Сбытчик. Плата за шантаж. Топор - Эван Хантер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Кто такой Джорджи? — спросил Хейвз.
— Не знаю. А кто он такой?
— Когда я постучал в дверь, ты спросил: «Это ты, Джорджи?»
— Разве? '
— Как фамилия этого Джорджи?
— Джорджи Джессел. Он приходит с президентом Джексоном каждый понедельник.
— А может быть, какой-нибудь другой Джорджи, а? — спросил Хейвз. — Не возражаешь, если я пороюсь в твоих ящиках?
— Я думаю, лучше получите ордер на обыск, прежде чем рыться в моем белье, — сказал Фонтана.
— Тогда возникнет маленькая загвоздочка, — сказал Хейвз. — Может, посодействуешь мне?
— Конечно, всегда рад помочь служителю закона, — сказал Фонтана.
— Нет закона, запрещающего быть наркоманом, я думаю, тебе это известно.
— Я даже не знаю, что такое наркоман.
— Но есть закон, запрещающий хранить определенные количества наркотиков. Вот в этом-то и загвоздка, Фонтана. Я не MOiy задержать тебя, если не докажу, что ты держишь запасы наркотиков. А этого я не могу доказать, пока ие произведу обыска. А обыск я не могу провести, не получив ордера. Но если я пойду за ордером, то к тому времени^ когда а вернусь, ты спустишь в туалет то, что я ищу. Так что мн» делать?
— Почему бы тебе не пойти домой спать и не решить этот вопрос на свежую голову? — спросил Фонтана.
— Конечно, если я произведу незаконный обыск, но найду шесть фунтов чистого героина…
— Держи карман…
— …тогда никого не будет волновать, предъявил я ордер или нет. '
— А кого это вообще волнует? Кого ты хочешь охмурить, легавый? Последний раз я видел фараона с ордером на обыск, когда шел снег в середине июля. Очень ты заботишься об ордере, не смеши. Сам выломал дверь, и вдруг стал таким законником! Ха!
— Никто не выламывал дверь, Фонтана.
— Никто. Только ты просунул ногу и надавил плечом, больше ничего. Послушай, я знаю фараонов. Ты все равно обыщешь хату, так из-за чего хай поднимать? Валяй, ищи, я хоть смогу потом поспать.
— Знаешь что, Фонтана?
— Что?
— Я думаю, ты чистенький.
— Ты прекрасно знаешь, что это так.
— Иначе ты не предлагал бы обыскать квартиру.
— Раз тебе здесь нечего делать, почему бы тебе не убраться?
— Почему? Разве ты не хочешь, чтобы я был здесь, когда придет Джорджи?
— Я тебе сказал, что хочу спать, хочу забраться обратно постель.
— На кушетку.
— Ну да, на кушетку, — сказал Фонтана. — Она, правда, моя сестра, чего цепляешься?
— Как ее зовут?
— Лоис.
— Ты только что сказал — Луиза.
— Я сказал — Лоис.
— Ты всегда называешь свою сестру цыпочкой?
— Что с того, что она мне сестра? Она не лучше другой. Я всех девок называю цыпочками.,
— Славный ты парень, Фонтана. Когда ты последний раз Мылся?
— Ты кто, полицейский или санинспекция? Если тебе больше Нечего здесь делать, гуд-бай. Надоел мне этот кордебалет.
— А что, если я скажу тебе, что Джорджи сегодня не |фидет2
— Не придет?
— Нет. А что, если я тебе скажу, что он вообще никогда не придет?
— Почему?
— Угадай.
— Это старый прием, легавый. Хочешь, чтобы я сказал:
«Джорджи не придет, потому что он погорел», и тогда ты спросишь: «Погорел? На чем?» Только меня на эту удочку не поймаешь.
— А что, если я скажу, что Джорджи не придет, потому что он умер? ..
Фонтана ничего не сказал. Он молча смотрел на Хейвза, потом потер рукой рот.
— Да, — сказал Хейвз. — Сыграл в ящик.
— Я приехал из Миссури, — сказал Фонтана.
— Ты здесь с новогодней ночи, — сказал Хейвз. — Это значит со вторника. А Джорджи прикончили в пятницу.
— Когда в пятницу?
— После обеда. Где-то между часом и двумя, насколько мы установили.
— Где?
— Внизу, в подвале, — сказал Хейвз.
— Какого лешего Джорджи очутился в подвале? — спросил Фонтана.
Хейвз в упор смотрел на него.
— Ты не ответил, — сказал Фонтана.
— Джорджи Лэссер? — спросил Хейвз. — Ведь мы о нем».
Фонтана улыбнулся.
— Промахнулся, легавый, — сказал он.
Боб Фонтана ожидал человека по имени Джорджи, когда Хейвз постучал в дверь. К сожалению, Джорджи, которого ои ожидал, не имел ничего общего с умершим Джорджи Лэссером. К сожалению потому, что если бы Лэссер был замешан в торговле наркотиками, этим объяснялось многое. Наркотики — это острая проблема во всем мире, более острая, чем проституция, и более острая, чем азартные игры, это, пожалуй, самый крупный бизнес в преступном мире с точки зрения расходуемой энергии и приобретаемого капитала. Если человек замешан в афере с наркотиками, то можно ждать чего угодно, в том числе удара топором по голове. Поэтому было жаль, что Боб Фонтана ожидал не Джорджи Лэссера, а какого-то другого Джорджи. Если бы Лэссер приторговывал наркотиками, это могло бы повести полицейских по новойу пути. Вместо этого они по-прежнему топ тались на месте.
Все же нельзя было допустить полного провала. Хейвз решил выждать, пока не появится неизвестный Джорджи. Все ранни уже полдня потеряно, поэтому он подумал, что неплохо бы захватить этого типа, занимающегося продажей наркотиков, и тем самым помочь занятым по уши ребятам из отдела по 6opi,(W с торговлей наркотиками. Беда только, что все в доме знали, что фараон торчит на третьем этаже, точнее, в квартире Бобби Наркомана. Наверно, поэтому Джорджи в тот день так и не появился.
Хейвз поджидал Джорджи до 3 часов. Он продолжал допытываться у Фонтаны, как фамилия Джорджи, на что Фонтана продолжал посылать его ко всем чертям. Хейвз обыскал квартиру и, как и предполагал, не нашел ничего, кроме кучи грязных носков. В 2.30 девушка пришла в себя. Хейвз спросил, как ее зовут, и она сказала — Бетти О’Коннор. Он спросил ее, сколько ей лет, и она сказала — двадцать два, а это значило, что Он не мог задержать Фонтану даже за аморальное поведение.
2.35 девушка попросила у Хейвза сигаретку и, получив ее, спросила, пришел ли уже Джорджи. Фонтана поспешно оборвал е, сказав, что Хейвз — фараон. Девушка окинула взглядом Хейвза, решила, что попала в беду, но никак не могла уяснить, в чем беда, ибо она только что вернулась из далекого путешествие по мягким белым холмам верхом на большом-преболь- шом пурпуровом лебеде, но с фараоном — всегда одни неприятности, а когда у вас неприятности, вы делаете то, чему вас учила мать.
— Не хотите ли переспать со мной? — спросила она Хейвза нежным голоском.
Это было лучшее предложение, какое он получил за весь день, спору нет. Но он, конечно, отверг его и ушел из квартиры, гобы расспросить других жильцов дома, и вернулся домой ппь в 7.35 вечера.
' Он
