Любовь под прикрытием - Маргарита Ардо
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Кнопка деликатно не мешала мне в эти минуты,и я был ей за это благодарен. И при глубоком анализе я понимал, что она на мой счёт не права: слишком многое мне в себе не нравилось. Аванс – это, конечно, хорошо. Но не слишком ли многими авансами в своё время я воспользовался? И что из этого вышло?
После завтрака к нам явился подполковник Соколов собственной персоной. Подтянутый, бодрый, с огоньком в глазах и хитрющей улыбкой.
– Папуль! – обрадовалась Кнопка и подскочила обниматься. – Ура! Ты приехал!
Я взволнованно встал:
– Есть новости?
– Да нет, просто соскучился. Пришлось лететь в Москву, разве мог не заглянуть? – улыбнулся он и очень дружественно пожал мне руку: – Как самочувствие?
– Спасибо, хорошо, – ответил я, чувствуя спинным мозгом и средним ухом, что визит не просто «на блины».
– Раф у нас герой по выздоравливанию! – заявила моя чудо-Кнопка.
Α Соколов внезапно тепло улыбнулся:
– Да он у нас во всём герой. Чаем напоите с дороги? – и лишь потом, отставив пустую кружку и дожевав пряник, сказал: – Ну вот,теперь можно. Вы позавтракали, и я поел. Никто не поперхнётся. Пойдёмте-ка, ребятки, погуляем.
– Ну-с, начнём с плохого, – начал папа, когда мы вышли на залитые солнцем заснеженные дорожки меж соснами. – Похоҗе, вам придётся покинуть это уютное гнёздышко и съехать с государственного попечения на свои собственные хлеба.
– Нашли? Обезвредили?! – воскликнула Люба.
– Угу, прямо как в кино «Найти и обезвредить», был такой хороший советский фильм.
– Пап, не тяни!
– Кто похитил Любу? – спросил я напряжённо.
– Во-первых, помните, что вы подписывали серьёзную бумажку о неразглашении. И то, что я вам сейчас скажу, приравнивается к Государственной тайне. Рафаэль уже хорошо знаком с этим, а ты, Люба, должна понимать, что всё сугубо конфиденциально и только для ваших ушей.
– Пап, ну я же не маленькая! – возмутилась Кнопка.
А я не выдержал и пошутил, вспомнив, что говорила мне Люба про отцову присказку:
– Зато кукла…
Соколову шутка понравилась. Насмеявшись, он сказал:
– Наше дело началось не с похищения, и не две недели, а почти пару десятков лет назад. Тогда мы прорабатывали канал нелегальной продажи оружия, который выходил за пределы России. В Турции удалось вычислить преступника, работающего по дипломатической линии, но арестовать его не вышло. По стечению обстоятельств подозреваемый оказался в гостинице в Стамбуле и стал жертвой теракта. Всё указывало на то, что погибший был организатором поставок оружия. Дело было закрыто, хотя оставались ещё некоторые вопросы. И вот относительно недавно одна из дружественных азиатских стран обвинила нас в поддержке боеприпасами агрессивно настроенной оппозиции. Но мы-то были в курсе, что не при чём. Я занимался в своё время старым делом о поставках нелегального оружия, и когда мне поручили нынешнее расследование, заметил некоторые аналогии. Расследование привело меня в Иран,и я начал прощупывать сотрудников посольства, так как имелись косвенные улики. Желание устранить меня и стало основной причиной похищения.
– Но почему среди похитителей был американец? – удивилась Люба.
– Наёмник. Для отвода глаз.
– Α остальные? – нахмурился я. – И как можно было выкрасть Любу на виду у спецслужб и отправить, как груз, в Тебриз? В Иране это не так просто.
– А вот это уже любопытнее. Наш подозреваемый также работал и на турецкие спецслужбы. У Турции был свой интерес, она, как вы знаете, состоит в НАТΟ, и ведёт свою игру по отношению к соседям – утраченная корона Османской Империи спать спокойно не даёт. В Иране были посеяны семена очередной «цветной революции», благо, со всходами вышло не очень. В России сработали турки, в аэропорту Тебриза грузовой самолёт пропустили проамерикански настроенные офицеры таможни. Они просто закрыли глаза на «груз», потому что им перепало оружие для мятеҗа.
– А при чём тут убийство Боньяди? – спросил я. – Неужели рандомная фигура?
– Нет, не совсем. Тут ты, Рафаэль правильно предположил, что речь идёт о разделе финансов на восстановление Сирии. Беспорядки в Иране, ссора с Россией и убийство главы энергетической империи, господина Боньяди, могли привести к расторжению договора о восстановлении электросетей. Наш злодей планировал убить несколько зайцев одним махом,и мы уже нашли доказательства.
– Но я-то при чём?! – с нетерпением воскликнула Люба.
– Ты – моя дочь, дочь начальника безопасности в российском посольстве. План А – я поддаюсь шантажу, стреляю на приёме в Боньяди. План Б, я отказываюсь, они выставляют мою дочь террористкой, – Αлексей Дмитриевич побледнел, как бы ни старался выглядеть беспристрастным. – Планировался грандиозный теракт в Тегеране. При любых исходах плана А и плана Б твоё выживание, Люба, не планировалось. В обоих вариантах мне пришлось бы расплачиваться,и грозил политический скандал.
У меня пробежал мороз по коже, Кнопка вжала голову в плечи и застыла. Соколов протянул мне руку и крепко пожал мою.
– Если бы не ты, Рафаэль, мы бы тут не гуляли сейчас. – И сказал Любе: – Мы с тобой, доча, обязаны нашему Рафаэлю от и до.
Я смутился, отшутившись:
– Это всё Люба, она меня вовремя наняла. Я просто выполнял свою работу. У Любы потрясающая интуиция!
– Это верно, – крякнул Соколов.
Она повернулась ко мне и обняла так крепко, что я аж охнул:
– Ой, Любаш, бок…
– Прости-прости-прости, – отпустила она меня и поцеловала в щёку, покраснела и спросила у отца: – Но почему иранцы поверили, что я – террористка и начали охоту?
– Кое-кто умело «слил» иранским спецслужбам эту информацию. Они и без того были на ушах из-за протестов, поэтому схватились за предложенную версию очень легко, – пояснил Соколов. – Нам ещё придётся потрудиться, чтобы обелить твоё имя, Фарушка.
– Да я как-то уже наездилась по Ирану, – пробормотала ошеломлённая Люба.
Соколов с прищуром посмотрėл на меня.
– Кстати, кто-то заботливый посоветовал родственнику магната Боньяди из Стражей Исламской Революции увеличить охрану. Не подскажешь, Рафаэль, кто?
Я не стал чудить и ответил прямо:
– Кто знает, вышла ли бы моя затея с самолётом Фариза? Это был ход ва-банк. Влиятельные сторонники могли понадобиться.
– И чем же таким ты его склонил на свою сторону? – уточнил папа.
Я небрежно пожал
