Тайна греческого гроба. Грозящая беда - Эллери Куин

— Я пыталась позвонить вчера вечером, но они не захотели принимать телефонное сообщение.

— Весьма невежливо с их стороны. Ну, забери эту гадость и сожги ее. — Он протянул ей старую колоду, и Вэл быстро спрятала ее в сумку.

Рис со вздохом откинулся назад. Валери защелкнула сумочку.

— Они что-нибудь сказали тебе насчет…

Он махнул рукой.

— Сейчас они составляют обвинительный акт, или как у них это называется, который мне, очевидно, придется выслушать. Конечно, было множество допросов.

— Допросов? — с тревогой переспросила Вэл.

— Уверяю тебя, в этом нет ничего страшного. Тебе стоит познакомиться с Ван Эври — симпатичный парень, не то что этот людоед Глюке.

Беспечная болтовня, несомненно, преследовала цель обмануть человека, слушающего их в соседней камере. А может быть, обмануть и ее тоже? Вэл внезапно наклонилась и поцеловала отца. Некоторое время оба молчали.

— Я должна кое-что тебе сказать, — заговорила наконец Вэл.

Рис предупреждающе покачал головой. Но Вэл успокоила его взглядом и добавила:

— Я взяла работу у Фица.

— Работу?

Она рассказала ему о беседе с Фицджералдом.

— Это деньги, папа, а они нам понадобятся. Кроме того, тебе не кажется, что нам следует вернуть… те деньги, которые мы должны?

— Да, конечно. — Рис знал, какие деньги она имеет в виду, но, казалось, никто из них не хочет упоминать имя Уолтера. — Только не сейчас. Это может подождать. Естественно, я к ним не прикоснусь.

Вэл поняла его. Вернуть деньги Уолтеру сейчас означало бы вызвать шквал вопросов. Симпатию Уолтера к Жарденам лучше хранить в тайне — ради самого Уолтера. Все только ради него!..

— Тебе принести что-нибудь еще? — спросила Вэл.

— Нет. Мне здесь вполне удобно.

Они посмотрели друг другу в глаза. Вэл снова поцеловала отца, затем поднялась и быстро сказала:

— Скоро увидимся. — Подбежав к двери, она начала трясти решетки, как обезьяна в клетке.

— Надзиратель! — позвал Рис и улыбнулся. — Странное ощущение, верно?

— До свидания, папа, — не оборачиваясь, попрощалась Вэл и последовала за надзирателем с высоко поднятой головой, стараясь, однако, не смотреть на решетки и массивные каменные стены.

Сделав не более двадцати шагов по Первой улице, Вэл поняла, что за ней следят.

Желая убедиться в этом, она направилась к стоянке, где оставила машину. Пока дежурный рыскал среди рядов автомобилей, Вэл смотрелась в зеркальце, краем глаза наблюдая за улицей. Сомнений не было. Длинный черный седан с двумя мужчинами отъехал от тротуара напротив тюрьмы и следовал за ней со скоростью пять миль в час. Теперь он ожидал перед стоянкой, словно попав в пробку. Однако транспорта на улице почти не было.

Дежурный привел ее машину, и Вэл села за руль, чувствуя, как колотится ее сердце. Не выпуская из одной руки сумочку, а другой держа руль, она выехала со стоянки.

Черный седан вновь тронулся с места.

Вэл положила сумочку и начала вилять среди автомобилей.

Через десять минут кружного пути она очутилась на бульваре Уилшир возле парка Лафайета, а большой седан по-прежнему находился тридцатью футами позади.

Оставалось только одно, и Вэл сделала это. Она быстро поехала по бульвару в сторону отеля. К северу на Хайленд, мимо Третьей улицы, Беверли, Мелроуз-стрит, бульваров Санта-Моника и Сансет… Седан упорно следовал за ней, сохраняя дистанцию.

Подъехав к «Ла Салль», Вэл припарковала машину, схватила с сиденья сумочку, скользнула через боковой вход в вестибюль и поднялась к апартаментам 3С. Дрожащими пальцами она заперла за собой дверь.

Сбросив шляпку, Вэл села, стараясь перевести дыхание. В апартаментах царила тишина, жалюзи были опущены. Подойдя к кухонному окну, она выглянула наружу. В переулке стоял седан, в котором сидели и курили двое мужчин.

Вэл вернулась в гостиную и открыла сумочку. От резкого движения карты высыпались на пол. Она опустилась на корточки, собрала их и начала быстро раскладывать по мастям — трефы, бубны, черви, пики… Когда все трефы оказались в одной стопке, Вэл разложила их в нисходящем порядке — сверху туз, затем король, дама, валет и так далее вплоть до двойки. Ту же странную процедуру она проделала с тремя остальными мастями, а закончив ее, подобрала тринадцать пик, затем червей, бубен и наконец треф.

Нахмурившись, Вэл вертела в руках сложенную таким образом колоду. Что-то было не так. На обеих сторонах появились карандашные пометки — точки, тире, — но в некоторых местах не было ничего. Это выглядело как телеграфный код, но такого быть не могло.

О, какая же она глупая! Ведь карты повернуты в разные стороны. Их следует разложить так, чтобы помеченный край одной карты совпадал с помеченными краями соседних. Так она поступала в детстве, когда Рис развлекал ее, обучая способу тайной переписки.

Вот! Дело сделано. Все помеченные края находились с одной стороны, а точки и тире стали элементами сообщения, написанного сбоку плотно спрессованной колоды простыми печатными буквами.

На полу было недостаточно света. Вэл поднялась и снопа подошла к кухонному окну, стараясь оставаться невидимой для наблюдателей внизу.

Читая маленькие аккуратные буковки, она дышала все чаще. Сообщение гласило:

«СС ЗВОНИЛ АР ПОН УТ ПРИЙТИ ПО СРОЧ 5–5.30 ВЕЧ.».

Вэл внимательно разглядывала надпись. СС означает Соломон Спет. АР — Анатоль Руиг. Соломон Спет звонил Анатолю Руигу в понедельник утром, вызывая его к себе домой по срочному делу между пятью и половиной шестого вечера.

Так вот что это был за след! В понедельник утром Рис заходил к Спету домой; они спорили в кабинете. Должно быть, во время этого визита Спет звонил своему адвокату, и Рис слышал разговор.

В понедельник между пятью и половиной шестого вечера… Но Спет был убит в половине шестого!

Вэл подперла подбородок стиснутыми кулаками. Что Руиг говорил Глюке? Что он в понедельник прибыл в Сан-Суси в самом начале седьмого. Но это должно быть правдой, иначе Валевский уличил бы его во лжи. Если только Валевский…

Девушка нахмурилась. Спет велел адвокату явиться между пятью и половиной шестого, а Руиг, возможно, просто опоздал на полчаса. Это выглядело разумным объяснением. Кроме того, если бы Руиг пришел вовремя, то дежуривший у ворот Фрэнк увидел бы его и доложил об этом инспектору Глюке. Разве только Фрэнк…

Вэл была так разочарована, что сбросила карты на кухонный пол и сердито уставилась на них, едва не плача от досады.

Опустившись на четвереньки, она собрала карты одну за другой, порвав при этом чулок, потом встала, пошла в спальню и спрятала их в ящике бюро под бельем.

Затем Вэл разделась, вымыла лицо и руки, переменила чулки, подкрасилась, надела черное шелковое платье с рисунком в виде лепестков магнолии и последнюю купленную ею дорогую шляпу, похожую на тарелку для супа, переложила пудреницу, связку ключей и деньги в сумочку из крокодиловой кожи и удалилась с видом деловой женщины.

Единственным имеющимся у нее следом была информация об Анатоле Руиге, и, хорошо это или плохо, нужно было идти по этому следу до конца.

Ровно в два часа дверь кабинета Фицджералда открылась, и на пороге появилось видение, заставившее Фица подавиться восемнадцатилетним виски, которое он в данный момент глотал.

— Привет, шеф, — поздоровалось видение, входя в комнату.

— Кого вы, по-вашему, изображаете? — фыркнул Фиц. — Комика из бурлеска?

Видение представляло собой высокого, гладко выбритого молодого человека, черты лица которого лишь некоторая резкость мешала назвать красивыми. Однако Фицджералд смотрел не на лицо, а на одежду. Молодой человек был облачен в бесформенные широкие брюки грязно-серого цвета и самую безвкусную спортивную куртку, какую Фиц когда-либо видел (а он видел практически все). Коричневые клетки беспорядочно пересекали широкие полосы кобальтового оттенка. На ногах были грубые желтые башмаки; носки в красно-синюю клетку болтались вокруг лодыжек. Поля коричневой фетровой шляпы спереди торчали вверх. Глаза скрывали солнечные очки с синими стеклами.

— Хилари Кинг — демон редакции, — усмехаясь, представилось видение. — Как вам мой облик, Фиц?

— О боже! — простонал Фицджералд, поспешно закрывая дверь.

— В чем дело? Разве я не выгляжу соответственно своей роли?

— Вы выглядите как порождение бреда курильщика гашиша! — закричал Фиц. — Эта куртка… ну и цвет!

— Защитная окраска, — оправдывался Эллери.

— В таком наряде вас не узнал бы и родной отец. А без бороды ваше лицо полностью изменилось. Только, ради бога, не говорите никому, что вы здесь работаете. Надо мной будет смеяться весь pueblo[72].