Ненавижу магов (СИ) - Власова Мария Игоревна

У этой девушки все получалось просто волшебно, даже выскальзывать из таких скандальных ситуаций абсолютно чистой. Никто и плохого слова не сказал ей в лицо, но за спиной не удерживался от новой сплетни, которая, можно сказать, сразу же становилась центром всеобщего внимания. В этом была вся Мила, несмотря на красивое лицо, нежный голосок и точеную фигуру, назвать ее невинной, во всех смыслах этого слова, нельзя.

– Вальтер, любовь моя, – с нежной улыбкой и румянцем на щеках проговорила она, а затем, будто поддавшись порыву, поцеловала в щеку и смущённо отстранилась.

Ее длинные красивые пальцы сжимали небольшую сумочку, на плечах вязаный белый свитер, я не видел его до этого, слишком дешевый и явно домашний, связанный вручную. Никак не могу представить себе ее за вязанием. Делаю шаг назад, не пытаясь изобразить, что рад ее встретить. Молчу, сверля ее взглядом, понимая, что не выдержит и начнет говорить первая.

– Ты все ещё обижаешься? Ну, прости, ты, наверное, просто не так все понял. Я люблю только тебя.

Она потянулась своей рукой к моему лицу, но я, зная, как губительна и разрушительна ее нежность, отстранился, сложив руки за спиной.

– Как «не так» можно понять твоё поведение? Как ещё можно трактовать измену? – не могу удержаться, чтобы не поставить ее на место.

Решение прийти на эту встречу было ошибкой, с самого начала знал это, но не мог поступить иначе. Это на светских раутах я мог держаться от нее подальше, избегать ее рокового внимания.

– Ну, Вальтер, что ты такое говоришь? Какая измена? Министр – просто ещё один поклонник, а ты – мой любимый жених. Никто не нужен мне больше, чем ты, так что прекращай дуться.

Она улыбается так нежно и непосредственно, расставляет руки в стороны, как будто говоря «ну, давай же, обними меня». Как же хочется всего на одно мгновение заглушить боль в груди, обняв ее, но нельзя. Мне нельзя давать чувствам возобладать над разумом, нельзя любить её, нельзя вообще чувствовать к ней что-то. Но Мила, как наркотик, раз попробовал и стал зависим, и попытка убедить самого себя в обратном, отговариваясь, что целый месяц не «употреблял», бессмысленна. В груди жуткая боль, она не дает ни дышать, ни сказать сразу то, что думаю. Ей все равно будет, ее сердце пустое, без чувств к кому-либо, кроме самой себя.

– Что тебе нужно от меня? – заставляю себя сдержаться, но всё равно по интонации понятно, как сильно я зол.

– Нужно? – делает растерянный вид, что получается весьма убедительно, но я не верю ей.

Я больше никогда не поверю ей и возможно вообще любой другой женщине. Она, как яд, как урок на всю жизнь, жестокий и явно запоздалый.

– Что тебе нужно? Зачем ты пришла?

– Вальтер, – мурлычет она и пытается коснуться моего лица рукой, и я не могу себя удержать, очень резко отталкиваю ее от себя.

– Любимый? – шокировано переспрашивает она, прижимая руку к груди, словно я ее не оттолкнул, а ударил.

От взгляда зеленых глаз не по себе, она так хорошо знает меня. Знает, как заставить подчиняться ей, и это пугает. Ее влияние, сила, которую она прячет за нежным взглядом и такими, казалось бы, полными настоящей печали и боли глазами.

– Тот, которого ты теперь имеешь право так называть – не я, – напоминаю не ей, а себе. – Так почему ты здесь? Что тебе от меня нужно?

– Вальтер, – шепчет, и слезы стекают по ее красивому лицу, – за что ты так со мной?

Она, правда, не понимает? Придуривается? Издевается?! У меня даже вырывается смешок, пока размышляю, как удержаться от того, чтобы банально не задушить ее.

Актриса… Королевская актриса, которая явно выбрала сцену побольше столичного театра.

– Я же люблю тебя, милый. Я хочу быть с тобой.

Мне больно смотреть на нее, больно слышать все эти слова и понимать, какая это откровенная ложь! От злости пополам с отчаяньем хочется рвать на себе волосы, но я не настолько щедр и глуп, чтобы показать ей это.

– Вальтер, любимый мой, давай просто убежим далеко-далеко отсюда, – ее холодные руки хватают мои, голос дрожит, а сама она выглядит не то что растерянной, а запуганной.

Не хочу смотреть на нее, потому смотрю выше ее головы и куда-то в сторону. Дергаю свои руки, пытаюсь освободиться, пока ее тихие слезы потихоньку переходят в истерику.

– Вальтер, Валь, ну, пожалуйста, давай просто убежим? Только ты и я, хорошо? – она все же заставляет посмотреть на себя, слишком правдоподобно играет, затрагивая своим сорванным голосом какие-то струны в моем глупом сердце.

– Мила, – начинаю говорить, но запинаюсь, смотря в ее большие зеленые глаза.

Не честно, как же все это не честно! Почему хочу быть на ее стороне? Почему хочу верить ей, до такой степени, что готов задавить свою гордость? Эта девчонка, ей хочется верить, но я знаю, что ею движет, какие планы зреют в ее голове.

– Вальтер, умоляю, – шепчет, принимая моё молчание за свою победу.

– Ты хочешь убежать? Куда? От чего? – спрашиваю, прекрасно зная ответ, может, поэтому снисходительно улыбаюсь.

То, что я чувствую на самом деле, не имеет значения. Есть только факты, то, что я видел собственными глазами, то, что скрыл ото всех. В ее глазах растерянность, она медленно мотает головой и опускает взгляд. Как же сильно мне хочется поверить в нее, в каждое слово, что бы она сейчас не сказала, но я не верю.

– Валь, давай просто уйдем? Пожалуйста.

На ее лице мольба, руки крепко сжимают мои, а взгляд не отрывается от моего лица.

– Я знаю, что сделала твоя родственница, – смотрю в ее глаза, чтобы заметить, как напускной страх сменяется удивлением и настоящим ужасом. – Маленькая Софи Аркас жестоко расправилась с той, которую сама поклялась защищать, за что поплатилась – сгорев заживо в страшных муках.

Она больше не держит меня, глаза слегка расширились от удивления, но в этот раз ей не удалось обмануть меня.

– Как? Софи? Зачем? Она же…

– Все трое Аркас должны были сопровождать королеву в поездке, но почему-то там была лишь одна Софи, – начинаю говорить, концентрируя свое внимание на первостепенном.

– Это ошибка, о смерти королевы никто не сообщал и…

– Конечно, не сообщал, эта новость появится только завтра утром, после того, как старшему принцу исполнится двенадцать, – снисходительно улыбаюсь, отмечая, как лихорадочно бегает ее взгляд.

Загнанный зверь, попавший в ловушку. Она ищет выход, делает осторожный шаг назад, словно опасаясь меня, и правильно делает. Теперь я для нее опасен хотя бы потому, что сделал ради нее. Мне не стоило этого делать, не стоило лезть в эту историю. Мила не выглядит, как невинная попавшая в беду девушка, скорее уж преступница, которую застали на месте преступления. Ее правая рука в кармане свитера, я знаю, что она там сжимает. Нож, кинжал? На что ещё может надеяться девушка с отсутствием магии, кроме как на актерский дар и смазливое личико?

– Мы здесь не при чем, ни я, ни Карина в этом не замешаны, а тем более Софи! Ты же знаешь ее, она сущий ребёнок, любит сплетничать, но не убивать. Валь, поверь мне, это какая-то ошибка.

Она тянет ко мне руку, хочет, чтобы я доверился ей, снова поверил в ее ложь.

– «Где была ты? Почему твоя родственница убила королеву?» По-твоему, такие вопросы я должен сейчас тебе задавать? Но это не спасет тебя и весь твой род от истребления, как и наш побег или наша женитьба. Даже если мы сбежим куда-нибудь далеко, нас рано или поздно найдут. Закон есть закон, Мила. Измена карается смертью.

– Но я не знала, Валь, ты должен мне поверить, это все ошибка и…

– Я тебе не верю, – останавливаю ее очередную попытку оправдаться.

Хватит, мне надоело раз за разом чувствовать боль, испытывать желание поддаться ей.

– Но, Вальтер, это же правда, я не лгу тебе, – ее глаза полны боли, словно ее ранит то, что я не верю в ложь.

– Лжешь и не испытываешь по этому поводу ничего мучительного, все ради того, чтобы спасти свою шкуру, не так ли? – иронично улыбаюсь, натянув на себя маску равнодушия. – Ведь для этого ты позвала меня? Думала, я спасу тебя?