Инверсия праймери. Укротить молнию - Кэтрин Азаро

Связь установлена,мелькнуло в моем мозгу.

И в это мгновение мои сенсорные окончания вошли в режим повышенной боевой готовности. Способность моего мозга воспринимать как эмпатическую, так и сенсорную информацию заметно усиливается, если человек, от которого я ее воспринимаю, находится в непосредственной близости, и при этом чувства его обострены до предела. Эльтор накрыл меня лавиной расплавленного металла. Она захлестнула меня с головой, погасив все остальные чувства, и на какое-то мгновение я не видела и не слышала ничего вокруг. Я задыхалась. Задыхалась.

Погоди!

Я впилась пальцами ему в спину.

Не так сильно.

Произведена настройка,подумал он в ответ.

Ощущение ослабло до терпимого уровня. Эльтор замедлил движение, контролируя себя. Я закрыла глаза и настроила мои ощущения только на него, стараясь почувствовать близость живого человека. Но двигался он совсем не как человек. Скорее, как хорошо отлаженный автомат.

Ожидание.

Слово возникло в моем мозгу, словно команда. Ожидание?удивилась я. Ожидание,повторилось в моем сознании. Ожидание чего?подумала я. Задержка последней фазы.

Напряжение в нем росло и поднималось волной, бьющейся о стены шлюза.

Что значит задержка? подумала я. Эльтор дышал, но какими-то короткими всхлипами. Отмена,подумал он.

Его движения тотчас приобрели мощь и темп. На этот раз он обрушил на меня реку своих чувств всю, без остатка. Он просунул мне под талию руку и приподнял от кровати, прижимая к себе. Мы слились в едином движении. С Эльтора градом катился пот, и струйки соленой влаги просачивались между нашими телами. Когда он достиг вершины, то весь напрягся, и на какое-то мгновение мы с ним застыли, словно окаменев от самой силы наших ощущений.

Постепенно река начала откатываться назад. Объятия его ослабли, и мы, обессилев, опустились на кровать. Эльтор лежал, прижавшись щекой к моей макушке. Дыхание тоже постепенно стало ровнее и спокойнее. Эльтор соскользнул с меня и лег рядом. Тело его на ощупь было теплым. Живым, человеческим. По крайней мере если не смотреть ему в лицо. Так мне было легче поверить, что рядом со мной лежит человек, а не машина.

Возврат,произнес он. Я открыла глаза.

— Что?

Эльтор не ответил. Он спал.

Я закрыла глаза, и мое сознание пустилось в странствования. То там, то здесь в моем мозгу возникали обрывки слов, сказанных им ранее, слов из древнего языка его предков. Shibalank , shibalan ...

Я открыла глаза. Комнату наполнял солнечный свет, но это был уже не утренний свет, свет нового дня. Откуда-то снаружи доносились голоса. Посмотрев на настенные часы, я увидела, что мы проспали несколько часов, а до прихода Джошуа остается еще пара-тройка.

Я пошевелилась, и Эльтор открыл внешние веки. Я приподнялась на локте.

— Ну, как ты? Лучше?

— Прекращаю связь, — ответил он, и слова его еще заметнее прозвучали как слова машины.

— Что-то не так? — спросила я.

— Мои функции деградируют.

— То есть ты больше не можешь восстанавливать себя?

— Нет. — Он закрыл глаза. — Доступ прекращен.

— Что?

На этот раз он открыл оба века — и внешнее, и внутреннее. Его лицо расслабилось, а в речи чувствовался сильный акцент, такой человеческий и знакомый.

— Доступ прекращен. Это означает, что, если ты задаешь вопрос, я не могу на него ответить.

У меня отлегло от сердца.

— Ты вернулся.

— Я никуда не исчезал, — улыбнулся Эльтор.

— Тебя не смущает, что мы с тобой занимались любовью, пока ты был... тем, другим.

— Он это я. Нет, меня это не смущает.

— Ты все помнишь?

— Каждую секунду, — улыбнулся он. — Могу проигрывать эту сцену в мозгу столько раз, сколько захочу.

— Шутишь.

Я залилась краской.

— А вот и нет. — И тихо добавил: — Извини, если это смущает тебя. Обычно мое соединение с людьми происходит в более скрытой форме.

— А разве ты не человек?

Вместо ответа Эльтор провел рукой вдоль моего тела.

— Я чувствую все то, что чувствует человек, — ответил он, чуть подумав. — Биомеханическая сеть не лишает меня человеческих свойств. Скорее, она их усиливает.

— Ты родился таким? Я имею в виду, с этой сетью?

Его эмоции тотчас погасли, словно кто-то щелкнул выключателем.

— Нет.

— Я что-то не то сказала? Эльтор ответил не сразу.

— У меня с этим... связаны неприятные воспоминания, — сказал он, а потом добавил уже менее скованно: — Нет, я родился без сети, но с кое-какими изменениями на клеточном уровне. Предполагалось, что я передам эти свои качества детям. — Он пожал плечами. — Но мои врачи не уверены, что план сработает. Я первый, на ком проводился эксперимент.

Я в ужасе вытаращила на него глаза.

— Но это ужасно. Как можно на тебе проводить эксперименты!

— Кто-то должен быть первым. Я — вполне подходящий для этого материал.

— Никто не смеет называть тебя материалом!

— А тебе не приходило в голову, что я и сам не против. Что это помогает мне решить проблемы, какие я не хотел бы передавать своим детям?

Ну разумеется. Анемия. Кисти рук. И множество других, о которых я тогда не догадывалась.

— Нет, не приходило.

— Наверное, я слишком остро реагирую на подобные вопросы, — вздохнул он. — По крайней мере так утверждает Рагнар.

— Ты имеешь в виду адмирала?

— Да. Он же мой личный врач. Он прекрасный хирург, специалист по биомеханике. Он возглавлял команду врачей, снабдивших меня сетью. Когда я был маленьким, он учил меня пользоваться ею. — Эльтор улыбнулся. — Он, бывало, гулял вместе со мной, когда я учился пользоваться ногами. Мы с ним постоянно говорили друг с другом.

Скажу честно, слова Эльтора слегка озадачили меня. Я потрогала розетку у него на запястье.

— Я думала, ты при помощи этого подсоединяешься к Джагу.

— Верно.

— То есть ваши военные подсоединяют детей к боевым кораблям?

Эльтор весь напрягся.

— Разумеется, нет. Джагернауты получают свою биомеханическую сеть уже будучи взрослыми, перед тем, как их произведут в офицеры.

И все равно это плохо укладывалась в голове. Однако я чувствовала, что дальнейшие расспросы ни к чему не приведут. Эльтор просто замолчит. Поэтому сказала:

— А что ты имел в виду, говоря, что прекращаешь связь?

— Моя сеть — это составная часть компьютера Джага. Я... как бы это сказать? Сейчас сеть Джага разрушается. Потому что в нем копаются. Если его сеть разрушится, то разрушится и моя. Я то и дело перехожу из одного режима в другой, гораздо чаще, чем ты себе можешь представить. Просто последний переход был сильнее выражен. Но случались и другие. И я, и мой Джаг, когда мы с ним оказались разорваны, автоматически закрыли программу связи. И все-таки то, что в нем копаются, сказывается и на мне. Мешает ориентироваться. Сбивает с толку.

Было похоже, что на самом деле все обстоит гораздо хуже.

— Но тебе все-таки станет лучше?

— Не знаю. Мне нужен мой корабль.

— А что ты имел в виду, когда сказал, что мы еще не завершили программу?

— Программу режима, — ответил он. — Ты знаешь, что такое субрутинный вызов в программе?

— Что-то проходили в школе.

— Режимный вызов — вещь посложнее, но в принципе это почти одно и то же.

Я от удивления открыла рот.

— Ты хочешь сказать, что занимался любовью в субрутинном режиме?

— Да.

— Эльтор, ты представляешь, как это звучит? Просто извращение какое-то.

— Извращение? — улыбнулся он. — Ты имеешь в виду ненормальность?

— Да нет, странность.

— Тина, но ведь это все равно я! Я никогда не меняюсь, — произнес он смущенно. — Но ты не соглашалась на обмен информацией. Мне кажется, Джаг воспринимает тебя как узел в сети. Возможно, он даже усиливает твое сознание, расширяет базу твоих знаний, увеличивает объем словаря.

В голове у меня возник образ себя самой, но с лицом как у робота. Я посмотрела на свои руки. Вполне нормальные. Человеческие. Нет, они действительно человеческие. Что бы там ни было, но благодаря общению с Эльтором я в большей мере чувствовала себя человеком. Никак не меньше.

Эльтор дотронулся до моей груди, накрыл ее ладонью. Мое тело моментально отреагировало — мне тотчас вновь захотелось его. Однако когда Эльтор попытался притянуть меня к себе, я воспротивилась. У меня в глазах все еще стояла жуткая картина — он лежит на спине, полузакрыв глаза. Компьютер, занимающийся любовью.

— Я тебе действительно неприятен? — спросил он.

— Нет, Эльтор, что ты.

Господи, как он может быть таким страстным и одновременно при этом — машиной?