в порядке.

– Не будьте наивны, с вами эти люди не станут сотрудничать, – горячо возразил Коваль. – Во-первых, вас просто прикончат… а потом убьют его. Они беспредельщики, утко-роботы, для них не существует общечеловеческих правил. Я же буду выступать как посредник, от имени влиятельных в определенной сфере персон, которых они хотя бы немного принимают в расчет. Для меня это тоже огромный риск, и не могу обещать, что на сто процентов уверен в успехе. Но я давно не берегу свою жизнь… Я должен хотя бы попытаться спасти близкого нам обоим человека.

Весь день сердце Георгия давало знать о себе аритмией и короткой ноющей болью. Теперь боль внезапно усилилась и сковала всю левую часть тела.

– А во-вторых, – продолжал Коваль, – у нас просто нет другого варианта. С ним могут сделать что угодно, в любую минуту, и это будет на вашей совести. Я предупреждал вас, что не следует так легкомысленно относиться к возможностям своих врагов.

Боль мешала сосредоточиться, но Георгий изо всех сил старался понять, какой подвох кроется за предложением его странного собеседника. Он спросил:

– Кстати, откуда вы узнали? Просто интересно, как добывают информацию такого рода? Ведь был посвящен только узкий круг людей.

– Информация такого рода распространяется быстрее, чем вы можете предположить, – ответил тот уклончиво.

В этот момент в кармане Георгия зазвонил телефон.

Простуженный голос звучал на этот раз почти дружелюбно:

– Ну что, кудряш, собрал бабло?

Георгий успел подумать, что это все напоминает шахматный этюд или нотную партитуру – похитители, не звонившие весь день, давали о себе знать именно сейчас, в присутствии Коваля.

Он вышел с трубкой в торговый зал антикварной лавки, где в полумраке матово блестел в витринах фарфор и плешивый Вольтер пьяно щурился из-за шкафа.

– Дай мне с ним поговорить, – потребовал он, следуя инструкциям Панибрата. – Получишь деньги, только если с ним будет все в порядке. Мне, конечно, не собрать всю сумму, но триста тысяч есть уже сейчас.

– Ты лучше меня не заводи, клоун пидорский! – захрипел уголовник с прежней злобой. – А то я найду твоей балерине применение! Слыхал, сколько в Эмиратах дают за печень от живого донора? У меня и покупатель есть!

– Я сказал, я делаю все, от меня зависящее, – ответил Георгий, стараясь сохранять хотя бы видимость спокойствия. – Это не просто, требуется время! Соглашайся на триста сразу. И пусть он скажет, что с ним все нормально… Иначе мне не интересна эта сделка!

– Во, харя буржуйская! Ну, щас я тебя заинтересую.

Бандит прокашлялся в трубку, связь прервалась на несколько секунд, а затем Георгий услышал Игоря. Тот сказал всего несколько слов, медленно и невнятно, словно рот его был заполнен ватой. Затем он снова взвыл, как больное животное. Это было настолько тягостно, что Георгий почувствовал едкие, как щелочь, слезы на глазах – первые слезы за несколько последних лет, исторгнутые не смехом или физической болью, но душевным страданием.

– Короче, все осознал, говножуй? – захрипел в трубке ненавистный голос. – Жду до завтра, до утра. Давай четыреста, но ни копейкой меньше. А то вскрою твоего Игорька, как консервную банку. Мы здесь работаем без наркоза, ты понял меня?

Георгий сжал кулак, ударил по бронзовой скуле Вольтера, расшиб руку и на время отвлекся на эту боль. Коваль стоял в неосвещенном коридорчике и, видимо, слышал весь разговор.

– Вы не будете против, если я сделаю себе инъекцию? – проговорил он. – У меня поднимается сахар. Вы не поможете мне?

«Я не буду против, если ты сейчас воткнешь вилку себе в горло», – подумал Георгий, но подошел и расстегнул запонку на его манжете, помог закатать рукав.

Расставив на стекле витрины несколько пузырьков с лекарствами, Коваль выбрал нужный, распечатал одноразовый шприц.

– У вас диабет? – спросил Георгий из необязательной и ненужной сейчас вежливости.

Тот посмотрел с равнодушным удивлением.

– Неужели вы не знаете? У меня ВИЧ. Значит, Игорь вам не сказал… Он все-таки прелестный мальчик. Добрый, искренний, порядочный в отношениях. Это редкость в наше время, как белый единорог. Мы не должны его потерять.

– Мы? – переспросил Георгий.

– Что вы решили? – перебил Коваль, отирая обильный пот со лба и подбородка аккуратно сложенным платком. – Даете мне карт-бланш?

– Я позвоню вам, – ответил Георгий. – Завтра утром.

– Нет, никаких звонков, – Коваль убрал лекарства в бумажный пакет. – Пусть утром ваш доверенный человек – кому вы по-настоящему доверяете – привезет деньги сюда. И оставит у Якова Михайловича. Я начну действовать прямо сейчас.