Мауи и Пеле держащие мир - Александр Розов

Майор поднял взгляд от документа и раздраженно произнес:

— Но, генерал, это же бред, разве я неправ?

— Почему? — спросил Леметри, и добавил, — Это не риторический вопрос.

— Мое мнение, — осторожно ответил Фадил, — что спектакль с островком Хантер просто ловушка. На аэрофотосъемке видны какие-то сооружения, но, по-моему, это имитации военно-технических объектов. Там даже нет людей. Все это привезли, и бросили.

— Дальше, майор?

— Дальше, я думаю, что конвои Брисбен — Нумеа не помогут, пока мы не знаем, каким методом противник устраивает диверсии против кораблей снабжения.

— Так. Что дальше?

— Дальше про Гуадалканал. Я не знаю, зачем вообще это нужно, но если это делать, то необходимо прикрытие с воздуха, иначе риск запредельный. И, разрешите вопрос?

— Разрешаю, майор.

— Скажите, генерал, операция на острове Гуадалканал это задача моего батальона?

— Да, — лаконично ответил Леметри.

— Ясно, — Фадил вздохнул, — а разрешите спросить: прикрытие с воздуха будет?

— Майор, вам известно расстояние от Нумеа до Хониары?

— Да, мсье. 1600 километров.

— Правильно. А предельная дальность для истребителя «Dassault Rafale»?

— 3700 километров, мсье.

— Правильно. Отсюда следует, что прикрытие у вашего транспорта Airbus A400 будет только на маршруте, и при высадке десанта. Затем авиа-конвой вернется в Нумеа.

— Извините, мсье, а я правильно понял, что у нас будет один A400 на батальон?

— Да.

— …И мы будем десантироваться парашютным методом?

— Да.

— Но, генерал, по регламенту для A400 число парашютистов 120, а в батальоне 350.

— Я знаю, майор. Но грузоподъемность A400 позволяет взять на борт 350 бойцов.

— Мм… Это приказ, мсье?

— Да, Фадил. Мне очень жаль, но у меня есть приказ генерального штаба об экономном использовании авиационно-транспортной техники и горючего. Еще вопросы?

— Больше вопросов нет. Когда лететь, генерал?

— Через час, — ответил Леметри, — будьте в готовности в военной зоне аэропорта.

4 — 5 декабря. Соломоновы острова. Остров Гуадалканал.

За высадку парашютного десанта в Хониаре майор Фадил поставил себе 10 баллов из 10 возможных, причем абсолютно справедливо. Несмотря на то, что прыгать пришлось из переполненного самолета, в три захода, ни один боец не получил травм, и все успешно приземлились на целевой территории (в пределах города Хониара, который занимает с пригородной агломерацией и аэропортом 20 км северного берега Гуадалканала). Фадил покидал десантный борт последним, и уже был практически спокоен за своих парней. В бескрайней пропасти под лазурным небом медленно снижались белые «одуванчики», и опытный глаз отмечал, что они движутся, куда надо. Никого не относит ни в море, ни в джунгли на склонах центрального хребта, ограничивающего город с юга. Так что майор получил возможность спокойно подумать в одиночестве 3 минуты (примерно столько длится стандартный прыжок с высоты 800 метров). На первой фазе снижения, он успел рассмотреть Хониару, и сделал вывод: город мертв. Однозначно безоговорочно мертв. Выражаясь языком военных пособий: «город утратил функции коммунальной среды, и покинут гражданским населением». Фактически, теперь Хониара была просто набором человеческих построек, в которых расположился контингент батакского ополчения. И предстояло разместить здесь же, в этом мертвом городе, парашютно-десантный батальон. Что ж, дело привычное, бойцы грамотные. До заката решили эту задачу.

…Вечером майор Фадил уже сидел за столиком в пустом и темном кафе аэропорта, в компании капитана Ланзара, и пил кофе из чашки с логотипом «Solomon’s Airway Co».

В отличие от майора Фадила (имевшего ничем не примечательную внешность — в любом городе Юго-Западной Европы его бы никто не заметил — обычный франко-алжирец), капитан Ланзар был персоной выдающихся физических качеств. Высокий рост, фигура атлета, классическое галльское лицо, умное и волевое, квадратный подбородок, высокий лоб, орлиный нос, и серо-стальные глаза.

— В дополнение к кофе, — сказал он, ставя рядом с чашками две рюмочки и удивительно точным движением плеская туда по порции коньяка из пузатой бутылки, — за удачу!

— За удачу, — откликнулся Фадил, подумав между делом, что у этого капитана, наверное, никогда не дрожат руки от страха. Вопрос: всегда ли хорошо, быть таким смелым?

— …Паникеры болтали, — продолжил Ланзар, глотнув из рюмки, — будто на Гуадалканал высадилась пятитысячная северокорейская бригада, и что будто канаки тоже отменные бойцы. Так вот, Фадил: это брехня! Когда три тысячи наших батакских парней внезапно выдвинулись из портовой зоны на улицы, все канаки драпанули из города, а никаких красных корейцев мы вообще не видели. Голая пропаганда коммунистов, понимаешь?

— Возможно, пропаганда, — ответил майор, тоже глотнув коньяка, — а ты говоришь: все канаки покинули Хониару? Все полста тысяч с лишним?

— Да, представь себе. Город почти пустой. Кто-то остался только в белых и китайских кварталах. А канаки исчезли. Но, на прощание, они сломали все, что могли. Теперь в Хониаре ни электричества, ни водоснабжения, ни телефонной связи. Эти козлы тупо срубили провода, прорубили дыры в трубах, разбили электрощиты… Здесь требуется хорошая ремонтная команда, чтобы все починить, а в остальном, полный порядок.

Майор Фадил отпил еще капельку коньяка и переспросил:

— А кто контролирует кольцевую трассу и перевал Оустен на южной трассе?

— У меня нет однозначного приказа вести бои за эти трассы, — ответил капитан Ланзар.

— Понятно, — майор кивнул, — приказа нет. Но я спросил: кто контролирует трассы.

— Партизаны, — неохотно признался Ланзар.

— Значит, порядок не полный, и канаки не так уж безобидны, — констатировал майор.

— Слушай, что ты докопался до меня с этими трассами? — проворчал главный инструктор батаков, — У меня приказ: взять под контроль и удерживать город Хониара от аэропорта Хендерсон-Филд на востоке до района Кокумбона на западе. Я взял и удерживаю.

— Хочешь честно, капитан? — спросил Фадил.

— Хочу — не хочу… — Ланзар залпом допил свою рюмку, — …Ты старший по рангу, и тебе решать, что хорошо, что плохо, что делать, чего не делать.

— Нет, капитан. Решать не мне, меня прислали только поддержать твой батакский полк, поэтому сейчас я высказываю мнение, а не отдаю приказы, это понятно?

— Это понятно, — эхом отозвался Ланзар, и налил себе еще коньяка, — давай, высказывай.

— Мое мнение такое, — жестко произнес майор, — плохо, что ты не контролируешь перевал Оустен. И совсем плохо, что ты не контролируешь склоны хребта Эдсона. Они всего в миле от твоих позиций. А каньоны рек Матаникау и Лунгга разрезают твои позиций на три сегмента. Что ты предпримешь, если противник начнет штурм со стороны хребта?

Капитан Ланзар залпом выпил вторую рюмку, и вытер губы ладонью.

— Какой противник? Брось, майор. Эти канаки могут партизанить, прятаться в джунглях, стрелять в спину, но идти на штурм — нет. Кишка тонка. А мы дождемся подкрепления, которое нам обещали с Минданао, и прочешем эти чертовы горы, метр за метром.

— Подкрепление с Минданао? — переспросил майор Фадил.

— Да. Филиппинские мусульмане из Фронта Моро. Мумины, как тут говорят. Их сперва перебросят на Палау, а оттуда к нам. Три тысячи бойцов. Наш контингент удвоится.

— Капитан, а кто еще знает, что сюда прибудет подкрепление?

— Кому надо, тот знает, — ответил Ланзар, — если ты сомневаешься, позвони в штаб.

— Капитан, я не сомневаюсь. Я спрашиваю: может ли противник знать об этом?

— Черт его разберет, — беспечно ответил Ланзар, и майору Фадилу стало очень тоскливо. Теперь он с полной очевидностью понял, что и Главный штаб (заседающий, видимо, в Париже), и капитан Ланзар, считают противника аморфным, слабым и неспособным к серьезным боевым действиям. Они даже не задумываются, кто их противник: то ли это партизаны-туземцы, то ли Конвент Меганезии. А Фадилу интуиция подсказывала, что противник — Конвент, и что Конвент знает о подкреплении в виде трех тысяч муминов. Вероятно, Конвент решит разгромить батакский полк до прихода подкрепления. Если посмотреть на оборону Хониары, то нет сомнений, что Конвенту это удастся.

…Потом, уже почти ночью, майор ехал на джипе в расположение своего парашютного батальона. Его путь лежал по главной улице Хониары, вдоль берега залива. Вокруг был мертвый город. Дома с темными окнами. Батакские блок-посты, освещенные ведрами с горящим керосином. Кучи пищевого мусора (результат жизнедеятельности батакского контингента, не приученного к гигиене). Крысы, деловито роющиеся в этих кучах…