Певерил Пик - Вальтер Скотт

— Бриджнорт бросает вызов Певерилу Пику? Эта женщина сошла с ума!

— Потише, потише, сударыня, — сказала Дебора. — Я же не честила вас женщиной, и вам не следует этого делать. Не затем я много лет сижу хозяйкой во главе стола, чтобы вы обзывали меня женщиной. Что же касается новостей, то они так же справедливы, как то, что вы сидите сейчас здесь передо мной в белом чепце, который скоро смените на чёрный.

— Ланс Утрем, — сказала старуха, — если ты мужчина, иди-ка и узнай, не происходит ли что-либо в замке.

— Если там что-нибудь происходит, то мне надо поспешить, а то будет поздно, — ответил Утрем и, схватив свой лук и несколько стрел, опрометью бросился из дома.

— Беда, да и только! — молвила госпожа Дебора. — Видите, как моя новость напугала даже Ланса Утрема, которого, говорят, ничем не проймешь. Но успокойтесь, сударыня, ибо, осмелюсь заметить, если замок и земли перейдут в руки моего нового господина, майора Бриджнорта — а похоже, что именно так и случится, потому что, я слышала, Певерилы ему много должны, — я замолвлю за вас словечко, и поверьте мне, человек он неплохой. Правда, строговат насчет молитв и проповедей, да и насчет одежды тоже, а уж это, конечно, не пристало порядочному мужчине — любая женщина лучше знает, что ей больше идет. Что же касается вас, сударыня, то ведь вы носите молитвенник у пояса рядом со связкой ключей и никогда не меняете фасон своего белого чепца, и потому, ручаюсь, он не откажет вам в той малости, что вам требуется на прожитьё, поскольку вы уже не можете прокормиться своим трудом.

— Вон отсюда, подлая тварь! — воскликнула Элзмир, дрожа не то от страха, не то от гнева. — Замолчи сию же минуту, или я отыщу людей, которые сдерут с тебя шкуру арапниками. Неужели ты ела хлеб своего благородного господина только для того, чтобы обмануть его доверие и бежать со службы, а теперь ещё, явившись сюда и каркая, как ворона, радоваться его падению?

— Нет, сударыня, — ответила Дебора, на которую ярость старухи произвела некоторое впечатление. — Не я это говорю, это предписание парламента.

— Я думала, мы покончили с его предписаниями после благословенного дня двадцать девятого мая, — сказала старая экономка Мартиндейла. — Но вот что скажу я тебе, моя милая: я видела своими глазами, как такие предписания накалывали на кончик шпаги и впихивали в глотку тем, кто их приносил. И теперь так будет, если в замке остался хоть один порядочный человек.

В эту минуту вернулся Ланс Утрем.

— Тетушка, — сказал он смущенно, — боюсь, она говорит правду. Сигнальная башня черна, как мой пояс. Полярной звезды Певерилов не видно. Что это может означать?

— Смерть, разорение и неволю! — воскликнула старая Элзмир. — Беги в замок, мошенник. Пробейся туда, ты ведь вон какой здоровяк. Сражайся за дом, который вскормил и вспоил тебя. И если тебе суждено погибнуть под его развалинами, ты умрешь как настоящий мужчина.

— Не бойтесь, тетушка, я не дрогну, — ответил Утрем. — Но вот сюда идут люди, они, наверное, сумеют рассказать нам побольше.

Несколько служанок, убежавших из замка во время суматохи, рассказывали о событиях каждая по-своему, но все в один голос утверждали, что замком овладел отряд вооруженных людей и что майор Бриджнорт увез молодого Джулиана в Моултрэсси-Холл как пленника — посадил его верхом на лошадь и связал ноги; постыдное зрелище — ведь юноша такой знатный и так хорош собой.

Ланс Утрем озабоченно скреб затылок: он прекрасно понимал, как следует поступить в этом случае преданному слуге, да и крики тетки всячески напоминали ему об этом; и всё же он, казалось, никак не мог решить, что ему делать.

— Как было бы хорошо, тетушка, — сказал он наконец, — если бы сейчас был жив старый Уитекер, чьи длинные рассказы о Марстон-Муре и Эджхилле заставляли нас зевать так, что выворачивало челюсти, несмотря на куски жареной грудинки да двойное пиво. Говорят, человека оплакивают только тогда, когда его уже нет. Будь он здесь, он бы живо уладил это дело, не то что я, лесничий, — ничего-то я в этом не смыслю. Но черт меня побери, если старый сэр Джефри безропотно стерпит всё это и не попытается дать им отпор! Послушай, Нел, — обратился он к одной из убежавших из замка служанок, — хотя нет, я и забыл, что у тебя заячья душа и ты боишься даже собственной тени в лунную ночь. Сие, ты смелая плутовка и умеешь отличить оленя от снегиря. Слушай внимательно, словно тебе делают предложение: беги назад в замок, — ты знаешь, как пробраться внутрь, ведь ты, бывало, убегала через потайную дверь поплясать и повеселиться на пирушке… Беги назад в замок так быстро, словно тебя там ждет жених, найди миледи… в этом тебе никто не помешает… и она что-нибудь придумает — у неё голова не чета нашим. Если я должен собрать отряд — зажги огонь на башне, да смотри не жалей смолы. Тебе ничего не стоит это сделать. Ручаюсь, круглоголовые сейчас заняты пьянством и грабежом. И скажи миледи, что я пошел к рудокопам в Бонадвенчер. Они уже вчера бунтовали, чтобы им платили побольше, и сегодня готовы на что угодно. Пусть миледи передаст мне свои приказания, или лучше вернись-ка сама, у тебя ноги длинные.

— Длинные или нет, господин Ланс, вам об этом ничего не известно, только нынче они готовы выполнить ваше поручение из любви к старому господину и миледи.

Итак, Сисли Селлок, дербиширская Камилла, которая выиграла рубашку в состязаниях по бегу в Эшборне, пустилась бежать к замку с такой быстротой, что немногие могли бы её догнать.

— Вот смелая девчонка! — воскликнул Ланс. — А теперь, тетушка, дайте-ка мне мой старый палаш — он висит над изголовьем — и мой охотничий нож. Больше ничего не нужно.

— А что будет со мной? — проблеяла несчастная Дебора Деббич.

— Вы должны оставаться здесь, с тетушкой, мисс Дебора. И ради старого знакомства она о вас позаботится. Но смотрите же не вздумайте глупить.

С этими словами отважный лесничий вышел на залитую лунным светом просеку, обдумывая свои планы и едва ли слыша те многократные благословения и советы быть осторожней, которыми напутствовала его Элзмир. Однако мысли его отнюдь не были воинственными. «Какие крепкие ноги у этой женщины! Она скачет, как олень по летней росе. Ну, вот и хижины рудокопов. Примемся за дело!»

— Эй, заснули вы, что ли, забойщики, проходчики и коногоны? Вылезайте вы, кроты! Ваш господин, сэр Джефри, мертв, а вы и в ус себе не дуете! Разве вы не видите, что на башне темно? А вы сидите здесь, как стадо ослов!

— Что ещё там такое? — отозвался один из рудокопов, появившихся на порогах своих хижин.

Тот, кто уже на небе,Но думает о хлебе.

— И вам его тоже не едать, — сказал Ланс, — потому что работа на руднике прекратится и вас всех выгонят взашей.