Пламя под пеплом - Ружка Корчак

Има Лубоцкий и Гершон, вернувшиеся после ареста Колосова, принесли с собой письма еврейских партизан, о которых долго ничего не было известно, но еще существенней было оружие, которое группа принесла из Нарочи — два автомата, две винтовки и более пятисот патронов, пополнивших арсенал отряда. Оружие так и сверкало и было с иголочки новым, как и полагается вооружению, присланному из Москвы и сброшенному на парашютах для партизан.

Спустя несколько дней другая группа двинулась в Налибокские леса — тоже за оружием. В тот период все прибывавшее по воздуху оружие сбрасывалось в лесах Нарочи и Налибок. Туда же поступила партия, предназначенная для отрядов в Рудницких лесах. До Нарочи было около двухсот километров опасного пути. От пяти человек, ушедших в Налибоки, не было никаких известий. Позже мы узнали, что все они погибли в пути в бою с белополяками. Позднее в Нарочь отправилась еще одна группа, составленная на сей раз из бойцов всех четырех еврейских отрядов. Из этой группы тоже не все вернулись. Среди погибших были еврейские партизаны Хаим Луковер, Исраэль Розов, Гершон, Гринер, Шварц и другие.

Во время одной из первых операций "Борьбы" погиб Шалом Бреслин, когда его группа напоролась на засаду. Моше Левин погиб, когда его группа возвращалась с удачных заготовок, сопровождая на базу несколько подвод с провиантом. Левин вел одну из подвод, его лошадь отстала и Левин оказался далеко позади обоза. Русский командир, который командовал рейдом, оставил его одного, а сам ушел вперед. На партизана напали рыскавшие по окрестностям польские националисты и убили его. От рук поляков погибли партизаны Миликовский из Айшишки и Макс Розевич из Вильнюса.

Усиленная активность националистических польских банд, их появление в лесу и контроль над маршрутами партизан вызывали у бойцов "Борьбы" тревогу. Не давала покоя и мысль об измене.

Хотя никаких доказательств не было, бойцы подозревали двух молодых поляков, пришедших в лагерь с литовскими партизанами — Володьку, сына крестьянина из ближнего села, и Метека, у которого был дом, где жила его мать, которую Метек часто навещал. Подозрения все усиливались, и люди отправлялись на операции с тяжелым сердцем. Володька и Метек часто служили проводниками. Однажды Володька не вернулся в лагерь — во время вылазки он незаметно улизнул и исчез. Взбешенный командир отряда Василенко отругал командира группы и пригрозил, что тот поплатится собственной головой, если не найдет беглеца. Тот отправился в лес на поиски и вернулся с пустыми руками.

Неделю спустя группа из отряда "Борьба" отправилась на задание. Успешно его выполнив и дойдя на обратном пути до партизанского района, бойцы, зная по опыту, что тут им опасность не грозит, спокойно продолжали путь. Так они достигли ручья Вышынче (так называемого ручья партизан). Вдруг по ним был открыт огонь из засады. Отстреливаясь, партизаны перешли ручей. Стрельба прекратилась. Собравшись на другом берегу ручья, бойцы установили, что с ними нет Томы Рашель. Люди вернулись к месту засады, откуда уже убрались напавшие на них поляки, и тут нашли мертвую Тому со следами жестоких надругательств на теле. Смерть Томы, а главное, обстоятельства ее гибели потрясли бойцов.

Налеты польских националистов учащались. Один из осведомителей отряда, проживавший в ближнем селе, был убит. Старуха-крестьянка рассказала, что видела Володьку в немецком гарнизоне и что он сотрудничает с немцами и поляками. Она заявила партизанам, что не боится предателя — она старый человек, не страшится смерти и поступает так, как ей велит совесть. Через два дня после того, как крестьянка передала информацию о Володьке, в село пришли поляки и сожгли ее дом. Бежавшие в лес крестьяне рассказали, что среди налетчиков видели Володьку. Теперь уже не оставалось сомнений, что и засада поляков, в которой погибла Тома, была делом его рук.

Попытки его разыскать не дали результатов. Шло время, огневая сила отряда увеличилась, прибавилось много оружия (наконец, его начали сбрасывать и в этом районе), и отряд расширил свою боевую деятельность. Одна из групп, вышедшая в дальний рейд, случайно задержалась по пути на русской партизанской базе. Тут они, к своему великому изумлению, узнали, что Володька находится в местном отряде. Эта новость была немедленно передана Станкевичу, который его арестовал и доставил на базу "Борьбы". На допросе он сознался, что служил польским националистам, был заслан ими в лагерь партизан с шпионской целью и организовал засаду. От него узнали, что Тома была тяжело ранена первыми же выстрелами, поляки надругались над раненой и пытались заставить ее выдать сведения о вооружении отряда. Они замучили Тому, ничего от нее не добившись.

Приговор военного суда был зачитан перед строем бойцов. Он гласил: "За измену родине и товарищам по оружию Владимир приговаривается к смерти". Приговор был тут же приведен в исполнение.

ЛИКВИДАЦИЯ САМОСТОЯТЕЛЬНОСТИ ЕВРЕЙСКИХ ОТРЯДОВ "Смерть фашизму" и "Борьба", обнаружение предателей среди нееврейского комсостава этих отрядов вызвали глубокую горечь и в других еврейских отрядах — "Мститель" и "За победу", где люди тоже начали опасаться за свою самостоятельность, и не только потому, что психология еврейских партизан сложилась под воздействием идей об особом призвании еврейского партизана и национальном значении еврейской боевой части.

С некоторых пор все шире распространялись слухи о жизни еврейских партизан в литовских отрядах Кости, на расстоянии всего нескольких километров от баз "Мстителя" и "За победу". Было известно, что большинство бойцов литовских отрядов составляет еврейская молодежь из Каунаса, пришедшая в лес хорошо вооруженной и доставившая с собой по приказу командования большую часть необходимого для партизанского лагеря снаряжения. Тем не менее, литовские командиры и бойцы, хотя их было меньшинство, сумели сделать невыносимой жизнь своих товарищей евреев.

Унижения, презрительное отношение, неприкрытый антисемитизм, а под конец и человеческие жертвы — таков был удел еврейских партизан в литовских отрядах. Словно специально для подтверждения этих слухов возникли аналогичные инциденты и в спецгруппе капитана Алеко. В ней было лишь несколько евреев, тех, что по собственному желанию поступили в отряд парашютистов перед приходом в лес членов ЭФПЕО и созданием еврейского подразделения. Волевые люди и хорошие солдаты, они во главе с прославившимся подрывником Люлей Варшавчиком быстро завоевали авторитет. Казалось, эти люди не должны были чувствовать себя ущемленными или униженными. Но однажды стало известно, что партизана Залмана Токера, задремавшего в карауле, приговорили к смерти. Ни один партизан не взял бы под защиту часового, уснувшего на посту, но все знали, что такое случалось не раз и, хотя виновные наказывались, никто еще до сих пор не поплатился за это жизнью.