Ктулху (сборник) - Говард Лавкрафт

Здесь у него должен быть Проводник – и довольно страшный по сути; Проводник, обитавший на Земле миллионы лет назад, задолго до появления первых людей, когда по влажной, окутанной паром горячей поверхности бродили смутные, уже забытые тени, воздвигнувшие удивительные города, по руинам которых впоследствии ползали первые млекопитающие. Картер помнил, что в ужасном «Некрономиконе» имелись смутные предостережения насчет этого Проводника. «Те, кто отважился заглянуть за Завесу, – писал безумный араб, – и выбрать Его в провожатые, пусть крайне осторожно ведут дела с Ним; ибо сказано в Книге Тота о страшной цене, которую придется заплатить за один лишь Его взгляд. Последовавшие за Ним не имеют шансов на возвращение, ибо бескрайность за пределами нашего мира населена призраками тьмы, порабощающими дух. Связаться с Ним – само по себе величайшая опасность, даже Знак Древних не может служить защитой при этом; та орда злобных тварей, что стерегут тайные врата у всех погребальниц и питаются тем, что исходит оттуда, – вся она ничто в сравнении с Ним, охраняющим Путь: Он способен провести безрассудного за пределы всех миров, в Бездну, где господствуют безымянные силы. Ибо он Умр ат-Тавил, Древнейший, а имя его расшифровывают также как Продлитель Жизни».

Память и воображение формировали смутные образы с зыбкими контурами посреди бурлящего хаоса, но Картер знал, что это всего лишь производные его памяти и воображения. В то же время он чувствовал, что появление этих образов определялось не случайностью – их вызывала иная реальность, беспредельная, невыразимая и безмерная, окружающая его и проявляющая себя посредством тех символов, которые был способен усвоить его разум. Ибо земному сознанию недоступно охватить все многообразие форм, существующих вне времени и известных нам измерений.

Перед взором Картера как в тумане проплывали картины, имеющие какое-то отношение к далекому прошлому Земли, многие миллионы лет назад. Чудовищные твари передвигались на фоне фантастических строений, какие нормальный человек не увидит даже во сне; в окружающем ландшафте все – и растительность, и скалы, и горы, и здания – выглядело непривычно для человека. Он видел подводные города и их странных обитателей; башни среди бескрайних пустынь, возле которых исчезали и появлялись, словно выныривая из глубины пространства, шары, цилиндры и неведомые крылатые существа. Картер старался поточнее запомнить все увиденное, хотя эти зримые им образы не имели отношения ни к нему, ни друг к другу. Да и сам он теперь не имел какого-либо постоянного облика и местоположения, только ошеломленный видениями разум подсказывал ему, какими его облик и местоположение могут быть.

Прежде он мечтал отыскать чудесную страну своих детских грез, где галеры взбирались по реке Укранос мимо золотых шпилей Франа, а караваны слонов пробирались через пропитанные ароматами джунгли Кледа, где луна высвечивала погруженные в вечную дрему заброшенные светлые дворцы. Но теперь, опьяненный красочными видениями, Картер не сознавал, к какой цели должен стремиться. Его обуревали дерзкие, кощунственные мысли, и он знал, что сможет без страха обратиться к жуткому Проводнику, потребовав от него чудовищного и ужасного.

Наконец мельтешение зыбких образов сменилось чем-то более стабильным. Он увидел громадные каменные пьедесталы, украшенные чуждыми и невразумительными резными узорами и расставленные непонятным образом, вопреки законам геометрии. С неба, для описания цвета которого у него не нашлось бы слов, струились потоки света под невообразимыми углами, скользя по изогнутой шеренге пьедесталов, покрытых резными иероглифами; ему показалось, что по форме пьедесталы близки к шестиугольникам и на них восседают фигуры в плотных одеяниях.

Еще одна фигура находилась не на пьедестале, а парила над смутно различимой поверхностью возле его подножия. В непрерывно изменяющихся очертаниях угадывалось отдаленное сходство с формами, то ли предшествовавшими человеческим, то ли просто подобными им, но при этом фигура была чуть ли не вдвое выше ростом обычного человека. Как и фигуры на пьедесталах, парившая была укутана в одеяние нейтральных тонов; но Картер не заметил никаких прорезей для глаз. Хотя, возможно, им просто не требовалось смотреть, а окружающее они воспринимали каким-то иным способом, основанным не на физических чувствах.

В следующий момент Картер убедился в правильности такой догадки, ибо парящее очертание обратилось к его разуму, без звуков и вообще каких-либо слов. И хотя одно только имя представившегося могло внушать страх и ужас, Рэндольф Картер не испугался.

Вместо этого от ответил аналогичным, без слов, способом и держался в высшей степени почтительно, как предписано в мерзейшем «Некрономиконе». Ибо пред ним был тот, кого весь мир страшился еще с тех пор, когда Ломар поднялся из пучины морской, а Дети Огненного Тумана явились на Землю, чтобы научить людей Древнейшему Знанию. Это и в самом деле был жуткий Проводник и Страж Ворот Умр ат-Тавил, именуемый также Продлителем Жизни.

Проводник знал (как знал и обо всем на свете), зачем явился Картер, а также о том, что этот искатель грез и тайн не боится его. От Проводника не исходили ни злоба, ни коварство, и на мгновение Картер подумал, что безумный араб извергал на него хулу из зависти или из желания самому совершить то, что сейчас предстояло сделать ему. А может быть, Проводник приберегал злобу и коварство для тех, кого пугала встреча с ним. Тем временем их общение продолжалось, и Картер пытался облекать в словесную форму направленный на него поток мыслей.

– Я действительно Древнейший из всех, о ком тебе ведомо, – сказал Проводник. – Мы уже давно ждем тебя – другие Древние и я. Мы рады тебя видеть, хотя ты слишком задержался. У тебя есть ключ, и ты отворил Первые Врата. Теперь тебе предстоит испытание у Предельных Врат. Если в тебе есть страх, то лучше не пытайся. Ты все еще способен вернуться в мир, из которого явился. Но если ты намерен идти до конца…

Пауза могла показаться зловещей, хотя Проводник по-прежнему не излучал никакой злобы. Картер ни минуты не колебался, сгорая от нетерпения двигаться дальше.

– Я пойду вперед, – мысленно ответил он, – и признаю за тобой право быть моим Проводником.

После этого его заявления Проводник, похоже, сделал какой-то знак – его покров всколыхнулся, возможно, он поднял руку или сделал что-то подобное. Затем он сделал еще какой-то знак, и обладающий многими знаниями Картер понял, что уже почти приблизился к Предельным Вратам. Струящийся свет принял другой оттенок, также совершенно неописуемый, и очертания на псевдошестиугольных пьедесталах стали более четкими. Теперь они как будто встали более прямо и напоминали людей, хотя Картер знал, что это точно не люди. На их покрытых капюшонами головах засверкали тиары невиданных расцветок, отчего они напомнили ему фигуры, высеченные неизвестным скульптором в высоких запретных горах Тартарии; из складок их одежд выглядывали длинные скипетры с резными навершиями, в которых угадывалась причудливая и древняя тайна.

Картер понял, кто они такие, откуда пришли и Кому служат, а также какова должна быть плата за подобную службу. Однако он по-прежнему был полон решимости идти до конца и пережить все. Он не страшился штампа «проклятие», которым слепцы клеймили всех, кто способен видеть хотя бы одним глазом. Ему казалось забавным непомерное самомнение болтающих о зловещих и коварных властителях-Древних, якобы готовых прервать свой вековечный сон ради того, чтобы обрушить свой гнев на человечество. Это примерно как мамонту обратить свои силы на месть червяку. Все сидевшие на шестиугольных пьедесталах взмахнули резными скипетрами, приветствуя его, и излучили ему мысленное послание:

– Мы приветствуем тебя, Древнейший, и тебя, Рэндольф Картер, претендующий на то, чтобы стать одним из нас.

Картер заметил, что один из пьедесталов пуст, и по жесту Древнейшего осознал, что тот оставлен специально для него. Он заметил также другой пьедестал, возвышавшийся над остальными, – все вместе они образовывали странно изогнутую линию, не полукруг и не овал, не гипербола и не парабола, – и догадался, что это трон самого Проводника. Не отдавая отчета в своих действиях, он направился к свободному пьедесталу и взобрался на него, а когда оглянулся, то увидел, что Проводник поступил таким же образом.

Постепенно и как бы сквозь туман он осознал, что Древнейший держит что-то под своим покровом – нечто, что, похоже, собирается достать и показать, отвечая на безмолвный вопрос своих укутанных в плотные балахоны компаньонов. Это оказалась большая сфера – или то, что воспринималось Картером как сфера, – из тускло светящегося металла, и когда Проводник приподнял ее, возникло ощущение звука, который то становился громче, то стихал – с периодичностью, не похожей ни на какой ритм нашей Земли. Затем ему почудилось нечто, что его человеческое восприятие приняло за пение. Под воздействием этого квазисфера стала светиться более интенсивно, излучая холодный пульсирующий свет невиданных оттенков, мерцающий в унисон с подобием пения. Когда между ними установилась гармония, скипетроносцы на пьедесталах начали плавно раскачиваться в такт завораживающей музыке, а над их прикрытыми головами засверкали нимбы тех же небывалых оттенков.