Записки (ноябрь 1916 года - ноябрь 1920 года) - Петр Врангель

"Генерал Врангель просил доложить Вашему Превосходительству что прежде чем дать окончательное согласие на предложение Шиллинга ему хотелось бы лично переговорить с ним и ознакомиться со всей обстановкой Новороссии почему он просит разрешения теперь же проехать к генералу Шиллингу. Со своей стороны присоединяюсь к просьбе генерала Врангеля, считаю полезной его поездку в случае Вашего принципиального согласия на предложение Шиллинга. Если он с Шиллингом сговорится то может там и остаться. 15 января 1920 года Нр 705/об. Лукомский".

Ответ последовал через три дня:

"705/об. Главнокомандующий согласен назначение генерала Врангеля помощником генерала Шиллинга, а также согласен на поездку генерала Врангеля для ознакомления с обстановкой с тем, что в случае согласия генерала Врангеля, он там остался.

Екатеринодар 18 января 1920 года Нр 001015 Романовский".

Я хотел ехать немедленно, однако, правильного сообщения с Одессой не было, приходилось ждать до 27-го января, когда должен был отправиться в Крым пароход Русско-Дунайского пароходства "Великий Князь Александр Михайлович".

С 20-го стали поступать весьма тревожные сведения из Одессы. Борьба в Новороссии видимо подходила к концу.

За три дня до отъезда я заехал к генералу Лукомскому. Последние сведения сообщали об угрожающем положении в Одессе. Я просил генерала Лукомского справиться в ставке о положении и выяснить, стоит ли мне ехать.

Утром 25-го января генерал Лукомский прислал мне полученную им из штаба телеграмму:

"1091/об. Генералу Шиллингу даны указания удерживать одесский плацдарм и только в крайнем случае войска могут быть переброшены в Крым. Екатеринодар 25 января 1920 года Нр 702. Романовский".

На подлинном резолюция генерала Лукомского: "Копию генералу Врангелю, начальнику штаба".

Между тем последние сведения ясно указывали, что падение Одессы следует ожидать с часу на час. Одесса эвакуировалась, тыловые учреждения и войска направлялись в Крым. Генерал Хольман, бывший у меня в этот день, показал мне полученное им из Одессы радио, сообщающее о том, что город через несколько часов будет сдан.

Генерал Хольман весьма резко отзывался о действиях генерала Шиллинга, указывая, что с отходом войск Новороссии в Крым руководство обороной перекопа перейдет в руки генерала Шиллинга, а это знаменует собой неминуемую потерю Крыма:

- "Я сообщил генералу Деникину полученные мною сведения", сказал генерал Хольман, "и написал ему, что, по моему мнению, генерал Шиллинг командовать войсками в Крыму не может и что единственный человек, который может удержать Крым - это вы".

Генерал Лукомский, с которым я виделся в этот день, также говорил мне, что после всего того, что происходило в Одессе, поручить оборону Крыма генералу Шиллингу нельзя, и что он, генерал Лукомский, настаивает перед Главнокомандующим на безотлагательной посылке меня в Крым, для принятия командования.

Поздно вечером я получил записку генерала Лукомского:

"25/1 - 20.

Многоуважаемый Петр Николаевич, Сейчас был у меня г. Хольман и сказал, что получил телеграмму о том, что Главнокомандующий доволен делами в Крыму и Слащевым и поэтому не считает необходимым чтобы Вас направили в Крым, а не в Одессу. Будем надеяться, что в Одессе дела не так плохи и что Вам удастся их совсем исправить. Глубоко Вас уважающий и искренне преданный А. Лукомский"

, а через некоторое время и присланную им полученную от Главнокомандующего телеграмму:

"1153/об. Генерал Слащев исправно бьет большевиков и со своим делом справляется.

В случае отхода из Одессы в командование войсками в Крыму вступит генерал Шиллинг. Екатеринодар 25 января 1920 года Нр 00688 Деникин ".

27-го января я получил телеграмму генерала Романовского:

"Ввиду оставления нашими войсками Новороссии и переезда Шиллинга в Крым должность его помощника по военной части замещаться не будет, о чем сообщаю по приказанию Главкома.

Тихорецкая 27 января 20 года Нр 001793. Романовский".

При этих условиях, сознавая что мною воспользоваться не хотят и дела для меня ни в армии, ни в тылу не находится, не желая оставаться связанным службой и тяготясь той сетью лжи, которая беспрестанно плелась вокруг меня, я решил оставить армию.

27-го я подал прошение об отставке; одновременно возбудил ходатайство об освобождении его от службы и генерал Шатилов. Я решил, отправив семью в Константинополь, самому переехать в Крым, где у нас была дача.

При выходе из Новороссийска нас слегка покачало, но при подходе к Севастополю море было совсем спокойно. Мы едва успели бросить якорь, как подошел катер начальника штаба флота адмирала Бубнова. Поднявшись по трапу, адмирал Бубнов прошел прямо ко мне. Он передал мне просьбу пришедшего накануне на пароходе в Севастополь генерала Шиллинга прибыть немедленно на квартиру командующего флотом адмирала Ненюкова, где генерал Шиллинг меня уже ждал.

От адмирала Бубнова я узнал кошмарные подробности оставления Одессы. Большое число войск и чинов гражданских управлений не успели погрузиться. В порту происходили ужасные сцены. Люди пытались спастись по льду, проваливались и тонули. Другие стоя на коленях, протягивали к отходящим кораблям руки моля о помощи. Несколько человек, предвидя неминуемую гибель, кончили самоубийством.

Часть армии, во главе с генералом Бредовым, не успев погрузиться, по имеющимся сведениям, решила пробиваться в Румынию.

В связи с вышеизложенным, по словам адмирала Бубнова, в армии и в тылу было большое озлобление против командующего войсками Новороссии. Общий развал не миновал и Крыма. Сумбурные, подчас совершенно бессмысленные, самодурные распоряжения генерала Слащева не могли внести успокоения.

В Крыму скопилось огромное количество разрозненных тыловых войск, части управлений, громадное число беженцев. Запуганные, затерянные, потерявшие связь со своими частями и управлениями, не знающие кого слушаться, они вносили собой хаотический беспорядок. Власти - комендант крепости генерал Субботин и губернатор Татищев, совсем растерялись. Всем этим искусно воспользовались темные силы. Какой-то авантюрист, именовавшийся капитаном Орловым, собрав вокруг себя кучку проходимцев, объявил беспощадную борьбу под лозунгом "оздоровление тыла для плодотворной борьбы с большевиками".

Присоединив укрывающихся от мобилизации в горах татар, Орлов беспрепятственно занял Симферополь, арестовав оказавшихся там коменданта Севастопольской крепости генерала Субботина, начальника штаба войск Новороссии генерала Чернавина и начальника местного гарнизона. Растерявшиеся гражданские власти, во главе с губернатором, беспрекословно подчинились неизвестному проходимцу.

Конечно, такой порядок вещей долго продолжаться не мог. Генерал Слащев направил в Симферополь с фронта войска, при приближении коих Орлов со своей шайкой бежал в горы. Однако, спустя несколько дней, он появился вновь. Из Ялты поступили сведения о движении его отряда со стороны Алушты. В Ялте войск не было, и занять город шайке Орлова не представляло затруднения. В эти дни общего развала, тревоги и неудовольствия, преступное выступление Орлова вызвало бурю страстей.

Исстрадавшиеся от безвластия, возмущенные преступными действиями администрации на местах, изверившиеся в выкинутые властью лозунги, потерявшие голову обыватели увидели в выступлении Орлова возможность изменить существующий порядок. Среди обывателей и даже части армии Орлов вызывал к себе сочувствие...

На фронте положение было тревожно. Малочисленные, сборные войска генерала Слащева, хотя и продолжали успешно удерживать Чонгарское и Перекопское дефиле, однако, значительные потери, усталость и недостаток снабжения и снаряжения заставляли опасаться, что сопротивление это продолжительным быть не может.

Я проехал с адмиралом Бубновым в помещение штаба флота, где жил и адмирал Ненюков. В кабинете последнего я застал генерала Шиллинга. Высокий, плотный, с открытым свежим лицом, он производил довольно приятное впечатление.

- "Ваше превосходительство", обратился он ко мне, "я буду говорить с вами не как командующий армией, а как старый гвардейский офицер. Вы, вероятно, знаете, в каких тяжелых условиях была оставлена Одесса. Мне этого, конечно, не простят.

Мне хорошо известно то неудовольствие, которое существует здесь против меня. Я прибыл вчера и мне сразу это стало ясно. При этих условиях я не могу оставаться во главе войск. Я готов, если вы будете согласны, сдать вам командование".

Я ответил, что вопрос о назначении моем в Крым уже подымался в ставке, что Главнокомандующий решительно в этом отказал, что оставшись не у дел, я, перед самым отъездом, подал рапорт об увольнении от службы, что хотя Крымский театр и является в настоящее время стратегически почти независимым от Кавказского, однако я, стоя во главе крымских войск, буду неизбежно сталкиваться в целом ряде вопросов с распоряжениями ставки и что, при существующем со стороны генерала Деникина ко мне отношении, мое назначение едва ли будет полезным для дела.