Как две капли воды - Даниэла Стил

– Папиросу? – предложил незнакомец.

Оливия обернулась, чтобы отказаться, и узнала Тоби.

– Нет, благодарю вас, – холодно обронила она. Он был по-прежнему красив, но распутная жизнь уже оставила на лице первые следы.

– Как поживаете? – не отставал он, шагнув ближе, и Оливия ощутила запах спиртного.

– Спасибо, прекрасно.

Она попыталась отодвинуться, но Тоби схватил ее за руку и притянул к себе.

– Не уходи от меня, Виктория. Тебе нечего бояться, – дерзко бросил он.

– Я не боюсь вас, Тоби, – спокойно и громко ответила Оливия, к удивлению Уиткома и человека, стоявшего в тени, в нескольких шагах от них. – Просто вы мне не нравитесь.

– Помню, когда-то ты пела по-другому, – прошипел он, в эти минуты как никогда похожий на красивую ядовитую змею, и Оливия гневно блеснула глазами.

– И что же именно вы помните, мистер Уитком? Как обманывали меня или жену и прилюдно этим хвастались? Как соблазнили неопытную девушку и лгали ее отцу? Люди, подобные вам, должны сидеть в тюрьме, а не веселиться на балах, Тоби Уитком. И не трудитесь больше посылать мне цветы или любовные записки, не тратьте время зря. Меня не интересует подобный вздор. Я люблю мужа, и муж любит меня. И если еще раз посмеете меня беспокоить, я не только ему, но и всему городу расскажу, что вы меня изнасиловали.

– Не было никакого изнасилования, это… – попытался оправдаться Тоби, но прежде, чем успел закончить, вперед выступил Чарлз и улыбнулся жене с самым довольным видом. Он отправился искать Викторию и случайно увидел, как Уитком последовал за ней. И не устоял перед искушением подслушать, о чем они говорят. Он не ожидал такого резкого отпора, и теперь был искренне счастлив. Старые призраки наконец улеглись в могилы и оставили их в покое. Теперь между ними стояла лишь прежняя любовь к Сьюзен, но и от нее осталась лишь память. Он не забыл первую жену, просто скорбь улеглась. Он не знал того, чего боялась и знала Оливия. Сестра вот-вот вернется, и тогда конец всему.

– Пойдем, дорогая? – осведомился Чарлз, взяв ее под руку, и, гордо улыбаясь, повел жену в гостиную. – Ты прекрасно держалась. Напомни мне никогда не вступать с тобой в словесный поединок. Я и забыл, какая ты отважная воительница. Каждое слово вонзается, как клинок.

– Ты подслушивал?! – сгорая от стыда и потрясения, пролепетала Оливия.

– Не хотел, но, когда увидел, что он крадется за тобой, вышел, чтобы защитить тебя, если понадобится.

– Уверен, что попросту не ревновал? – поддела Оливия, и Чарлз, слегка покраснев, ничего не ответил. – Не стоит. Он мерзкий слизняк, и давно было пора кому-то сказать ему об этом.

– По-моему, у тебя неплохо получилось, – улыбнулся Чарлз и, поцеловав ее в щеку, повел танцевать.

Глава 28

День благодарения в этом году был омрачен отсутствием Виктории, и Оливия молча тосковала по сестре. Впервые за много лет они не были вместе.

За ужином Эдвард произнес молитву, но настроение у всех оставалось подавленным: каждый думал о прошлых временах и о потере любимых. Единственное, что хоть немного радовало, это ожидаемое появление младенца. Джефф, правда, немного смущался, но тоже считал, что новый брат или сестричка – совсем неплохо.

Беременность Оливии стала более заметной, несмотря на то что она старательно выбирала туалеты. К январю она не сможет больше показываться в обществе, разве что перед самыми близкими друзьями или на обедах в узком кругу. Ребенок, похоже, необычайно велик, и Оливия втайне надеялась, что будут близнецы, хотя доктор так не считал. Когда она поделилась своими соображениями с Чарлзом, тот закатил глаза и стал уверять, что пока он к такому не готов.

– Может, в следующий раз? – умоляюще заныл он. Но пока жена, в отличие от Сьюзен в таком же положении, прекрасно себя чувствовала и, несмотря на былую нелюбовь к младенцам, сейчас, казалось, только и мечтала о своем ребенке. Она даже не упоминала о том, как боится, подобно матери, умереть в родах. Она больше ничего не опасалась и была совершенно счастлива. Однако, когда Чарлз заикнулся, что одного ребенка мало, жена ответила, что все зависит от него, и он понял: если она откажется снова родить, он смирится и не попросит о большем. Сама же мысль о близнецах отчего-то вывела его из равновесия.

Зима тысяча девятьсот пятнадцатого года стала одной из самых тяжелых в истории Первой мировой войны. Обе стороны укрепляли позиции, готовясь к новым битвам. Подвозили боеприпасы, прибывало пополнение, а обстрелянные солдаты сидели в насквозь промерзших окопах, пытаясь хотя бы немного отдохнуть и отрешиться от мрачных мыслей. Газовые атаки продолжались. К ноябрю Эдуар вернулся из Артуа и заверил Викторию, что пока больше никуда не поедет. Она совсем перебралась к нему, и, хотя всему лагерю было известно об их романе, окружающие относились к влюбленным с нескрываемой симпатией. Офицеры, соседи Эдуара, старались почаще оставлять их одних.

Как-то вечером Виктория весело смеялась, готовя в старой печи крохотную жалкую птичку.

– Нечего издеваться. Это перепелка, – уверял вечный оптимист Эдуар.

– Ну уж нет, – убежденно заявила Виктория, – это воробей. Посмотри, не больше мыши!

– Ничего ты не понимаешь, – проворчал Эдуар, целуя ее и прижимая к себе. Он только что съездил в соседний Верден на два дня и истосковался по Виктории. Больше он не может без нее. И не отпустит домой. Он уже несколько раз пытался уговорить ее жить в Париже вместе с ним после откровенного разговора с Чарлзом и сестрой. Оба они в одинаковом положении. Не могут пожениться, пока ситуация не изменится, и поэтому лучше, вероятно, укрыться в его замке, не слышать возмущенных голосов и ехидных сплетен.

– И возможно, когда нынешняя баронесса умрет или даст мне развод, я сделаю из тебя честную женщину.

– Я и сейчас честная женщина, – упрямо возражала Виктория.

– Да? А кто заставил свою бедную сестру притвориться чужой женой? Чей муж находится в блаженном неведении относительно того, где его супруга?

У Виктории хватило совести покраснеть. Никто в Шалоне-на-Марне не мог понять, почему Эдуар зовет ее Викторией. Все считали это шуткой влюбленных, а Виктория ничего не объясняла.

В эту ночь за скудным ужином Виктория объяснила, что в Америке сегодня День благодарения.

– Помню этот праздник еще с гарвардских времен, – ностальгически вздохнул Эдуар. – Полно вкусной еды, и все такие добрые и милые… Хотелось бы мне как-нибудь познакомиться с твоим отцом, когда все это кончится.