Там, где парят орлы. Последняя граница - Алистер Маклин

— А мне он показался очень приятным человеком, — мягко сказала Мэри.

— Зато он очень неприятный офицер гестапо, — сухо отпарировала Хайди.

Когда Хайди вернулась в бар, к Смиту и Шэфферу уже присоединились Каррачола, Томас и Кристиансен. Со стороны все пятеро, попивающие пиво и непринужденно болтающие, казались вполне беззаботными, но если бы кто–нибудь вслушался в их тихий разговор, он почувствовал бы их отчаянную тревогу.

— Значит, вы не видели старину Смизи? — тихо спросил Смит. — Никто не видел, как он ушел? Куда же он все–таки направлялся?

Вопрос остался без ответа, только Кристиансен спросил:

— Можно я пойду посмотрю?

— Не стоит, — ответил Смит. — Время слишком позднее для прогулок.

Обе двери «Дикого оленя» резко и шумно распахнулись, и в каждую вошли по полдюжине солдат со «шмайсерами» на изготовку. Они выстроились вдоль стен, держа пальцы на курке. Глаза их смотрели спокойно и цепко.

— Ну, ну, — пробормотал Кристиансен. — Вот для меня война и кончилась.

Внезапно наступившую тишину не нарушил, а скорее подчеркнул топот сапог: в зал вошел полковник. Он оглядел присутствующих. Гигант–хозяин, с изменившимся от страха лицом, торопясь подбежал к нему, опрокидывая на ходу стулья.

— Полковник Вайснер! — Не надо было обладать тонким слухом, чтобы уловить в голосе хозяина дрожь. — Ради Бога, что случилось?..

— Вы тут ни при чем, мой друг, — слова звучали успокаивающе, но тон, каким они были сказаны, не позволял расслабиться. — Но у вас тут скрываются враги государства!

— Враги! — Цвет лица хозяина стал из розового бледно–серым. Кроме Того, он начал заикаться. — Кк–ак? У? Ме–ня? У Йозефа Вартмана?

— Тихо! — полковник поднял руку, требуя внимания. — Мы разыскиваем дезертиров из Штутгартской военной тюрьмы. При побеге они убили двух офицеров и сержанта. Следы ведут сюда.

Смит кивнул и прошептал на ухо Шэфферу:

— Очень умно. Очень.

— Итак, — лающим голосом продолжал Вайснер, — если они здесь, то скоро будут в наших руках. Прошу старших офицеров 13–го, 14–го и 15–го отрядов выйти вперед. — Он подождал, пока два майора и капитан встали перед ним по стойке «смирно». — Вы знаете в лицо всех ваших людей?

Все трое кивнули.

— Хорошо. Вам следует…

— Нет необходимости, полковник, — Хайди вышла из–за стойки бара и встала перед Вайснером, почтительно убрав руки за спину. — Я знаю человека, которого вы ищете. Их главаря.

— А! — улыбнулся полковник Вайснер, — очаровательная…

— Хайди, герр полковник. Я обслуживала ваш столик в Шлосс Адлере. Вайснер галантно поклонился.

— Разве можно вас забыть!

— Вот он, — ее лицо пылало гражданским гневом и радостью от возможности выполнить свой долг. Театральным жестом она указала на Смита. — Вот, кого вы ищете, герр полковник. Он — он меня ущипнул!

— Милая Хайди! — полковник Вайснер снисходительно улыбнулся. — Если мы станем арестовывать каждого, кто попытается…

— Дело не в том, герр полковник. Он спросил меня, что я знаю или слышала о человеке, которого называют генералом Карнаби.

— Генералом Карнаби! — улыбка слетела с губ полковника. Он посмотрел на Смита, подал знак своему патрулю и вновь обратился к Хайди. — И что же вы ему ответили?

— Герр полковник! — Хайди распирало ощущение важности собственной персоны. — Надеюсь, я достойная дочь Германии. И я дорожу доверием, которое оказывают мне в замке. — Она указала в угол зала. — Капитан гестапо фон Браухич может за меня поручиться.

— Нет нужды. Мы не забудем ваш поступок, милое дитя. — Он отечески потрепал ее по щеке, потом обернулся к Смиту, и в голосе его зазвучал металл.

— Где ваши соучастники? Отвечайте немедленно.

— Немедленно, мой дорогой полковник? — Взгляд, который Смит бросил на Хайди, был столь же холоден, как голос полковника. — Извольте сперва расплатиться. Сначала тридцать Серебреников даме…

— Вы болван, — презрительно отозвался полковник Вайснер. — Хайди — истинная патриотка.

— Это точно, — серьезно подтвердил Смит.

Мэри с ужасом наблюдала, стоя за занавеской в неосвещенной комнате Хайди, как Смита и его людей вывели из «Дикого оленя» и сопроводили туда, где стояло несколько военных автомобилей. Пленников быстро рассадили по двум машинам, взревели моторы, и через минуту они скрылись за поворотом. Мэри постояла, уставившись невидящими глазами на падающий снег, потом плотно задернула занавески и ушла вглубь комнаты.

— Как же это случилось? — прошептала она. Чиркнула спичка — Хайди зажгла масляную лампу.

— Ума не приложу, — пожала плечами Хайди. — Кто–то, должно быть, напел полковнику Вайснеру. А я указала пальцем.

— Ты… ты?

— Его все равно вычислили бы через пару минут. Они тут чужаки. Зато теперь мы с тобой вне подозрений.

— Вне подозрений! — Мэри недоверчиво посмотрела на нее. — Но мы же теперь отрезаны от своих!

— Ты так считаешь? — задумчиво протянула Хайди. — А мне в этой ситуации больше жаль полковника Вайснера, чем майора Смита. Наш майор нигде не пропадет. Или начальство в Уайтхолле нам лгало? Когда мне сообщили, что он должен сюда прибыть, добавили, что я должна слепо доверять ему. Он, как штопор, — именно так они сказали, — вывернется из самой безнадежной ситуации. Интересно они там, в Уайтхолле, выражаются. Так что я верю в него. А ты разве нет?

Ответа не последовало. В глазах Мэри стояли слезы. Хайди тронула ее за плечо и мягко спросила:

— Ты сильно любишь его?

Мэри молча кивнула.

— А он тоже тебя любит?

— Не знаю. Просто не знаю. Он с головой ушел в эти дела, — с трудом выговорила Мэри, — и даже, если любит, сам себе в этом не признается.

Хайди с минуту смотрела на нее, качнула головой и сказала:

— Зачем только они тебя послали! Разве ты сможешь… — она осеклась, снова мотнула головой и неожиданно закончила: — Поздно уже. Пошли. Нельзя заставлять ждать фон Браухича.

— Но если он не сможет убежать? Да и как тут убежишь! — она раздраженно ткнула пальцем в бумаги, валявшиеся на постели. — Ведь они первым делом свяжутся с Дюссельдорфом насчет этих рекомендаций.

Хайди спокойно ответила:

— Он не бросит тебя в беде.

— Да, — печально согласилась Мэри, — вряд ли он так поступит.

Большой черный «мерседес» мчался по занесенной снегом дороге, проложенной вдоль озера. «Дворники» едва справлялись с густыми хлопьями, которые плотно ложились на лобовое стекло. Это была очень дорогая и комфортабельная машина, но ни сидевший рядом с водителем Шэффер, ни Смит на заднем сиденье не ощущали ни малейшего удобства — ни физического, ни морального. Если говорить о моральной стороне дела, то перед ними маячила мрачная перспектива: операция обречена на провал, не успев начаться. О физической и говорить нечего: того и другого стиснули с обеих сторон : Шэффера — водитель и охранник, Смита — тоже охранник и сам полковник Вайснер; к тому же у них сильно ныли ребра — парни при «шмайсерах», уперев стволы в бок пленникам, дали им как следует прочувствовать свою боевую мощь.